— Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что данный вопрос для нас столь же болезнен, сколь и щекотлив, — добавил он. — Тем не менее мы готовы оказать вам всяческое содействие, поскольку более чем кто бы то ни был заинтересованы в скорейшем установлении истины, разумеется, при сохранении права семьи покойного на строгую конфиденциальность.

Я, признаться сказать, понятия не имел, как следует себя вести на протокольных сборищах. Моя профессиональная деятельность ни в роли безработного психолога, ни в роли служащего Гражданской гвардии нимало не способствовала приобретению нужной изворотливости. Поэтому, рискуя прослыть неучтивым собеседником, я все-таки поспешил перевести разговор в практическое русло.

— Видите ли, сеньор Собредо, — начал я. — Вчера в мотеле обнаружили труп, и это все, чем мы располагаем на сегодняшний день. Для поимки убийцы, если таковой имеется, нам надлежит собрать необходимый минимум информации, а так как погибший работал у вас на предприятии, мы воспользовались вашей любезностью, чтобы задать несколько вопросов. Сама станция в настоящий момент нас не интересует. Покойный с таким же успехом мог трудиться, скажем, на консервном заводе или в лавке москательных товаров.

— И все же, сержант, неплохо бы уяснить: вы находитесь на атомной станции, а не в москательной лавке, — заметил юрист.

— Мне без разницы. Я не занимаюсь охотой на газетных уток, а ищу факты и людей, которые помогут восстановить картину произошедшего.

— Разумеется, вы правы, — поспешил вмешаться Собредо. — Прошу прощения за излишнюю горячность, но войдите в наше положение: живем тут, словно на пороховой бочке: что ни день, то неприятности!

— Ваша компания имеет лицензию и действует в соответствии с законом, — сказал я с намерением прекратить бесполезные пререкания. — Будь у меня по данному вопросу особое мнение, уж поверьте, я приберег бы ее для другого случая.

— Меня бы не удивило, окажись вы в рядах «зеленых», — не унимался адвокат. — Сегодня только ленивый не пытается представить нас кучкой негодяев, рискующей жизнями других ради собственной наживы.

Тут поневоле призадумаешься: для чего и кому нужно было тащить сюда этого расфуфыренного всезнайку. Уж, не для того ли, чтобы спровоцировать меня на скандал? Возможно, я ошибался, но, по-моему, Собредо задавал себе тот же вопрос. Давила, начальник эксплуатационного отдела, сохранял видимый нейтралитет и лишь изредка хмурил брови.

— Давайте вернемся к личности Тринидада Солера, если вы не возражаете, — предложил я, избегая смотреть на юриста. — Какое у вас сложилось о нем впечатление?

Возникла неловкая пауза, затем Собредо кивнул Давиле, и тот начал говорить.

— Как человек, — он лучший из тех, кого я знаю, — сказал он спокойным, но не терпящим возражения тоном. — И специалист неплохой. Правда, ничего из ряда вон выходящего, но на моей памяти еще никому не удавалось собрать команду из одних суперменов. Я предпочитаю деятельных и вменяемых работников, а он, безусловно, принадлежит к их когорте.

— Судя по вашим заверениям, вы не допускаете даже мысли о том, чтобы Солер занимался неблаговидными делами, — бросил я.

— Абсолютно не допускаю, — подтвердил Давила, не моргнув глазом.

— А вы не замечали в нем ничего странного в последнее время? Например, подавленного настроения, повышенной возбудимости или чрезмерной обидчивости?

— Нет, — покачал головой начальник эксплуатационного отдела. Разве только… Он недавно переехал в новый дом и заканчивал его отделку. Вы же знаете: постоянные разборки с архитектором, инженером-строителем, каменщиками, поставщиками и так далее. Он был немного на взводе, но не более.

Я имел весьма слабое понятие о разборках с архитектором, поскольку купил готовую квартиру и не заподозрил в ней даже намека на полет дизайнерской фантазии. Однако мог легко вообразить ту степень раздражения, которое должны испытывать состоятельные люди, постоянно бодаясь с рабочими, электриками и сантехниками.

— Значит, у него новый дом?

— Да.

— Большой?

— Да, как сказать… нормальный, — нерешительно ответил Давила, и впервые в его плавной речи возникла заминка.

— Нормальный — это сколько?

— Метров четыреста или чуть больше.

— Включая участок?

— Нет, только дом.

— Ничего себе! — присвистнул я и переглянулся с Чаморро, разделявшей мое удивление.

— Не поймите меня превратно, — оправдывался Давила, осознав свою промашку. — Я живу в реальном мире и вижу, что такой дом не каждый себе позволит. Но для работников станции, особенно уровня Тринидада Солера, в нем нет ничего необычного, принимая во внимание невысокую стоимость земли. Поселок находится в ста сорока километрах от Мадрида и в шести от ядерного реактора, и, как вы сами догадываетесь, покупателей на такие участки негусто.

Мною овладело редкое, но совершенно недопустимое во время следствия чувство. Я, сам того не желая, начинал испытывать к Давиле глубокую симпатию. Мне чрезвычайно импонировали его искренняя, уравновешенная натура и независимые, хотя и крайне взвешенные суждения.

— Итак, Тринидад Солер жил по средствам, я вас правильно понял? — спросил я, желая расставить все точки над «i».

— Если присовокупить к новому дому еще и квартиру по прежнему местожительству в Гвадалахаре да «БМВ», о чем вы наверняка информированы, то правильно, — ответил Давила, чуть заметно улыбаясь.

— Ядерная энергия и впрямь недурственное изобретение, — не удержался я. — Раз тут такие заработки, то мне впору подать в отставку и наняться к вам швейцаром.

— Нашим благосостоянием мы обязаны умению профсоюзов выбивать надбавки за вредность, — робко поддержал мою шутку Собредо, — и газеты со своими страшилками насчет опасности атомных станций тоже сыграли не последнюю роль: что называется, с паршивой овцы хоть шерсти клок Однако не надо перегибать палку — миллионером у нас не станешь.

— Сержант, — опять вмешался юрист. — Я хотел бы уточнить: к чему все эти разговоры? До сих пор я считал беднягу Тринидада Солера жертвой, а вы рады бы упечь его в тюрьму даже мертвым.

— Сеньор Санс… — отомстил я за поругание моей фамилии.

— Саенс-Сомонтес.

— Вот-вот, Саенс. Мы приехали сюда за фактами. Если нам потребуется ваш совет по ведению расследования, мы непременно к вам обратимся.

— Я лишь хотел напомнить, кому вы служите, — ответил юрист, раздув щеки от спеси.

— Будьте спокойны, я этого не забываю, сеньор адвокат, — сказал я, разозлившись не на шутку. — И не собираюсь злоупотреблять вашим временем. Поэтому вернемся к сути дела. Мне не до конца ясно, чем конкретно занимался покойный.

— Противолучевой защитой, — выпалила Чаморро.

Собредо вновь кивнул Давиле, и тот пояснил.

— Не вдаваясь в сложные технические вопросы, Солер следил за тем, чтобы персонал, работающий в зоне повышенной радиации и с радиоактивными отходами, не получал чрезмерной дозы облучения. Для предотвращения подобных инцидентов существует ряд контролирующих устройств, и в обязанности Тринидада Солера входило обеспечение их бесперебойного функционирования.

— Его должность требует высокой квалификации и сопряжена с серьезной ответственностью, не так ли?

— Как и любая другая у нас на станции, — констатировал Давила без малейшего пафоса. — Мы заставляем вертеться сложную машину.

— Я начинаю понимать. Надо думать, она доставляет вам немало беспокойства.

— Разумеется. К счастью, пока обходилось без серьезных неприятностей.

— А у сегодняшних газет иное мнение.

— Вот вы и прокололись, сержант! — Юрист издал торжествующий крик и подпрыгнул на месте. — Недаром я говорил, что вы попали под влияние прессы.

— Я только на нее ссылаюсь.

— На станции имели место проблемы, типичные при эксплуатации установки подобного масштаба, — пояснил Собредо. — Все они своевременно и в должной форме доведены до сведения компетентных лиц и решены в соответствии с действующим законодательством. Информация занесена в журнал регистрации и неоднократно проверялась инспектирующими органами. Как видите, нам скрывать нечего.