Эти концерты на нас, зрителей, произвели очень большое впечатление. Мессинг выполнял исключительно сложные номера, заданные ему “индуктором”, и при этом с большой точностью. Он доказал, что это не фокусы, связанные с ловкостью рук человека, а исключительно сложная психологически научная работа, проводимая им в течение длительного периода лет и представляющая исключительный интерес с точки зрения развития психологии как науки.
От имени бойцов, сержантов и офицеров выношу сердечную благодарность Вольфу Григорьевичу Мессингу и желаю дальнейшей плодотворной работы на благо развития науки нашей Социалистической Родины.
Начальник гарнизона генерал-майор артиллерии Шуршин».
«Краснофлотцы, старшины и офицеры воинской части Полевая почта № 51215 искренне благодарят за представленные Вами в воскресенье 6 февраля 1944 года два шефских концерта, которые вызвали уличного состава большой интерес.
В производимых Вами опытах отсутствует что-либо загадочное и сверхъестественное. Это свидетельство — умение владеть собой и с огромной силой воли концентрировать свое внимание в исполнении того или иного задания.
Еще раз горячо благодарим и желаем Вам, Вольф Григорьевич, дальнейших творческих успехов в Вашей работе.
Заместитель командира по политической части капитан третьего ранга Норкин».
«Ваше выступление перед профессорским, преподавательским составом и студентами Магнитогорского государственного педагогического института продемонстрировало выдающуюся способность чтения мыслей (понимание внутренней речи), развитую Вами до необыкновенной высоты и точности.
Цель Ваших опытов — развитие сил, скрытых в психике человека, и воспитание воли — достойна всякого поощрения. Особенно сейчас, когда народы нашего Союза стоят на пороге завершения Великой Отечественной войны, проявляя героическое волевое напряжение, работа в этом направлении — в направлении изучения и развития воли — является весьма важной. Вот почему Ваши выступления имеют большое воспитательное значение.
От имени всего коллектива института выражаем Вам сердечную благодарность и желаем продуктивной работы на благо нашей великой Родины».
Несомненно, Мессингу было очень приятно читать эти строки. Он искренне ненавидел нацистов, развязавших Вторую мировую войну, грозивших стереть еврейский народ с лица земли, захвативших его родную Польшу и грозивших поработить и его вторую родину — Советский Союз. Он всячески желал победы советскому народу, видя в ней единственную надежду на спасение человечества от нацистской агрессии. Мессинг наверняка верил, что его «психологические опыты» укрепляют у бойцов волю к победе, а труженикам тыла помогают более стойко переносить выпавшие с войной невзгоды. Правда, часть оценок в этих отзывах были простыми цитатами из выступления, которым импресарио предварял собственно телепатические опыты Мессинга. Да и «болванки» отзывов, скорее всего, составлялись импресарио (он же — ведущий вечера). Но чувства-то аудитории были искренними! И Вольф Григорьевич не ошибался, когда верил, что его выступления укрепляют моральный дух армии и народа. Казалось бы, что общего между суровой военной действительностью и угадыванием, где именно в зале спрятаны расческа, кошелек или пилка для ногтей? Но на самом деле Мессинг дарил людям, может быть, самое важное, что им в тот момент было нужно, — веру в чудо, которая была сродни вере в победу. Ведь в 1941–1942 годах, когда судьба страны буквально висела на волоске, наша победа могла казаться чудом. Ну и конечно же подобные отзывы были для Мессинга своеобразными охранными грамотами. Ведь они наглядно свидетельствовали, что его искусство нужно и фронту, и тылу, что оно действительно укрепляет обороноспособность страны. Именно в годы войны Мессинг наверняка чувствовал наибольшую востребованность и общественную значимость своего таланта. Он по праву считал, что своим творчеством вносит вклад в победу над фашизмом.
Правда, время от времени Мессингу приходилось вносить и вполне конкретный, осязаемый, материальный вклад вдело обороны страны. На средства, переданные Мессингом в Фонд обороны, были построены два истребителя. Строго говоря, ничего такого уж необычного в подобном поступке нет. В период войны сотни и даже тысячи советских людей, имевших большие доходы, в том числе артисты, писатели, ученые, жертвовали на нужды обороны значительные денежные суммы. Почему же Мессинг, искренне желавший победы над нацистской Германией, должен был поступать иначе? Ведь он отнюдь не был скупым человеком. Более того, все, знавшие Вольфа Григорьевича в Советском Союзе, отмечали, что к деньгам он был равнодушен. То есть не то чтобы он совсем не понимал их значения и жил как настоящий аскет — нет, это было равнодушие к материальным благам человека, у которого денег уже более чем достаточно для того, чтобы удовлетворить все те потребности, которые можно удовлетворить в советских условиях. Он всегда мог пригласить друзей в дорогой ресторан, а на гастролях останавливаться в лучших гостиницах. Он мог сшить себе на заказ роскошный костюм, мог позволить себе носить перстень с бриллиантом в три карата. Большая квартира его особенно не привлекала, поскольку почти все время он проводил в разъездах. Возможно, по этой же причине он так и не обзавелся автомобилем и никогда не умел водить его. Хотя здесь, наверно, первично именно неумение водить автомобиль и тот психологический барьер, который возникает у некоторых людей при попытке освоить автовождение. Вероятно, Мессинг был из тех людей, для которых психологически невозможно сесть за руль машины. Вспомним, как он рассказывал в мемуарах о том, как водил автомобиль в Риге, подчиняясь мысленным командам настоящего водителя, хотя ни до, ни после за баранку ни разу не садился.
Значительные суммы Мессинг жертвовал на благотворительность. Достоверно известно, что после окончания войны он до самой кончины на свои средства содержал детский дом на сто сирот. Некоторые, в том числе Игнатий Шенфельд, утверждают, будто детский дом Мессинг содержал вынужденно, под давлением властей — якобы это была своеобразная плата за то, что ему разрешали достаточно часто выступать и зарабатывать на этом деньги. Однако такого рода предположениям нельзя доверять.
Фактически Мессинг по уровню доходов сравнялся с верхушкой советской научной и артистической элиты. Он зарабатывал столько же, сколько крупнейшие ученые-академики, артисты, писатели, художники. Однако никто из них не содержал на свои средства целые детские дома или, допустим, больницы. Ни писатель Алексей Толстой, ни конструктор Андрей Туполев, ни всенародно любимый эстрадный сатирик Аркадий Райкин в этом замечены как будто не были. Разумеется, время от времени их призывали вносить значительные средства в Фонд обороны, в Фонд мира, для помощи пострадавшим от стихийных бедствий и т. п. Однако ни для кого из них условием получения легальных высоких доходов не было обязательство пожизненно содержать детский дом. Конечно же я не исключаю, что кто-то из этих и других весьма достойных людей время от времени или даже постоянно жертвовал на детский дом или больницу, подобно герою фильма «Берегись автомобиля», однако в печати такого рода действия практически не освещались. Из этого можно сделать вывод о том, что субсидирование детского дома Мессингом или каким-либо другим артистом никак не могло осуществляться по требованию государства, раз то же государство совершенно не собиралось «пиарить» действия такого рода.
Мессинг, разумеется, мог бы, если бы пожелал, чуть ли не каждый вечер кутить в дорогих ресторанах на широкую ногу, как это делал тот же Алексей Толстой, мог иметь десятки любовниц, мог строить роскошные дачи для себя и своей родни, мог иметь личного шофера, который возил бы его на автомобиле. Однако к кутежам и любовницам Вольф Григорьевич не проявлял никакой склонности. Вся его родня погибла в нацистских гетто и концлагерях. Женился Мессинг достаточно поздно, когда ему было 45 лет, а последние четырнадцать лет прожил вдовцом. Он содержал не только жену, но и ее сестру, а также своего импресарио Валентину Иосифовну Ивановскую, однако и после всех расходов у него на руках оставались немалые суммы. Не исключено, что, помимо детского дома, он выделял их и на другие благотворительные цели, будучи искренне благодарен своей новой родине и привязан к ее жителям, так тепло принимавшим его выступления. Весьма характерно, что он ни разу не выражал намерения эмигрировать из Советского Союза, хотя, будучи евреем и уроженцем Польши, не раз и не два имел возможность это сделать.