После этого предложения у меня затряслись руки. Да какой из меня боевик? Я же хотела на алхимию! Я не рождена для битв! Я исследователь!

«Вы подавали заявление на факультет алхимии, но мы не могли не учесть ваши способности, которые невозможно игнорировать. Алхимию вы сможете изучать факультативно, после чего получите сертификат. Если достигните определенных успехов.» — уведомляло меня злосчастное письмо.

Ага, факультативно, как же. У меня работы по горло, а у боевиков самое насыщенное расписание. Долбанутые особенности и способности! Почему так всегда получается?

— Чем дальше в лес, тем толще эльфы, как говорит Машка, — расстроено пробормотала я. — Ужасающий список предметов. Список предстоящих покупок еще хуже — форма летняя, зимняя, форменная верхняя одежда на все сезоны, учебники, тетради, перья, артефакты с разным назначением (хоть тут можно отступить от правил и купить что-то приличное и на свой вкус), метательные ножи и после первой индивидуальной консультации с преподавателем Тсарком — оружие. Кажется, мне нужна помощь.

Мы с Парисом, который отправился со мной в угоду не свойственному обычно нам любопытству, добрались до столицы Империи. Свет ауры ребенка манил меня, хоть я и не мог понять почему. Он вел меня по знакомым улицам, где я когда-то познакомился с неукротимой и яростной Блэр. Эта женщина не захотела жить со мной в скрытых землях. Она не захотела остаться со мной, выбрала приключения. После смерти жемчужинки, нашей дочери, наши пути с ней разошлись окончательно.

— Леонидас, следи за лицом. Ты пугаешь людей, — тихо окликнул меня Парис.

— Просто воспоминания. Здесь родилась Жемчужинка, — ответил оправданием я.

И действительно, мы шли по Цветочной улице к тому дому, где я провел лучшие месяцы жизни с женой и нашей малышкой. Почему дитя выбрало именно этот дом? Из-за остаточной ауры?

— Как будем действовать, Парис? Мы уже на месте. Ребенок в этом доме, — переключился на более насущные проблемы.

— Мы не должны напугать его. Поэтому никаких резких движений. Просто постучим — вдруг откроет, — улыбнулся Парис, и тут же постучал.

Спустя несколько секунд я услышал дробный топот ножек по лестнице.

— Кто там? — спросил звонкий девичий голос.

Мы растерялись. Что ответить ребенку, чтобы не напугать его?

— Нас зовут Парис и Леонидас. Мы бы хотели поговорить с вами, — осторожно ответил мой друг.

Ответом нам стало молчание. Напрягая свои чувства, я уловил сбившееся дыхание и легкий запах страха. Почему ребенок нас боится?

— Леонидас? — напряженно поинтерсовалась девушка, распахивая двери. — Тот самый Леонидас? Отец?

— Жемчужинка?

Прекрасное дитя, с лицом матери, волосами редкого оттенка эльфийского вина, не избавившаяся от подростковой угловатости фигурка, синие как небо на закате глаза и пухлые губки.

— Э… меня зовут Талиока. Как я недавно выяснила — Талиока АльЛеонидас. Вы мой отец?

Глава 10. Отцы и дети

Открыв дверь, я увидела двух мужчин, прекрасных как сама жизнь. Один из них, тот что повыше (хотя оба они под два метра), был черноволос, синеглаз и греховно красив, как искуситель из религиозных сказок. И в то же время он не бабник, но воин по виду. Хотя кто их знает, ведь чужая душа — всегда потемки. А второй, тот что пониже, светловолос, сероглаз, кудряв и очень мил. Как фарфоровая куколка! И по блеску глаз можно с уверенностью сказать, что вот этот экземпляр — стопроцентный бабник.

— Жемчужинка? — выдал мне темноволосый, каким-то странным взглядом окидывая с головы до ног. Да я выгляжу странно в серой форме обычного ассасина, но зачем так пялиться? Признаю, не красавица, но и не полная уродина все-таки. И двух голов у меня тоже нет!

— Э… меня зовут Талиока. Как я недавно выяснила — Талиока АльЛеонидас. Вы мой отец? — мило прощебетала я.

В ответ темноволосый как-то странно икнул и крепко обнял меня, приговоривая что-то на древнем языке, который я знала через пень колоду. Ну то, что я любимая, что меня считали мертвой, что меня рады видеть — я поняла. Остально додумала по ходу, понимая, что сильно ошибиться в принципе не могла.

— Талиока, можем ли мы войти, — мягко прервал слезливую сцену воссоединения светловолосый. Как там он представился? Парис? Оригинальное имя. Но у Леонидаса все равно лучше — величественней, на мой вгляд

— Да, конечно, заходите. Может, чаю? У меня сырники есть. И печенье, — вошла я в роль гостеприимной хозяйки.

Втащив пришедших в дом, я усадила их в гостиной и побежала греть чайник. Почему-то я сильно волновалась, в результате чего печенье частично рассыпалось, а кувшин со сметаной чуть не разбился. Его поймала Блэр своей магией, испугав меня неожиданным появлением. На чистых рефлексах я кинула в нее блюдом с сырниками, которое так же было спасено хитроумными чарами.

— А ты как здесь оказалась? — оторопело поинтересовалась я у магички.

Блэр неторопливо поставила блюдо и кувшин на поднос, рядом с чашками, в которых я собиралась подать чай.

— Августо сказал, что сквозь восточные ворота прошли двое Древних. Поэтому я и поспешила к тебе. Это Леонидас?

Наверно, для нее связь этих фактов очевидна. От меня же она пока ускользает. Впрочем, голос внутри меня подсказывает верить этой магичке. Ему лучше знать — все-таки по моим ощущением он гораздо старше и мудрее неопытной меня.

— Ага, отец… Поможешь подать мне чай? — миролюбиво поинтересовалась я.

Некоторое время назад я решила, что мне надо наладить отношения с семьей, чтобы хоть на этом фронте не было затяжных боев. Мне хватит проблем с учебой и работой. Правда я тогда не подозревала, что помимо матери на меня обрушится еще и отец. Но, наверное, это даже лучше. Наверняка между ними не все ладно, а значит вместе они на меня наседать не будут, а то и вовсе решат возобновить прерванные когда-то отношения. Это сделает мое общение с ними менее обременительным, а то и вовсе приятным. А там глядишь я их и полюблю — для этого есть все шансы.

— Да. Леонидас любит крепкий кофе. Кто с ним? — подключилась к работе Блэр, ставя на плиту турку и безошибочно определяя банку с кофе.

— Парис. Светленький такой, кудрявенький. Знаешь его? — с улыбкой уведомила я ее, доставая ликер для кофе и припрятанные от прожорливой Машки эклеры.

— Знаю. Лучший из Наставников. Кажется, у Древних с потомством стало еще хуже, раз они отправили его за тобой, — каким-то мертвым голосом ответила Блэр.

— За мной? — намекающе на продолжение поинтересовалась я.

— Они забирают всех полукровок, в ком просыпается Голос Предков. Они учат этих детей, пичкают чем-то, что вытравливает из них кровь другой расы и делает стопроцентными Древними. В возрасте до пяти лет выживает около восьмидесяти процентов детей. Чем старше полукровка, тем меньше шансов, что при этом «очищении крови» он выживет.

Она говорила тихим, спокойным голосом, но я видела, как при этом дрожали ее руки. Она что, боится за меня? Не сказала бы, что это неожиданно, но явно непривычно для меня. Иначе почему я так смущаюсь? Велисса никогда не переживала, что я поранюсь, влипну в неприятности или еще что-то в этом роде. Она всегда твердила, что лучший способ обучения — это на собственном горьком опыте. Запреты бесполезны, а иногда и вовсе вредны. Но в оправдание можно сказать, что она меня всегда предупреждала о последствиях, а потом лечила мои травмы, не важно, душевные они или физические. Правда с последними получалось лучше.