— Слушай, журналист, а как ты думаешь, он теперь с бабами сможет?

Я верил в нашу страну, нашу науку и нашего Гагарина.

— Сможет, Валя. Обязательно сможет [29](48).

Старушки смущенно зашептались.

— А что, Юрушка, — опять вступила в разговор тетя Маня, — что это ты, спросить мы тебя хотим, фуражечку совсем не снимаешь?

— Извините, — теперь уже смутился Юра. <…> В форме я — положено так. Но да ладно…

Он быстро сдернул фуражку <…>. И тут <…> Мария Петровна быстро подошла к нему, подняла руку и дернула прядку волос на его голове.

— Что ты делаешь, тетя Маня?! — с притворным ужасом закричал Юра. — Ведь больно же!

Мария Петровна смутилась <…>.

— Юрушка, сынок, ты уж прости меня, старуху неразумную. Нам ведь по темноте нашей чего только не наговорили. Что наказал тебя Господь, без волос оставил, что парик ты носишь (51).

Ю. А. Гагарин: Я еще раз благодарю вас за сердечные поздравления и приветствия с успешным завершением полета.

Н. С. Хрущев: Я рад слышать ваш голос и приветствовать вас. Буду рад встретиться с вами в Москве. Мы вместе с вами, вместе со всем нашим народом торжественно отпразднуем этот великий подвиг в освоении космоса. Пусть весь мир смотрит и видит, на что способна наша страна, что могут сделать наш великий народ, наша советская наука.

Ю. А. Гагарин: Пусть теперь другие страны догоняют нас!

Н. С. Хрущев: Правильно! Очень рад, что ваш голос звучит бодро и уверенно, что у вас такое замечательное настроение! Вы правильно говорите: пусть капиталистические страны догоняют нашу страну, проложившую путь в космос, пославшую первого в мире космонавта. Все мы гордимся этой великой победой (47).

После телефонных разговоров с первыми лицами партии и государства, а также с С. П. Королевым, Юрий Гагарин связался со своей супругой, после чего заметно повеселел. Дал интервью журналистам, выразительно прочитал текст правительственной телеграммы, который записали на пленку. В кабинете стоял шум и была суета. То и дело звонил телефон. Хотелось услышать от Гагарина что-то важное, интересное, но он отвечал коротко. Но даже просто находиться с ним, смотреть на него было радостно (8).

«Юра, как ты себя чувствовал в ночь перед полетом?» — спросил генерал Агальцов. Гагарин улыбнулся и, чуть помедлив, ответил: «После ужина пошел в библиотеку, полистал журналы. Затем прогулялся и в девять пошел в домик спать». — «А я из-за тебя, Юра, всю ночь не спал!» (8).

Кстати, на военный аэродром Борисенко прибыл в составе группы, включавшей кинооператора Махмуда Рафикова. Как только они появились в генеральском кабинете, Рафиков безостановочно снимал Гагарина камерой «конвас» на цветную пленку. Правда, увидеть отснятый материал ему так и не пришлось. И не ему одному. Если бы генерал Агальцов со товарищи появились в районе посадки двумя часами раньше, какие бесценные мгновения удалось бы зафиксировать — возвращение Гагарина на Землю! Ан нет. Вот и пришлось прятать, уничтожать, врать (3).

Честно сказать, мы упустили вопрос безопасности Ю. Гагарина. Я отчетливо понял это, когда мы вышли из штаба. Народу было очень много — настоящая душиловка! Я шел впереди и кричал: «Разойдитесь!» Приходилось прямо-таки расталкивать людей. Небольшая передышка, и я опять: «В сторону!» За мной шел генерал Агальцов, а уж за ним Гагарин. Так и прошли до машины (8).

Гагарин вышел из штаба очень удивленный и смущенный таким количеством народа. Он постоянно потирал голову, приглаживая волосы. Рядом с ним шли какие-то гражданские в шляпах и не давали к нему подходить вплотную (8).

Кинооператор Махмуд Рафиков:

Я сразу же быстро выскочил во двор, зная, что через эту дверь сейчас появится Гагарин. Было много народа, мне нужно было найти высокую точку, чтобы я мог увидеть его выход, его состояние, как приветствуют его люди. Оглянувшись, я обнаружил довольно солидную железную ограду с кирпичными столбами. Ясно было, что надо забраться на этот столб и встать наверху. Верхняя точка этого столба была заострена, и стоять на ней было невозможно. Мне помогли ребята, которых я попросил. Они создали мне все условия, почти как в павильоне. Таким образом, я смог снять Гагарина на общем плане. Были видны приветствия всей массы встречающих, они аплодировали и были в восторженном состоянии, кричали, улыбались. Сопровождавшие Гагарина шли буквально по коридору в людской массе. Снимая это человеческое море, я немного увлекся, а Гагарин и вся группа ушли вперед. Они быстро разместились в автомашинах и уехали на аэродром, к самолету. Я же, спрыгнув со своего столба, побежал к единственной зеленой «победе», но в ней для меня не было места. Несмотря на то, что я пытался объяснить, что моя работа в данный момент важна, что это создается для истории, всё было напрасно. Мои уговоры не имели успеха. И, призадумавшись, я нашел единственный выход. Я встал на бампер этой машины и обнял ее номерный знак. На мне висели кинокамера, кассеты, аккумуляторы. Так, нагруженный, я поехал. Сегодня я должен с благодарностью вспомнить водителя этой «победы», который мог, набрав скорость, меня сбросить со своего бампера, но он был очень чуток. Он понимал, что на «хвосте» сидит еще один человек и его нужно довезти тоже (16).

Для полета в Москву на аэродром Куйбышева прибыли два самолета Ил-18 ГВФ. Второй самолет был поставлен на пассажирскую стоянку, к нему был подан пассажирский трап, выставлены охрана и заграждения. Это было сделано с целью отвлечения любопытных от основного самолета. Огромная толпа любознательных была отвлечена от основного самолета. Всеведущая и вездесущая толпа, видя приготовления на пассажирской стоянке самолета к отлету, проявила агрессивность. Сломала и опрокинула заграждения аэродрома и хлынула на пассажирскую стоянку, окружила запасной самолет плотным кольцом. Самолет был заблокирован, и подъезд к нему стал невозможен. В это время Юрий и сопровождающие его лица свободно подъехали к основному самолету и были приняты на борт по самолетной стремянке (42).

Иван Борисенко:

У трапа самолета, на котором предстояло продолжать путь, он задержался: «А где часы, что были со мной?» Они пришиты к левому рукаву скафандра. Я быстро вернулся в вертолет, отрезал часы от скафандра и передал их хозяину. «Спасибо, — сказал Юрий Алексеевич. — Они мне очень дороги» (55).

Только в спецсамолете, летящем в Куйбышев, врач наконец смог расстегнуть рукав комбинезона Гагарина, измерить давление. 120 на 75! Пульс — 65! И всего 12 вдохов в минуту!

— Все отлично! — выдохнул врач (32).

Виталий Волович (в самолете на Куйбышев):

Я натянул халат на себя, раскрыл записную книжку в красном ледериновом переплете, на котором крупными буквами было вытиснено: «Академия наук СССР. Полевой дневник» (память о недавней экспедиции в Атлантику), и, открыв, на чистой странице вывел: «12 апреля. 14 часов 50 минут МСК. Майор Гагарин Юрий Алексеевич. 1934 года рождения, русский. Космонавт». Дальше следовали данные первых наблюдений: чувствует себя хорошо, оживлен, активен, легко вступает в контакт, благожелателен к окружающим (52).

Видно было, что Гагарин еще не отошел от полета: порой смотрел прямо перед собой и как будто ничего не видел (8).

Виталий Волович:

Все это подтверждало, что огромную психическую нагрузку, вызванную космическим полетом, Гагарин перенес отлично. Жалоб было немного — на сильную потливость и небольшое чувство усталости («Полежать бы сейчас, отдохнуть. Ни есть, ни пить совсем не хочется»).