– Короткий день, а, капитан Графтон?

– Дуракам везет, – откликнулся Джейк.

Приемную генерала Лэнда украшали подлинники картин, запечатлевших чернокожих американских военнослужащих в боевых действиях. Пока помощник докладывал о его прибытии генералу, Графтон еще раз рассмотрел их как следует. Одна из них изображала американских солдат в воронке под Питерсбергом, другая – кавалерию, сражавшуюся с индейцами на Западной равнине, а третья – американских летчиков-истребителей во время второй мировой войны.

– Сейчас он вас примет, – произнес помощник и подошел к двери. В этот момент Графтон как раз разглядывал чернокожего моряка, который отчаянно поливал из пулемета атакующие японские самолеты. Дорри Миллер на борту корабля ВМС США «Западная Виргиния» в бухте Перл-Харбор.

– Мне нравится художественный вкус генерала, – пробормотал Графтон, проходя мимо помощника в кабинет Председателя.

– Капитан Графтон, сэр, – представил его помощник и отступил в сторону. Генерал сидел за столом. В свои пятьдесят или чуть больше он выглядел хорошо, подумал Джейк, оглядывая его квадратную фигуру, коротко стриженые волосы и безукоризненную форму с четырьмя серебряными звездами на каждом погоне.

– Входите, капитан, и присаживайтесь. Я звонил вам сегодня утром, хотел предложить сходить посмотреть на Альдану, но мне сказали, что вы уже ушли.

– Да, сэр, я ходил туда. – Джейк расположился в кресле под пристальным взглядом генерала. – Довольно интересно, как мне кажется, – добавил он. – Обвинение просило вынести постановление о наложении запрета на открытое обсуждение дел и добилось своего. Это позволит сохранить конфиденциальность, по крайней мере, на некоторое время.

Генерал Лэнд отвернулся к окну, которое выходило в сторону автостоянки для машин работников Пентагона. На горизонте виднелся Арлингтон.

– Вы действительно думаете, что это поможет?

– Если бы речь шла об американских военнослужащих, сэр, я был бы уверен. Они знают, что такое хранить тайну. Но все эти колумбийские полицейские и юристы из Министерства юстиции – совсем другое. Пресса доберется до сути и, пожалуй, довольно скоро. Кто знает, вдруг адвокат Альданы, Лиаракос, подаст ходатайство с требованием о рассмотрении судом законности ареста. Я не юрист и не знаю, у кого можно спросить, но Лиаракос создает впечатление человека, который готов бросить любой камень, попавший ему под руку.

– Да, но все должно быть законно, – сказал генерал. – Ведь Генеральный прокурор сам попросил нас о помощи.

– Я хочу лишь сказать, сэр, что Лиаракос может поднять шум в суде. Возможно, пресса уже кое-что разнюхала по этому поводу. В прошлый уик-энд один репортер, студент моей жены, побывал у нас на вечеринке. Он видел меня в суде и после настойчиво расспрашивал.

– Какой репортер?

– Из «Вашингтон пост», сэр.

Лэнд улыбнулся.

– Бог мой, – произнес он, – я чувствую себя как Дик Никсон.[13] Начало интриги?

Джейк рассмеялся.

– Я не думаю, что Гидеона Коэна постигнет удар, когда он прочтет в газетах, что американские спецподразделения захватили Альдану при помощи колумбийской полиции. Я говорил ему, что рано или поздно об этом станет известно, но он отмахнулся. Он знает.

– А что этот Альдана?

– Психопат.

– Хм-м. Когда его схватили, он сказал майору, старшему группы, что хотел бы увидеть всех их мертвыми. – Генерал Лэнд сделал гримасу, отдаленно напоминавшую улыбку. – Я был против того, чтобы мы влезали в эту кашу. Военные никогда не занимались обеспечением законности. Это никуда не годится, ничего из этого не выйдет, толку не будет ни для военных, ни для страны. Но когда я услышал его угрозы, мои сомнения уменьшились. Возможно, Коэн прав. По-видимому, нам следовало ввязаться и дать кое-кому пинка под зад.

– Генерал, если хотите знать мое мнение, здесь нет ошибки. Этот преступный картель подкупил, запугал, принудил и частично раздавил колумбийские власти. До нас они еще не добрались, но уже пытаются. Мы со своими людьми не можем как следует разобраться. Мы берем любого, кому исполнилось восемнадцать и кто способен пройти по образованию и по здоровью, и обращаем их в солдат, матросов и морских пехотинцев. Изучение их прошлого и проверка на лояльность – до этого мы еще не дошли.

– Мы должны, – сказал генерал Лэнд. – Мир меняется, а вместе с ним должны меняться и мы.

Глава 7

Войдя в кабинет Уильяма С. Дорфмана, расположенный в Белом доме, Генеральный прокурор обратил внимание на утренний выпуск «Пост», который лежал на краю стола, раскрытый на странице со статьей Мергенталера. Гидеон Коэн вздохнул и сел на стул, в ожидании, пока глава администрации закончит разговор по телефону.

– Нет, мы не собираемся публиковать текст обвинения. Это не для печати. И мы не собираемся просить Мехико о выдаче нам их граждан. У нас с Мексикой нет договора о выдаче.

Он послушал несколько секунд, а затем выпалил:

– Нет, вашу мать! – и швырнул трубку на аппарат.

– Эта бестолочь спрашивает, на самом ли деле мы обещаем награду за тех парней – Дорфман ткнул пальцем в газету – и щедро платим добровольцам, которые доставят их в Штаты на суд.

Коэн скривил губы и закинул ногу на ногу. Оттмар Мергенталер в своей статье, опубликованной в утреннем выпуске «Пост», впервые сообщил, что несколько недель назад Большое федеральное жюри Лос-Анджелеса вынесло секретный вердикт, обвинив девятнадцать бывших и нынешних членов мексиканского правительства в торговле наркотиками и похищении и убийстве секретного сотрудника американского Агентства по борьбе с наркотиками Энрике Камерана, чье тело было найдено вблизи Гвадалахары в марте 1985 года, около пяти лет назад. Один из тех, кому предъявлено обвинение, – бывший директор Мексиканской федеральной уголовной полиции, эквивалента ФБР, а другой – его брат, бывший начальник правительственного подразделения по борьбе с наркотиками. Еще один – врач, арестованный только вчера в Эль-Пасо. Создалось впечатление, что в полете из Мехико доктора сопровождали несколько неизвестных, которые передали его ожидавшим федеральным агентам, а затем тут же улетели обратно в Мексику.

– Вы собираетесь платить?

– Почему бы и нет? Вполне законно выплачивать вознаграждение тем, кто сдает властям беглых преступников. Этот принцип столетиями соблюдался в общем праве.

– Ну-ну, прочтите мне лекцию. Что, черт побери, вы все-таки собираетесь делать?

Пару лет назад в такой ситуации Коэн рассвирепел бы. Но теперь нет.

– Ужесточить закон, – сказал он негромко. – Это одна из основных целей нынешней администрации, разве не так?

Дорфман откинулся на спинку кресла и посмотрел на Коэна. С глазами, увеличенными стеклами очков в роговой оправе, он походил на сову.

– Для вас навряд ли будет новостью то, что вы мне не нравитесь.

– Как человек или как должностное лицо? – спросил Коэн, пытаясь выразить заинтересованность.

Дорфман продолжал, будто и не слышал.

– Я посоветовал Президенту предложить вам уйти в отставку. Я считаю вас нелояльным этой администрации. Судя по всему, вам не нравятся политические реалии, с которыми Президенту приходится сталкиваться ежедневно, и принимаемые им решения. Вы все видите только в белом или в черном свете.

– Если честно, Дорфман, мне наплевать на ваше мнение. Вы официально ставите меня в известность, что Президент желает моей отставки?

Дорфман помолчал. Он повертел ручку, лежавшую на столе, передвинул кофейную чашку, посмотрел на фотографию своей семьи, стоявшую на краю стола.

– Нет, – ответил он, использовав все возможности для паузы. – Нет. Я просто пытаюсь дать вам понять, где ваше место.

– Спасибо. – Коэн не смог скрыть разочарования. Типичный для Дорфмана блеф.

Дорфман и Коэн направились в Овальный кабинет, в это время оттуда вышли бойскауты. Официальный фотограф еще снимал Президента, который сидел за столом. В это утро, подумал Коэн, Джордж Буш выглядел более обеспокоенным, чем обычно. Он практически не обращал внимания на просьбы фотографа.