Несмотря на Копенгагенскую победу, и лорды Адмиралтейства, и сам король встретили Нельсона весьма прохладно. Виной тому были жалобы на плохое здоровье, которые Нельсон непрерывно слал с Балтики, и его возобновившаяся связь с леди Гамильтон. На приеме в Сент-Джеймском дворце, проходя мимо Нельсона, Георг III, задержавшись на минуту, сделал вид, что ничего не знает о решающей роли вице-адмирала в Копенгагенском сражении.

— Здравствуйте, Нельсон! — сказал король. — Что вы поделывали в последнее время?

— Ваше величество, вы ничего не слышали о битве у Копенгагена? — якобы ответил раздосадованный Нельсон.

Впрочем, большинство историков считают, что эту фразу Нельсону лишь очень хотелось сказать в ответ, но он все же сдержался.

Глава девятнадцатая

НЕДОЛГОЕ СЧАСТЬЕ

Идиллия с пескарями, однако, продолжалась недолго. Вновь, который уже раз, в судьбу Нельсона вмешалась большая политика. Как всегда, тревожные ветры задули с европейского материка. Австрийская империя потерпела очередное сокрушительное поражение от Франции и поспешила заключить с ней унизительный мир. Теперь Лондон, лишенный последнего союзника, остался один на один с Парижем. Заклятый враг англичан генерал Бонапарт сразу же принялся собирать для вторжения в Англию огромную армию и транспортный флот в Булони.

— Мои старые ворчуны — вот мой лучший довод! — говорил Бонапарт, разглядывая в зрительную трубу очертания английского берега. — Мне бы только добраться до кромки ближайшего пляжа, а там я уж буду гнать этих лавочников до самой Ирландии!

Английская общественность разволновалась, ведь одно дело, когда война идет где-то далеко, и совсем иное, когда она вот-вот придет в твой дом. От правительства стали требовать решительных мер по обороне острова. Вездесущие журналисты донимали главнокомандующего флотом метрополии адмирала Джервиса. Уставший от расспросов граф Сент-Винсент вяло отбивался:

— Я не говорю, что французы не пройдут. Я говорю, что они не пройдут морем!

Флот флотом, но укреплять береговую оборону надо было незамедлительно. Для этого все британское побережье было разбито на участки, во главе которых решено было поставить опытных адмиралов из числа тех, кто на тот момент не имел никакого назначения. Среди таковых оказался и Нельсон. Учитывая его популярность, талант и боевой опыт, Нельсона определили на наиболее ответственный юго-восточный участок побережья, против которого как раз и располагалась главная французская десантная база — Булонь.

Нельсона это назначение не порадовало. Он посчитал, что недруги специально сослали его на юго-восток Англии, чтобы разлучить с Эммой. А потому Джервису и другим пришлось приложить немало усилий, чтобы разубедить мнительного героя и доказать ему обратное. Только тогда Нельсон взялся за дело.

В Адмиралтействе относительно назначения Нельсона единства не было. Противники приводили следующий весьма веский аргумент:

— Известно, что Нельсон чрезвычайно удачлив в морских сражениях, однако не менее известно, что он столь же несчастлив в сражениях сухопутных и десантных, из которых так ни одного никогда и не выиграл, а потому стоит ли вновь поручать ему дело, которое он заведомо провалит?

Впрочем, хулителям Нельсона быстро заткнули рот, и указ о его назначении был подписан королем.

Новая должность была для Нельсона делом совершенно незнакомым, однако он с присущим ему энтузиазмом взялся за укрепление береговой обороны. Он расставлял сторожевые вышки и укреплял батареи, организовывал в прибрежных деревнях вооруженные отряды и налаживал систему оповещения.

Однако новая должность не приносила удовлетворения, и Нельсон решает попытать счастья. Твердо веря в свою удачу, он намеревается пересечь на приданном ему фрегате Ла-Манш и поглядеть, чем занимаются французы в Булони. Поход этот Нельсон приурочил к третьей годовщине своей победы над французами при Абукире. В такой день ему просто не может не повезти!

Но от судьбы не уйдешь, и Нельсона ожидало глубокое разочарование. Все предприятие свелось к тому, что с фрегата сделали несколько выстрелов по берегу, оттуда ответили тем же. Разрядив с дальней дистанции орудия, Нельсон вернулся домой. Понимая, что надо сохранять хорошую мину при плохой игре, он по возвращении объявил:

— Пустяк, конечно. Однако нам нужно было показать врагу: не смей угрожать, будешь наказан! Кстати, этими выстрелами мы успокоили детей и женщин в Лондоне!

В ответ по Англии пронесся слух о нелепой гибели Нельсона у Булони. Что касается французов, то они разразились целой серией едких карикатур, на которых тщедушный Нельсон, сидя верхом на маленьком суденышке, пытается править в сторону Франции, где его уже поджидает здоровенный генерал Бонапарт с не менее огромным тесаком в руке. Самое обидное, что французские карикатуры начала перепечатывать и английская бульварная пресса. Нельсон был в ярости.

Спустя несколько дней Нельсон решает повторить свой набег, но на этот раз не ограничиваться бесполезным обстрелом, а высадить десант, чтобы пощекотать противнику нервы. Для участия в операции Нельсон привлек несколько фрегатов и до семидесяти всевозможных мелких судов. В качестве десанта использовались ополченцы и матросы. Операция была подготовлена наспех, даже сам Нельсон не знал, что его ожидает на вражеском берегу. Им двигало только желание доказать всем, что судьба по-прежнему милостива к нему, и заставить произносить его имя с почтением.

Но, как оказалось, французы к встрече англичан были готовы. Виной всему оказалась британская пресса, на все лады расписавшая первую диверсию Нельсона и сообщившая, что знаменитый адмирал готов взять реванш и вновь посчитаться с французами в самое ближайшее время.

Когда десантная флотилия Нельсона подошла к Булони, чтобы захватить в абордажном бою несколько французских транспортных судов, там ее уже ждали. Шлюпкам с десантом не дали даже отойти от судов: их тут же расстреляли из замаскированных орудий. В несколько минут были убиты более четырех десятков матросов, еще полторы сотни были ранены. Пришлось убираться ни с чем.

На следующий день ведущие лондонские газеты вышли с аршинным заголовком: "Кем будет теперь лорд Нельсон: бароном Булонь или шевалье де Ла-Манш?" Самолюбие победителя Абукира и Копенгагена было уязвлено.

За бессмысленные потери Нельсон держал ответ перед графом Сент-Винсентом. Несмотря на дружеское расположение к своему давнему соратнику, Сент-Винсенту пришлось провести с Нельсоном весьма неприятный разговор. Тот оправдывался:

— Больше я никогда не позволю себе посылать людей в атаку, в которой не принимаю участие сам!

Всю ответственность за провал операции Нельсон безропотно взял на себя. Чтобы поддержать друга и любовника в столь не простой для него час, к Нельсону в Диль приехала чета Гамильтонов. При этом Эмма была озабочена не столько произошедшей с ее возлюбленным неприятностью, а тем, что пришла пора подыскать новое достойное жилье, где Гамильтоны и Нельсон могли бы жить втроем. Нельсон против такого решения не возражал.

— Являясь бароном Нильским и виконтом Хилборо, я просто обязан иметь недвижимость в Англии, а потому, дорогая Эмма, я надеюсь на твой вкус!

Прекрасно понимая, что войны с Францией будут длиться еще много лет, Нельсон осознавал, что реально воспользоваться подаренным ему неаполитанским королем поместьем Бронте на Сицилии вряд ли удастся и что их с Эммой мечта жить там не более чем красивая сказка. Поэтому надо было искать какое-нибудь жилье в Англии.

Едва Гамильтоны отъехали в Лондон, как Нельсон уже пишет Эмме: "Я вернулся на корабль, а Эммы там нет. Нет и нет, мое сердце готово разорваться. Я в молчаливом смятении, на стенах четыре портрета леди Гамильтон, но, увы, оригинала нет. Мы расстались, чтобы скоро увидеться снова, — это должно быть так, это будет так. Моя дорогая жена, как мне выдержать эту разлуку? Боже милостивый, какая перемена. Мне так тяжело, что ничего не хочется. Когда я вспоминаю счастливые часы, прожитые вместе, разлука кажется кошмаром. Лучшие времена настанут, они должны наступить, если Богу будет угодно. Голова моя идет кругом. Люби меня так же, как любит леди Гамильтон, она знает мои мысли, и, хотя это письмо сумбурно, ты все поймешь. Благослови тебя небо. Аминь, аминь, аминь".