Белоснежное здание Университета на когда-то Ленинских горах утопало в багрово-золотых красках осенних деревьев, а под бледно-голубым небом рафинадными кубиками разной величины красовались дома теперь уже Старой Москвы — на самом горизонте отсвечивал сусальным золотом купол храма Христа Спасителя. Да, один вид тут стоит немаленьких денег, а любоваться им уже некому: покупатель убит, новая хозяйка…

Я оставила дверь на лоджию приоткрытой и вернулась на кухню. Да, на барной стойке красовалась уже знакомая мне бутылка «Мартини» (совершенно пустая, замечу), стоял пустой стакан, а в пепельнице было ровно три аккуратно затушенных окурка. Я прикинула: одну сигарету Лялечка выкурила непосредственно при мне, почти тут же закурила вторую, а вот третью, судя по всему, выкурила уже после моего ухода. После чего направилась в спальню, но до нее почему-то не дошла…

От размышлений меня отвлекли голоса и шум в квартире: по-видимому прибыли то ли полиция, то ли медики, то ли и те и другие сразу. Последнее предположение оказалось верным: в очень немаленьком по размеру холле сразу стало тесновато.

— Похоже на внезапную остановку сердца, — сказал один из медиков после осмотра. — Странно, такая молодая женщина… Никаких внешних повреждений.

Лялечка теперь лежала на спине, очень тихая, с закрытыми глазами, и очень красивая. Просто принцесса из соответствующей сказки. Никто ее не душил, по голове не бил и даже особую точку на шее, приводящую к остановке дыхания не нажимал. Просто заснула — и не проснулась, странно только, что до кровати так и не добралась.

— Пусть посмотрят на кухне, — тихонько подсказала я Стасу. — Там бутылка и бокал. Пустые. А стартовала она при мне, в бутылке было не меньше четырехсот грамм.

— Может быть, осмотрим квартиру, коллеги? — озвучил меня Стас. — А медицина тем временем своим делом займется…

Он сохранял совершенно поразительное хладнокровие. На мгновение мне даже показалось, что это хладнокровие граничит с чувством некоего злорадного удовлетворения. В конце концов, он унаследовал неплохую квартирку: развестись-то Лилиана с ним не успела. Не помог ли он ей умереть? Не далее как вчера признался, что очень хочется жену убить. И вот, пожалуйста, через несколько часов жена лежит совсем мертвая…

Но тут уж я сама себя одернула. Во-первых, мой друг никогда не был хорошим актером. Даже очень плохим не был, если честно, а сюда он ехал точно впервые в жизни. Во-вторых, он до вчерашнего дня понятия не имел не только о том, что у супруги завелась своя собственная недвижимость в Москве, но и о том, что эту самую недвижимость ей презентовали вот именно что за прекрасные глаза.

И, в-третьих, если уж переходить на язык протокола, у Стаса было стопроцентное алиби: все дежурные сотрудники его отделения видели своего начальника ночью на рабочем месте. И вечером его там видели, и утром. С ума я сошла, что ли, подозревать самого близкого друга? Мало ли кому чего хочется? Мне иногда тоже хочется Стаса убить — за легкомыслие и непонятливость, но я же не убиваю, правда?

Тем временем специалисты нашли на кухне «вещдоки» и зафиксировали по квартире отпечатки пальцев двух человек. Одни с ходу идентифицировали. Как пальчики Лилианы, про другие Стас с железной уверенностью сказал, что они принадлежат хозяину квартиры: насмотрелся он накануне на эти отпечатки. А больше никто в квартире, судя по всему, не появлялся, даже для того, чтобы сделать косметическую уборку.

— Возможно отравление, — сказал врач со «Скорой». — Точнее покажет вскрытие. Но на насильственное убийство не похоже.

— Самоубийство тоже отпадает, — сквозь зубы сказал Стас.

— Ограблением и не пахнет, — сказал один из членов следственной бригады. — Украшения на месте, в сумочке — кредитная карта, довольно приличная сумма наличных, документы. И даже свидетельство о покупке квартиры.

— Что-что? — недоуменно спросил Стас. — Какой квартиры?

— А вот этой самой, где мы находимся.

— Ничего не понимаю. Позвольте…

Стас взял из рук следователя внушительного вида бумагу, некоторое время изучал ее, потом сказал:

— Это свидетельство о праве собственности на жилище. Но должен быть еще и договор передачи. Без него свидетельство ничего не значит.

— Позвольте и мне, — вмешался комендант.

Он в свою очередь внимательно ознакомился с документом и сказал:

— Лично я о смене хозяина этой квартиры ничего не знаю. На память пока не жалуюсь, да и не все квартиры еще проданы. Договор передачи и свидетельство о праве собственности на господина Серебрякова видел своими глазами полгода тому назад.

— Фальшивка? — предположил его помощник.

— Может быть. Возможно, дама пыталась мошенническим путем завладеть квартирой и…

— Но это легко проверить, — примирительно сказал комендант. — Вот этот документ подготовлен фирмой «Гамелан». Там наверняка в курсе.

— Придется ехать туда, — тяжело вздохнул Стас. — Эх, Лялька, Лялька, как же ты так…

До него, кажется, сквозь первый оглушительный шок начали доходить реальные события, и ему не терпелось как можно скорее разобраться, отчего умерла его жена и что вообще происходит. Формальные процедуры ему уже отчаянно мешали, но обойти их он, естественно, не мог.

— Тело забираем в морг, — произнес один из врачей. — Кто-нибудь поедет с нами?

Он явно имел в виду Стаса, но тот лишь покачал головой:

— Мне важнее разобраться, что произошло и почему, чем участвовать в процессуальных действиях!

— Стас, — шепнула я, — не зарывайся. Тебя неправильно поймут.

Он отмахнулся от меня, как от осенней мухи, и повернулся к коменданту:

— Видеокамеры в гараже и в холле, разумеется, есть?

— Разумеется, — как бы даже обиженно отозвался комендант. — А что искать на записях?

— Её! — рявкнул Стас. — А главное, всех, кто заходил в дом, в холл после нее. И кто оттуда выходил. Примерное время смерти известно?

— Навскидку — между десятью часами вечера и полуночи. Вскрытие, возможно, определит точнее. Так мы поехали?

— Поезжайте, — разрешил глава следственной бригады, с интересом наблюдавший за Стасом. — А мы тут еще немного задержимся. С вами, господин подполковник.

Стас круто повернулся к нему на каблуках:

— Здесь мне делать нечего! Нужно ехать в риэлтерское агентство.

Мне это надоело и я довольно больно ущипнула его за руку. Ни следователи, ни комендант с его помощником, ни даже врачи «Скорой помощи» не могли видеть того, что видела я: растерянности, гнева и желания во что бы то ни стало, немедленно, сию секунду найти причину смерти жены. Мне было вполне понятно, отчего он так рвется немедленно поехать в фирму «Гамелан», выяснить там всю бюрократические нюансы.

А потом крепко напиться. Повторюсь, я сочувствовала ему всей душой, поэтому не хотела, чтобы за неадекватное поведение его определили в какую-нибудь камеру предварительного заключения. Пусть выяснит важные на данный момент вопросы, а потом я отвезу его домой (или к себе, не принципиально) и позабочусь о том, чтобы количество спиртного соответствовало качеству закуски.

Лялечку, конечно, жалко. Но не чрезмерно.

Как ни странно, на мой щипок Стас отреагировал правильно: перестал огрызаться и качать права, вежливо ответил на все заданные ему вопросы и после этого получил возможность отправиться по собственным делам.

— В «Гамелан»? — осведомилась я, когда мы спустились в подземный гараж.

— А где моя машина? — вопросом на вопрос ответил Стас.

— Около метро «Профсоюзная», возле «Тройки», — удовлетворила я его любопытство. — Давай сначала одно дело закончим, потом другим займемся.