Поезд остановился, я мысленно обругала себя за то, что в прошлый раз не удосужилась хотя бы запомнить остановки. Хотя сейчас мне было без разницы, где выходить: меня нигде не ждут, разве что в местном отделении полиции. Но знакомиться со здешними представителями правоохранительных органов у меня не было желания, особенно если учесть их недавний визит в лавку несчастного дедушки. О, кстати, а как там поживает мой артефакт. Я достала из сумки сушеный плавник и начала его внимательно рассматривать. Пожалуй, я поторопилась, обозвав ЭТО плавником. Явно, что когда-то ЭТО было живым существом, но вряд ли оно плавало, скорее бегало или прыгало по суше, а в воду заходило только по необходимости, например, чтобы попить. Неожиданно вспомнился мастер Лу Бань, который, безусловно, здорово выручил меня в том кошмарном переулке. Однако я решила, что слишком часто доставать местного святого просьбами тоже нехорошо. В конце концов, Лу Бань — покровитель мастеров, а не бездельников. Если я буду ему надоедать, то он запросто махнет на меня рукой.

Хорошо, конечно, когда за тебя все решают боги, но не нужно злоупотреблять. Не нужно! Вздохнув, я убрала артефакт обратно в сумку и обнаружила, что за моими действиями пристально наблюдает пожилой китаец, один из моих пятерых попутчиков. Когда я посмотрела на него, он быстро отвел глаза.

Кто такой? Почему уставился? Мы с ним точно не знакомы. А вдруг… А вдруг он видел меня по телевизору и узнал? Я почувствовала, как по спине потекли тонкие струйки пота. Нет, этого быть никак не может. Для китайцев европейцы все на одно лицо. Я твердила про себя эту фразу, как заклинание. Помогало плохо. Я украдкой взглянула на китайца и с ужасом обнаружила, что он звонит кому-то по мобильнику.

Наверное, он — офицер полиции, и на следующей остановке меня ждет наряд, который возьмет меня под белы руки да упрячет в местную кутузку. Как это тут называется? Управление внутренних дел «Пик Виктория»? Хотя «в тюрьме сейчас ужин, макароны…» Увы, даже знаменитая фраза Василия Алибабаевича из фильма «Джентльмены удачи» оптимизма не добавила. Поезд двигался не очень плавно, рывками… Возникла соблазнительная мысль выпрыгнуть на ходу из вагона. Немного подумав, я отвергла это решение как малоперспективное — ловкостью я не отличаюсь, поэтому, учитывая крутизну здешних склонов, скорее всего окажусь в зарослях со сломанной ногой (это в лучшем случае) или со сломанной шеей.

А вот, кажется, и остановка. «Это что за остановка, Бологое иль Поповка? А с платформы говорят: «Это город Ленинград»». Фигу вам, никакой это не город Ленинград, а пик Виктория в Гонконге, и сижу я в полном дерьме и не знаю, как из этого дерьма вылезти. На мне два (если не три) трупа, бриллиант (по виду не хуже и не дешевле знаменитого алмаза «Орлов»), С одной стороны ко мне проявляют недюжинный интерес местные правоохранительные органы («если кто-то кое-где у них порой честно жить не хочет…»), с другой стороны — владельцы камня. Даже если у них прав на бриллиант не больше, чем у меня, вряд ли их остановит такая мелочь, как моя жизнь.

Итак, я между двух огней. Это не так уж и плохо. Как говаривал один из персонажей моей любимой пьесы «Стакан воды»: «Если на территорию маленького государства покушается большое государство, то у маленького нет шансов на спасение. Но! Если на территорию маленького государства покушаются ДВА больших государства, в этом случае у маленького государства есть шансы выжить». На первый взгляд, сие утверждение кажется весьма противоречивым, но это только на первый. Если задуматься, то интересы полиции и псевдовладельцев камня кое в чем совпадают — и те, и другие очень бы хотели познакомиться со мной поближе. Но не вместе, а по отдельности. А вот уже из этого следует то, что кое в чем их интересы диаметрально противоположны. По крайней мере, лицам, столь страстно желающим отобрать у меня драгоценность, совершенно не выгодно, если я вдруг попаду в руки правоохранительных органов. Они решат, что при обыске камень у меня отберут (ведь они же не подозревают, КУДА я спрятала сокровище). Стало быть, я могу рассчитывать на содействие бандитов, если вдруг местные фараоны подберутся ко мне слишком близко.

План показался мне гениальным. Просто без малейшего изъяна. Подумав пару минут, я обнаружила первый изъян. С чего я взяла, что парень в «Рибоке» и его сообщники так уж не желают, чтобы я попала в руки полиции? Вполне возможно, что и там у них есть сообщники (если верить голливудским фильмам, то нравы у здешних мафиози куда как круты). Это первое. Второе: что я реально могу предложить представителям «триады», или кто они там, в обмен на обещание помочь с отъездом. Мои фотографии (я сама не видела, но была в этом совершенно уверена) наверняка висят во всех аэропортах и на железнодорожных вокзалах. Уйти на китайскую территорию? Через горы? «Алитет уходит в горы» — был такой фильм, кажется. Не помню, чем у Алитета дело кончилось, но мне по его стопам явно идти не нужно. Хотя мысль заманчивая. Заманчивая, но малоосуществимая. Даже я со своей наивностью понимала, что им гораздо проще «убрать» меня. Нет человека, нет проблемы, как говорил товарищ Сталин.

Алмаз? Да как только он окажется у них в руках, за мою жизнь никто не даст и копейки. Ближайшее будущее показалось мне настолько мрачным, что я даже прослезилась.

Может, я бы и поплакала немного, но тут поезд остановился. Сидеть в вагоне не хватало выдержки — напрягал старик китаец, продолжавший в упор меня рассматривать. Идея о ночлеге в местных «джунглях» уже не казалась пугающей. Я встала и решительно направилась к выходу.

Как я и предполагала, старик тоже вышел на этой остановке. Старикам везде у нас дорога, поэтому я плелась как можно медленнее. Но он не торопился меня обогнать и упорно держался сзади и чуть поодаль. Тропинка круто повернула влево. Я еще больше замедлила шаг, сделала вид, что у меня развязался шнурок, нагнулась и…

Глава III

Я сижу у костра в обществе восьми китайцев. Откуда-то я знаю, что нахожусь на острове Пэнлайдао, а восемь местных жителей — почти родственники горца Дункана Маклауда — знаменитые Бессмертные из китайского фольклора. Мы сидим и молчим. Я судорожно стараюсь вспомнить имена моих соседей. Кажется, вон того трехглазого зовут Ма Юй-эр; третий глаз, что у него во лбу, — вовсе не его, а мастера Лу Баня, моего спасителя. А вот и сам Лу Бань появился, подмигивает (хотя, черт его знает, подмигивает он или страдает нервным тиком). Я тоже ему подмигиваю, так, на всякий случай, ведь он здорово выручил меня в трудную минуту. Лу Бань нехорошо скалится, достает колотушку и наминает бить по медному щиту, который висит рядом со мной. Ощущения, будто я сижу внутри Царь-колокола, но он не мирно стоит с отколотым кусочком на территории московского Кремля, а висит там, где ему полагалось висеть — на колокольне Ивана Великого, — и какой-то служка старательно раскачивает язык. Мозги мои потихоньку начинают расплавляться и поступательно двигаться к естественным отверстиям в голове с твердым намерением покинуть навсегда место своего постоянного обитания. И в этот момент я открываю глаза…

Костра не было, восьми Бессмертных и мастера Лу Баня тоже. Были белый потолок и головная боль. Где я? Память отказывалась мне служить. «Амнезия», — с ужасом подумала я и попыталась вспомнить свое имя. Имя вспомнилось сразу, стало быть, амнезию можно было исключить… Если только это была не частичная амнезия — «здесь помню, а вот здесь — нет». Я пошевелилась: вроде ничего не сломано, ничего не болит (за исключением головы, конечно). Так, лежу на кровати… Вопрос — где я? В какой-то момент мне показалось, что все, произошедшее вчера, не более чем дурной сон. Ночь закончилась, а вместе с ней закончился ночной кошмар. Я проснулась в своем номере, сейчас зазвонит телефон, и Боря закатит истерику по поводу того, что я опять проспала (на самом деле это неправда, я всегда просыпалась раньше их, потому что не пила водку ведрами накануне), что нам срочно нужно ехать на переговоры, а я не вызвала такси (какого черта, местные ушкуйцы гораздо лучше с этим справятся, сидит же в лобби отеля барышня, как раз для такого рода работы предназначенная).