— Ты приедешь и познакомишься с родителями и будешь себя вести самым пристойным образом, — пробормотала Виктория сквозь стиснутые зубы тщательно причесанному мужчине, который иронически улыбался ей, высоко подняв на сей раз обе брови.

— Ради тебя я иду на многое, что мне делать не хотелось бы, — сердито сказала она ему.

Он поднял вверх обе руки, ладонями наружу, как общепонятный жест мира:

— О'кей, о'кей, — повторил он, потом поблагодарил сержанта и добавил — Я должен еще кое-что сделать, Виктория, но быстро обернусь и заберу тебя на пикник через полчаса или чуть позже.

Виктория не стала тут же разыскивать миссис Лис. Она вернулась в свой номер и, зная, что ей предстоит в ближайшее время, оглядела себя в зеркале. Хорошо, что она снова выбрала эту блузку. Она ей нравилась так же, как и бальное платье. Сразу над линией груди от белой тесьмы спадал, подчеркивая фигуру, оранжевый шелк. Блузка открывала взору персиковый загар.

Как только пикник начался, она поняла, что ей следует быть готовой к испытаниям. Скотт принял на себя главный удар, когда со всех сторон на них посыпались комментарии и иронические замечания по поводу их будущего. Он мог постоять за себя. «А если бы не он?» — подумала Виктория, прислушиваясь.

Вскоре к ней подошел Шад, держа в руке наполненную доверху тарелку, он сказал:

— Пойдем с нами в тень, Виктория. Ты не завтракала и, должно быть, проголодалась.

Неожиданно Виктория, к собственному удивлению, ощутила, что так оно и есть. Она пропустила не только завтрак, но и, похоже, накануне за ужином тоже слишком много думала о том, что может произойти, вместо того чтобы есть.

Словом, сейчас она уселась в приветливой тени камедного дерева и съела все, что ей предложили. Она разглядывала молодых людей, непринужденно сидящих в парусиновых креслах, полулежащих на коврах, расстеленных на траве, рассеянно слышала их разговоры и смех и чувствовала, что становится частью сообщества этого обожженного солнцем края.

Откуда-то издалека, из глубин сознания, из прочитанного в университетские годы всплыло арабское изречение: «Оно здесь! Оно здесь! Оно здесь!». Да, оно здесь — ее счастье.

Потом за ее спиной возник Скотт. Она догадалась о его присутствии, почувствовав нежное прикосновение пальцев на своей шее. Она обернулась к нему, и он улыбнулся.

Потом они отошли в сторону, и он нашел местечко, где опустился на траву у ее ног. Он говорил с Джимми Гамильтоном, приветливо махал рукой кому-то, кто шел к ним от группы, окружавшей Джоанну. Это был настоящий придворный круг, к которому добавился еще один врач из «Королевской службы летающих докторов». Был там и Джон Гамильтон, а с ним невысокий добродушный темнокожий мужчина, который пытался приударить за прекрасной белокурой Лоурель. Сейчас эти две женщины — Джоанна и Лоурель — как бы дополняли друг друга. Обе они могли заставить любого мужчину подолгу глядеть в их сторону.

Думая об этом, Виктория пристально посмотрела на красивого человека, примостившегося у ее колен. Он давно знал обеих красоток, но, если, будучи Скоттом, он остановил свой выбор на ней, значит, хотел именно ее.

Неожиданно он поднял голову, и их взгляды встретились. Виктория почувствовала, что краснеет. Ей показалось, что он прочел ее самые сокровенные мысли.

Она быстро отвела взгляд в сторону, но услышала его голос — обычный, будничный.

Значит, она для него ничего не значит, если он может вести себя так, словно между ними ничего не происходит при обмене такими взглядами, и испытала к нему нечто похожее на неприязнь.

Но потом она увидела его руку, лежащую на траве подле нее. Его длинные пальцы были сжаты так сильно, что загорелая кожа на них побелела от напряжения.

Просто она была не в состоянии так же надежно, как он, контролировать свои чувства.

И неожиданно все предстало перед ней в истинном свете. Она была той единственной, желанной, которую искал Скотт, и она должна идти по выбранному пути, зная наверняка, что он не всегда будет усыпан розами.

Потом он встал и, улыбаясь близнецам, сказал:

— Я должен отправить домой Темный Секрет. А вы присмотрите за моей девушкой, только не закидывайте удочки, вы меня поняли?

— Да разве мы осмелимся на что-нибудь подобное, Скотт? — хором ответили близнецы, — затем Джимми добавил:

— Но я не советую и тебе кидаться в пучину удовольствий, когда попадешь в большой город.

Боюсь, что эти дни для тебя канули в прошлое.

Скотт только рассмеялся, пожал им руки, легонько похлопал Викторию по плечу и удалился.

Вот так прощание! Но это, понятно, была игра на публику. Наедине, конечно, все было бы совсем по-другому.

14

— Ну же, Виктория! Просыпайся!

Она слышала знакомые слова, чувствовала, как ее опять трясут за плечо, и вот она уже снова в Айнасли утром после того дня, когда они совершили поездку со Скоттом и строили планы женитьбы.

Она привстала на постели и увидела, что еще совсем темно и на ее туалетном столике горит лампочка.

— Уже четвертый час. Через пять минут будет готов чай. Поторопись, — проговорила миссис Лис.

— Да, миссис Лис, — Виктория встала с кровати и ощутила, как мурашки в предчувствии чего-то знаменательного пробежали по всему ее телу. Сегодня она едет домой, чтобы встретиться с родителями, а через десять дней выходит замуж за Скотта.

Принимая душ и одеваясь, она пыталась занять свои мысли только практическими заботами, не предаваясь приятным воспоминаниям о вчерашнем, когда Скотт вернулся, чтобы обговорить возникшие проблемы.

Накануне самолет Гамильтона был переполнен, поэтому она отправляется с миссис Лис сегодня, а Скотт летит завтра с миссис Гамильтон, которая решительно заявила, что должна сделать необходимые покупки к свадьбе.

Когда все было согласовано, Скотт попросил Викторию проводить его. Она дошла с ним до ворот, у которых была привязана его лошадь. Там Скотт оттеснил ее в густую тень большого дерева и, положив обе руки ей на плечи, сказал довольным голосом:

— Стены дома уже готовы, завтра примутся за крышу. Практически снаружи все будет завершено к свадьбе, но тебе потом придется заняться внутренней отделкой.

— В самом деле? — рассеянно ответила Виктория. Она едва видела его лицо под сенью дерева при свете звезд, но, наверное, в ярко освещенной кухне он выглядел бы очень усталым. — В самом деле, нет никакой нужды так торопиться с работами в Намангилле, — сказала она. — Сколько часов в день ты собираешься этим заниматься?

Прежде чем ответить, он громко рассмеялся:

— Осмелюсь сказать, двадцать четыре. Но мне придется дня на три-четыре смотаться в Брисбен.

— Вот о чем ты думаешь, — колко ответила Виктория. — Могу представить, что нас там ожидает, но, поскольку мы уедем сразу же после свадьбы, сможешь смотаться туда.

Ответа долго не было, потом Скотт сказал:

— Ах, да, эта свадьба, — и неожиданно заключил ее в свои объятья.

Скотт запрокинул назад ее голову и медленно, с чувством начал гладить ее обнажившуюся шею, пока этой ласке не стал преградой мягкий батист блузки.

В таком положении они надолго замерли с сильно бьющимися сердцами. Затем он стал целовать ее шелковистую кожу. Высвободив руки, Виктория обняла его за шею, и они слились воедино, в то время как страстные, опустошающие поцелуи открыли ей, насколько сильна была его так долго сдерживаемая страсть.

Потом он бережно прижал Викторию к своей груди. И она долго оставалась неподвижной, пока не услышала, как под ее щекой постепенно успокоились гулкие, частые удары его сердца.

— Вот что я хотел сделать в разгар прошлого вечера, — сказал он, — но я мог вовремя не остановиться. Здесь, — он засмеялся низким, прерывистым смехом, — мы в безопасности, но если задержимся слишком долго, миссис Лис начнет нас искать, чтобы предложить чашку чая. Виктория, почти неделю я буду вдали от тебя и от уединенных мест под тенистыми деревьями. А теперь я ухожу, встретимся в Брисбене.