Но я надеюсь на другой вариант — внедряли его недавно, подменяя настоящего библиотекаря буквально в последний момент. Возможно, отследили сигнал магистра, возможно, вели настоящего библиотекаря и, когда увидели нештатную активность, решили, что пора переходить к действиям. Думаю, подмена произошла вскоре после того, как библиотекарь получил послание магистра, но до нашей встречи. Потом он постоянно был у нас на глазах, и никто не заметил перемен в поведении. А каким этот человек был раньше — никто из нас не знал.

Тогда, возможно, они допустили какую-нибудь оплошность. Вроде того, что определили время связи только в оговоренный промежуток или дали инструкцию подать сигнал только после того, как он возьмет корабль под полный контроль. Тогда мы можем выйти из скачка, оценить обстановку и принять решение.

— А теперь давайте наконец узнаем, что именно удалось считать Марсии, — подал голос Ян.

Девушка отпила воды из высокого тонкого стакана, который подала ей Татьяна. Голос у нее все еще оставался хрипловатым, и она была очень бледна, но держалась достаточно уверенно:

— Думаю, мне удалось достаточно точно идентифицировать фрагмент на пленке, относящийся к нашему объекту

Ян отметил, как изменилась речь девушки, строение фраз, даже интонация... она словно делала научный доклад. Была в своей стихии. Вот и славно.

— Я успела не только перегнать расшифровку в считыватель, но и провести обработку и визуализацию. Думаю, теперь, если мы прогоним фрагмент через навигационную систему корабля, получим точные координаты.

— Так чего мы ждем? — улыбнулся Огерд. — Давайте смотреть. Только сначала давайте уберем отсюда эту дрянь, — и он пнул тушу ксеномода.

Труп пришлось сунуть в шлюзовую камеру, замотав в изолирующую пленку. Избавиться от тела в гиперпространстве было невозможно, а другого места на яхте просто не было.

После чего Огерд на правах капитана корабля приказал всем разойтись по каютам, принять тонизирующий душ и собираться в кают-компании.

Ян стоял под колючими тонкими струями, и его трясло. Бешено колотилось сердце, дрожали руки, и он все выворачивал и выворачивал регулятор температуры, пока не понял, что его трясет уже от холода.

Помогло.

Он растерся жестким полотенцем и переоделся, испытывая странное чувство, от которого немного кружилась голова. Вещи в каюте казались новыми и яркими, свет — насыщенным, густым, звуки — ясными, отчетливыми, отделенными друг от друга мгновениями оглушающей тишины.

Ослабели ноги, и он сел.

Сейчас он выйдет за порог каюты, и его жизнь изменится навсегда.

Пройдет несколько минут, и он узнает то, ради чего погибло столько разумных, то, что навсегда изменит ход истории трех рас.

Или не изменит ничего, и разумные исчезнут, став питательной средой гигантского разума инфосферы.

Сначала Марсия прокрутила на экране визуализацию «верхнего» слоя пленки. Вулканы, изрыгающие столбы пены, блюющие раскаленной оранжевой лавой, тучи пепла, закрывающие небо, и десантный бот с эмблемой давно исчезнувшего Ордена.

Картинка раскачивается в такт шагам бегущего, и Ян снова переживает отзвуки эмоций человека, который должен погибнуть 20, 19, 18... бегут цифры в левом верхнем углу экрана. Картинка плывет, гаснет.

— Это то, что можно увидеть на любом «мозголоме», — Марсия колдует у пульта управления видеосистемой. Остальные развалились в креслах, греют в руках бокалы с легким белым вином.

Ян глянул на Огерда. Бледнолицый с черными острыми прицелами глаз, сейчас он сидел расслабленно, вытянув ноги и едва заметно, но совершенно точно, улыбался! Ян понял, что и сам испытывает давно и прочно забытое чувство облегчения. В кают-компании воцарилась атмосфера спокойствия, люди расслабились, чувствуя себя в полной безопасности. То, что впереди ждала смертельная неизвестность, никого не волновало. Здесь и сейчас — не волновало.

Происходившее на экране было всего лишь задачей, которую необходимо решить. Но задачей интересной, требующей внимания и сосредоточенности.

— У него фоном шли какие-то цифры. Но очень смазанно, как и картинка. Я почти не смог ее уловить, — отпивая из бокала, сказал Ян.

Марсия кивнула:

— Именно. К счастью, лента оказалась достаточно качественной, да и оборудование у меня было на порядок лучше того, что в имперских больницах. В общем, вот картинка.

И она нажала клавишу воспроизведения. На этот раз картинка была куда более размытой, словно снимали под водой или в помещении, полном дыма. Рубка звездолета. Древнего, с сильно изогнутой дугой командирского пульта, вычурным креслом перед ним. Откуда-то снизу поднимаются клубы — пыль? Дым? Непонятно.

Рука в толстой с массивными сочленениями на фалангах перчатке смахивает пыль с пульта управления, переключает несколько тумблеров, и экраны мертвого звездолета оживают.

— «Игла». Судя по пульту управления — старая исследовательская «Игла». Сколько ж ей лет?!

— Скорее, веков, — хмыкнул Ян, всматриваясь в мутную картинку. Неожиданно она стала гораздо более четкой, тот, чьими глазами они смотрели, сконцентрировался, сфокусировал взгляд на одном из экранов.

— Вызывает бортовой журнал, видимо, — предположил Огерд.

Остальные промолчали, напряженно всматриваясь в происходящее на экране. На одном из небольших мониторов возникло изображение, помигало, сместилось в правый верхний угол, монитор резко приблизился — стоявший в рубке нагнулся, всматриваясь в картинку.

«Или, скорее, вслушиваясь, — подумал Ян, — как правило, капитаны дублировали или дополняли записи голосовыми сообщениями. Но что там на картинке?»

Смотреть запись было все равно, что смотреть запись видео в кривом зеркале парка развлечений. Оно плыло, затуманивалось, искажалось — этот слой ленты явно реставрировали по мере возможностей.

Марсия время от времени досадливо морщилась, когда картинка окончательно превращалась в набор цветных пятен, но смотрела так же внимательно, как в первый раз.

— Вот, видите, вот тут! — подавшись вперед, она показала на ту часть экрана, где показалось изображение следующей записи бортового журнала. Рука в перчатке тоже потянулась к клавишам, отчего у Яна возникло ощущение, что он наблюдает за каким—то сюрреалистическим представлением. Работать с пультом управления в десантном скафандре было неудобно, но человек справлялся виртуозно, пальцы порхали над клавишами, приближая и центрируя изображение.

Ничем не примечательная звездная система. Шесть планет, все с атмосферой, светило — красный карлик, так что планеты, скорее всего, безжизненные, никому не интересные, не подходящие для терраморфинга и даже заселения странными и непонятными порождениями ксеносов.

Ян прикинул, можно ли использовать ее в качестве перевалочной базы — иногда спецслужбы Империи и теневые отделы корпораций устраивали в таких вот системах незарегистрированные базы, но отбросил эту мысль — не хватало данных. У трех планет были спутники — черные безжизненные камни.

Изображение дрогнуло и пропало.

Третья часть записи — цифры, которые он повторяет раз за разом, — в наступившей тишине слова Марсии прозвучали неожиданно громко. — Я перевела их в стандартный имперский формат, поскольку, мне кажется, использовался устаревший. Больше ничего сделать не успела, результаты здесь.

И она протянула Огерду тонкую информпластину.

Огерд задумчиво покрутил ее в пальцах, словно не решался опустить в щель исчислителя. Наконец, резко подавшись вперед, протолкнул в щель терминала, подтянул к себе клавиатуру управления.

— Так... давай проверим. Это исходник, действительно старая имперская система координат. В старом звездном атласе это должно быть, — на экране появилось схематичное изображение звездной системы.

— Похоже, она, — в первый раз за все время подал голос друид.

— А если по новым, то... тоже она, — удостоверился Огерд.

— Осталось понять, что именно так привлекло их в этой системе, — Ян подошел к Огерду, пальцы отбили на клавиатуре короткую дробь, изображение уплыло вглубь экрана, теперь был виден целый сектор звездного пространства.