ГЛАВА ШЕСТАЯ

В пятницу, через неделю после свадьбы, Лори рано вернулась домой из больницы. В доме стояла тишина. Сузи училась в новой школе и пока не была уверена, что ей там нравится. Мейбл храпела в своей комнате наверху. А Гарри? Гарри был занят в больнице. Опять срочная операция. Результат столкновения трех машин на Перл-стрит.

Она согнала собаку с любимого кресла, смешала себе безалкогольный напиток и плюхнулась в кресло, задрав ноги. День выдался тяжелый.

Входная дверь хлопнула. Лори посмотрела на часы. Час дня? Слишком рано для Сузи. Но это была именно она. Малышка волокла по полу свой рюкзак, ее личико было слишком вытянуто, а юбка слишком коротка для ее возраста.

— В чем дело, солнышко?

— О, я… — Тут девочка не выдержала. Она бросила рюкзак, отпихнула собаку и, заливаясь слезами, кинулась через комнату к Лори и уткнулась в ее колени.

Сердце Лори переполнилось сочувствием. Она обняла девочку и крепко прижала к себе.

— Что случилось, радость моя?

— Меня ненавидят в этой школе.

— Неужели? Расскажи-ка мне.

— Все смеялись надо мной.

— Почему?

— Потому что завидовали мне. Они кричали, что я расхаживаю полуголая, потом они окружили меня, дергали за волосы, бросали в меня мелками и ластиками, а потом…

— А учитель?

— Миссис Уилсон. Ее не было, пока не прозвонил звонок.

— И что же?

— Билли Бледлер, большой мальчик, сказал, что мой отец — «Пилюлькин», а моя мать — «амара». Я не знаю, что это значит, поэтому я ткнула его в живот, и он полетел на пол. Это было так здорово, что я стукнула его еще два разочка и… разбила ему очки, и тут вошла миссис Уилсон. — Девочка остановилась, чтобы перевести дыхание. — Они отправили меня в учительскую, и мне пришлось сидеть на старом скрипучем стуле, а потом… — Последовала очередная пауза, сопровождаемая на этот раз потоком гневных слез. — Никто не смеет называть моего папу «Пилюлькиным». Никто.

— Да, я понимаю. А потом?

— Потом директор дала мне записку и отправила домой. — Она замолчала и вытерла слезы. — Это все.

— Вполне достаточно для одного дня, — ласково проговорила Лори. — Где же записка?

— Я думала, ты рассердишься, поэтому выбросила ее в канаву. А миссис Уилсон все видела и сказала, что зайдет к тебе сегодня вечером!

Сузи перестала плакать и выпрямилась.

— Ты и вправду не сердишься на меня, Лори?

— Не очень, — вздохнула Лори. — Тяжело быть леди в наше время, да? Почему бы нам не пойти на кухню и не выпить молока с печеньем?

— Печенье? Из кондитерской?

— Я сама испекла его, — похвасталась Лори. Взяв девочку за руку, она повела ее на кухню, посадила за стол и направилась к холодильнику за молоком.

— Шоколадное? Мое любимое.

— Ну, и слава Богу. Это единственное печенье, которое у меня получается.

— Я тебе не верю, мама. Спорим, ты можешь испечь десять разных печений, если захочешь.

— Говори, говори, детка. Лестью можно добиться чего угодно. — Сузи широко улыбнулась и принялась за молоко, которое ей дала Лори. Нетрудно было читать на лице девочки: никто не посмеет назвать моего отца «Пилюлькиным», а мать — «амарой»! Что, черт побери, мальчишка хотел сказать? — размышляла Лори. Не мог же он иметь в виду?.. Господи Всемогущий! Эти дети слишком малы для подобных разговоров.

Сузи попросила еще стакан молока и как раз протянула руку за последним печеньем, когда вошел Гарри Мейсон.

— О, печенье? Я бы съел полдюжины…

— Это последнее, — важно сообщила Сузи. — Ни одного не осталось. — Она быстро схватила с тарелки единственное оставшееся печенье.

— Вот как, — сказал он, изображая огорчение. — А что вы делаете дома в это время дня, молодая леди?

И Сузи все ему рассказала, ничего не утаивая, не удержавшись при этом от нескольких слезинок.

— Так как этот мальчик назвал твоих родителей?

Сузи снова поведала свою историю, подчеркнув «Пилюлькина», но быстро перемахнув через «амару». Отец жестом руки остановил Лори, собиравшуюся налить ему кофе.

— Пилюлькин, — сосредоточенно протянул он, — Так часто называют медиков. Нельзя оскорбить врача этим словом. А друтое?

Сузи повторила, с волнением наблюдая, как лицо отца приняло хмурое выражение.

— Понимаю. — Последовала еще одна пауза. — Я пришел домой пораньше, потому что мне надо ехать в Атланту. Срочное заседание местного медицинского совета. Поэтому вам, молодая леди, лучше приняться за уроки, а ваша мать поднимется наверх и поможет мне собраться.

И прежде чем Лори смогла добавить хоть слово по обсуждаемому вопросу, она оказалась на лестнице. Сильная рука доктора надежно сжимала ее локоть. Он не произнес ни слова, пока дверь спальни не закрылась за ними, и он не запер ее на замок.

— Как это понимать… — начала было Лори, но он уже бросил ее на середину кровати. — Осторожнее. Так можно и покалечить девушку. — Она выразительно посмотрела на него, оправляя юбку, чтобы прикрыть колени.

— Не такую закаленную штучку, как ты, — хмыкнул доктор. Он присел на край кровати и моментально скинул туфли, носки и брюки.

— Но…

— Мне вдруг пришло в голову, что на пути в Атланту я могу попасть в аварию и упустить все радости жизни. — Его рубашка полетела на пол — и вот он уже рядом с ней.

— Поэтому ты…

— Поэтому я подумал, что стоит использовать все преимущества этого прекрасного дня.

Пуговицы на ее блузке, кроме одной, легко расстегнулись.

— Черт. — Ловкими пальцами хирурга он оторвал последнюю. — А теперь… — Юбка была расстегнута, а лифчик отброшен в сторону.

Лори тщетно пыталась придумать, что сказать.

— Я могу простудиться, — со вздохом проговорила она. — Мне нужен лифчик…

— Нет, не нужен. — Он накрыл ее полные груди своими большими ладонями. — Больше не нужен, теперь, видишь ли, у тебя есть муж. Вот для чего нужны мужья. А еще для этого. — Его руки передвинулись вниз, и трусики последовали за лифчиком. — Понимаешь?

Лори начала понимать. Хотя ее первый муж мало чего стоил, он все же знал некоторые универсальные приемы. Доктор Гарри Мейсон, очевидно, посещал ту же школу, но научился большему. Его левая рука уютно расположилась в мягких завитках на холме Венеры, а другая ловко двинулась назад, к ее груди, и…

— Что ты делаешь? — вскинулась она, в то время как ее напряженные нервы с трепетом откликались на его прикосновения. Вначале медленно, затем все стремительней…

— А ты не знаешь?

— Я не совсем уверена. Мы собираемся…

— …хорошо провести время, прежде чем я уеду в Атланту.

Лори хотела сказать что-то важное. К сожалению, она не могла припомнить, что именно. Но когда он оказался на ней, осознание происходящего озарило ее как вспышка. И она растворилась в сверкающем мире.

Через несколько минут, которые показались часами, задыхаясь, с наслаждением ощущая его тяжесть на своем теле, она сказала:

— Я думала, мы ничего такого делать не будем. Ты говорил…

— Нет, это ты говорила.

— А разве ты не согласился?

— Тогда это было не важно. Кроме того, я был слишком занят в больнице, приводя все в порядок и разбираясь с накопившимися операциями.

— А теперь важно?

— Теперь — да. Мне вдруг пришло в голову, что воспитывать Сузи одну будет сложнее, чем двух детей. Ты так не считаешь?

— Я не уверена. — Она вздрогнула и попыталась взять себя в руки. Если нужен ребенок, чтобы создать компанию для Сузи, то необходимы определенные сексуальные контакты… между нею и ее мужем. И неоднократно, прости Господи. Она с трудом сглотнула.

— Так что давай еще раз попытаемся, тогда, может, тебе легче будет принять решение.

— Ты способен повторить?

— Не хочу хвастаться, но после небольшой паузы — да.

Господи! Надо найти какую-нибудь отговорку…

— Я… не предохранилась.

— Думай об этом так: зарождение — это наслаждение. К тому же ты не предохранялась ни в первый, ни во второй раз, когда мы занимались любовью.