— Позвольте взять ваше заявление под сомнение, — перебил я ее. — Мы знаем, какие деньги вы получали под видом оплаты за переводы от тех компаний, с которыми сотрудничал ваш супруг последние три года.

— Должна заметить, вы далеко продвинулись в расследовании, — сказала она с притворным смирением. — Тем не менее не поддавайтесь соблазну судить о вещах по внешнему впечатлению: видимость обманчива. Муж действительно отмывал часть доходов, но я имела лишь косвенное отношение к его делам, отсылая фактуры по указанным им реквизитам. Потом на мой счет переводили энные суммы. Этим, собственно, и ограничивалось мое участие — я понятия не имела, откуда они поступали.

— И вы никогда не спрашивали?

— Конечно, спрашивала. Муж толковал что-то о комиссионных и о нецелесообразности ставить на счетах свою подпись.

— Вас не мучили угрызения совести?

— Речь идет о деньгах, сержант. Пока еще не родился на свет человек, который нашел бы в себе мужество отказаться от презренного металла. Тринидад имел успешный бизнес и просил у меня помощи в оформлении выплат с наибольшей для нас выгодой, я помогала. Они предназначались семье. На них построен наш дом, на них я учу и воспитываю детей. И не мне подвергать мужа остракизму за не доданные казне проценты. Государство не сделало для нас ничего хорошего — мы с ним в расчете.

Так как государство содержало меня материально, оберегало от голода, холода и других напастей, я не разделял ущербной философии Бланки. Разумеется, кроме доводов, диктуемых мне разумным эгоизмом, в моем арсенале находилось достаточно приемов, чтобы скрестить наши шпаги, не оставив камня на камне от ее оголтелого индивидуализма, но мне показалось несвоевременным разворачивать с ней полемику.

— Хорошо, — сказал я. — Тринидад приносил в дом деньги, и вы воздавали им должное. Но ведь суммы были огромными, причем заработанными в предельно малые сроки. Он когда-нибудь объяснял их происхождение? Вас когда-нибудь мучило подозрение, что они приходили к нему не совсем праведным путем?

— Вы затронули больной вопрос, — предупредила Бланка Диес и одарила меня обворожительным взглядом, приглашая насладиться изысканностью своих формулировок, должно быть, отточенных в кропотливых трудах над переводами с нескольких европейских языков. — У каждого свое представление о праведности, но, боюсь, вы слишком узко мыслите, что не делает вам чести.

— Благодарю за наставление, сеньора Диес. А теперь не соблаговолите ли поподробнее ознакомить нас с праведной, по вашему мнению, стороной деятельности Тринидада Солера?

Бланка Диес вздохнула, устремила глаза на потолок и сказала:

— Хотя муж работал на атомной станции, по образованию он инженер-путеец. Если не верите, пойдите в администрацию и поинтересуйтесь, сколько там таких, как он; окажется — добрая половина. По странному стечению обстоятельств почти все инженеры путей сообщения подвизаются в областях, весьма далеких от сооружения дорог, мостов, словом, от всего того, чему их учили в университетах. Тем не менее он был отменным специалистом, и, надо сказать, ему нравилась его изначальная профессия. Поэтому он с радостью окунулся в дела, позволявшие ему с максимальной отдачей применить неиспользованные знания.

— Что за дела?

— Гражданские объекты, инфраструктура и общие изыскания в области урбанизма. [57]

— Вы не могли бы выражаться точнее?

— Компании, с которыми он сотрудничал, занимаются строительством дорог по заказу муниципалитетов и городских Общин. [58]А попутно возводят загородные дома, жилые здания, промышленные полигоны, торговые центры во многих городах Испании. Вы наверняка в курсе, какие огромные деньги крутятся в этой сфере.

— Вы забыли сказать — не всегда чистые.

— Так утверждаете вы, — отразила атаку вдова. — Я не идиотка и понимаю, куда вы метите. Прекрасно понимаю. Вы намекаете на земельные спекуляции, когда за каких-нибудь два дуро [59]покупается участок в сельской местности, а после его благоустройства и переоценки продается уже за несколько миллионов песет. Верно?

— Допустим.

— Ах! Вы, видите ли, допускаете. По-вашему, наследники деревенского дедушки, вложившие в его участок лишь жалкие гроши, имеют право продать свою долю по грабительской цене и нажить целые состояния, а мы нет? Я не согласна с подобной постановкой вопроса. Деньги должны доставаться тому, у кого хватает ума их зарабатывать. Желаешь разбогатеть — изволь проявлять изобретательность, чем, в сущности, и занимался мой муж. Я не вижу тут никакого преступления.

Впервые мы наблюдали, как Бланка Диес стала горой за покойного Тринидада. В ее монологе звучала страсть, безапелляционность и разящая наповал логика с привкусом откровенного цинизма.

— Ладно, — неопределенно промычал я, стараясь не обнаруживать своего отношения к услышанному. — Вернемся к интересующим нас компаниям. Вы, случаем, не знакомы с кем-нибудь из тех, кто заправлял там делами?

— Нет. Муж предпочитал не вмешивать семью в свои дела. Я ему была благодарна и не испытывала ни малейшей потребности в общении с его новым окружением.

— Сожалею, сеньора Бланка, — вмешалась Чаморро, — но нам кажется маловероятным, чтобы вы так-таки никого не знали. Напоминаю, рано или поздно, мы установим имена владельцев и снимем с них показания.

Бланка взяла паузу, обдумывая ответный ход.

— Не стройте иллюзий, будто вам удалось меня запугать, агент, — отчитала она Чаморро. — Несколько месяцев назад вы уже сделали безуспешную попытку получить от меня сведения, но тогда я не считала нужным их разглашать. Сегодня мне скрывать нечего. Я действительно не знакома с людьми, с которыми работал муж, за исключением одного человека. И не упомянула о нем раньше только потому, что он мой родственник и я сама познакомила с ним мужа, а не наоборот.

— О ком вы говорите?

— О Родриго Эхеа. Он не владелец, а управляющий. Но, прежде всего, он мой троюродный брат. Видите, я от вас ничего не таю. Кстати сказать, это он ввел Тринидада в мир бизнеса. Если вам нужна более подробная информация, обращайтесь прямо к нему.

— Как его найти?

— У меня где-то лежит его визитная карточка. Подождите.

Бланка вернулась через минуту и протянула нам визитку с коммерческим названием предприятия, оранжевым логотипом и мадридским адресом.

— Позвольте еще один нескромный вопрос, сеньора Диес?

— Ввиду принудительного характера наших контактов, вы вправе спросить меня о чем угодно, сержант, — ответила она устало.

— Вы не интересовались у своего родственника, имелись ли у Тринидада враги в той компании, где они вместе работали. Может, он перебежал дорожку кому-нибудь из партнеров по бизнесу?

— Интересовалась. Кузен отделался от меня банальной фразой: дескать, были моменты, когда в отношениях между конкурентами возникали серьезные размолвки, но они никогда не переступали черты. Бизнес есть бизнес, в нем всякое случается. А по поводу конкретных подозрений в чей-нибудь адрес, то у него их нет.

— И вы успокоились.

— Не успокоилась, но и детектива нанимать тоже не собиралась, — сказала она и насмешливо добавила: — Мне вполне хватает вас, сержант, с вашим ясным умом и железной хваткой.

Я никак не ожидал такого поворота: Бланка Диес не только бросала мне дерзкий вызов прямо лицо, но и недвусмысленно указывала мне на мои обязанности, будто мальчику на побегушках. Опомнившись от шока, я счел за благо отнестись к ее кульбиту со спортивной злостью: в конечном счете, ничто не придает нашей жизни большего азарта, как проигрыш.

— Прекрасно, сеньора Диес, — подытожил я нашу беседу. — У меня остался всего лишь один вопрос, и должен признаться, он меня чрезвычайно интригует. Когда ваш муж умудрялся заниматься своими делишками да еще таким образом, чтобы никто не догадался?