Натана я нашла за рабочим столом. Он читал газету. Я поставила перед ним лоточек с суши.

– Знаешь, не нравятся мне эти дела с клонами. Что ты думаешь?

– Я ничего об этом не знаю, – ответила я.

– Ну как ты можешь так говорить? Ну, правда.

– Не знаю. Этот мир давно свихнулся…

– Возможно, нам придется сменить профессию. Понимаешь почему? Быть может, они уже среди нас…

Я поставила Натана в известность о двух своих утренних визитах. Во-первых, я думала, что мы должны в лепешку расшибиться, но узнать, кто же разделил с Дженнифер Бреннен ее последний ужин, даже если, по словам того придурка, это была всего лишь дружеская вечеринка. Во-вторых, я с сожалением была вынуждена ему сообщить, что его подозрения насчет Пола Бреннена основываются только на бешеной ярости нашего друга Тони – иначе говоря, ни на чем.

– Ни на чем? Хм… Ты полагаешь? Ты сама до этого додумалась?

– Но кто всерьез в это верит, кроме тебя?

– Представь себе, гораздо больше людей, чем ты думаешь. Зайди как-нибудь к Крис и открой пошире уши.

– Ну хорошо. Мне это как-то в голову не пришло.

– Ведь мы все-все проверили: ее записную книжку, расписание занятий – все. Мы целыми днями только проверками и занимались! Разве нет? Я преувеличиваю? И ты можешь назвать мне хоть одного подозреваемого? У тебя есть хоть какая-нибудь зацепка?

– Но ведь остаются еще люди, которые последними видели ее живой. Никогда не знаешь, что может всплыть…

– И что потом? Потом, когда тебе уже нечего будет предложить, когда тебе надоест топтаться на одном месте? Может, тогда ты согласишься послушать меня хотя бы пять минут…

Он встал и направился к кофейному автомату. На соседних столах трезвонили телефоны, стрекотали пишущие машинки, листки бумаги летали по воздуху, все окна были настежь, а все полицейские – в рубашках с короткими рукавами. Натан мрачно смотрел на меня из противоположного угла.

Позевывая, я разглядывала фотографии, в беспорядке валявшиеся у него на столе. Похороны Дженнифер Бреннен. Наши фотографы очень тщательно поработали, и мы корпели над их снимками долгие часы, тут Натан говорил чистую правду. Одного за другим мы идентифицировали всех родственников, друзей, знакомых, товарищей по политической борьбе и любовников этой девицы. Мы их всех проверили, и все напрасно! Мы допросили местных лавочников, консьержку, врача, мужчин, которых она принимала у себя, и тех, которых обслуживала в больнице, завсегдатаев парка, владельцев баров, тамошнюю обслугу и посетителей, трансвеститов и наркоманов и всех, кто только попадался нам под руку. Безрезультатно! Хотя у этой девицы была масса знакомых…

Фрэнсис Фенвик (наш шеф) захотел подвести с нами кое-какие итоги. Мы с Натаном и другими инспекторами, находившимися в данный момент на службе, долго выслушивали его.

– Мэри-Джо! – вдруг рявкнул он. – Что это ты там делаешь? Ты меня слушаешь?

Он велел мне остаться после совещания. Я думала, он примется отчитывать меня за то, что я якобы уснула с открытыми глазами прямо на службе, но дело было не в этом. Он спросил меня, что за странную идею вбил себе в голову Натан по поводу Пола Бреннена.

– Какую такую идею, господин Фенвик? – спросила я. – Что вы имеете в виду?

Вообще-то он ко мне хорошо относится. У него есть дочь двадцати четырех лет, жутко толстая, я по сравнению с ней выгляжу разве что чуть-чуть полноватой.

– Я не хочу неприятностей, – продолжал он, – я в курсе того, какие слухи ходят по поводу этого дела, и я не хочу неприятностей, ты меня поняла? Я не желаю ничего слышать об этой херне. Если Натан думает, что я шучу, то объясни ему как следует, что это не шутки. Ясно?

В городе все чаще и чаще случались нападения на проституток, и мы, собственно, не могли ничего с этим поделать, ведь на свободе разгуливали психи, причем буйные, а также просто больные на голову, грубые скоты, подонки и убийцы. Как только наступал вечер, некоторые кварталы превращались в настоящую трясину, там ездили только машины «скорой помощи» да бегали голодные псы. Город походил на огромную клоаку, и это как будто никого не беспокоило. Иногда к нам приезжал мэр, чтобы поздравить с очередным успехом, а потом выяснялось, что в это время в одном из районов города полыхало. Все это я говорю для того, чтобы было понятно, что Дженнифер Бреннен, эта дешевая проститутка Дженнифер Бреннен могла попасть в далеко не хорошие руки.

– Это я знаю.

– Да, ты это знаешь, но ты крепко-накрепко держишься за свою идейку. Ты вбил себе в голову этот бред и не желаешь с ним расставаться, хотя убить ее мог любой псих, и тебе это известно не хуже, чем мне.

– Да, но сейчас не тот случай. Извини, Мэри-Джо, но не тот. Вспомни, что я тебе говорил.

Натан с легкой улыбкой смотрел вверх. К фасаду здания была приставлена пожарная лестница, и кто-то пытался сорвать транспарант с требованиями прекратить разграбление природных богатств стран третьего мира. На перекрестке собралась толпа. Люди громко протестовали. Они драли глотки, выкрикивали лозунги и ругательства. За окнами мелькали тени. Полицейские в касках и защитных костюмах охраняли вход.

– Пистолет с гвоздями – здорово придумано, превосходно! С ними провозятся не один час. Смотри, как этот пыхтит. Нет, ты видишь?

– Я хочу есть.

– Ясное дело. Ты всегда хочешь есть. А ты не можешь подождать минут пять?

– А что изменится через пять минут? Ты же сам сказал, что это может продолжаться часами…

– Нет, отличная мысль с гвоздями!

– Слушай, а как Крис? Как у нее дела?

– Да она просто уписалась. Смотрела на него, когда он висел вон там, на самом верху, и писала кипятком от возбуждения.

– Еще бы это ее не возбуждало. Черт, она же влюблена до потери сознания. Ну что же, наконец-то. Давно пора.

– Она впуталась в авантюру, которая выше ее разумения. И это меня очень беспокоит, очень, понимаешь? Она ведь идеалистка.

Натан смотрел вверх, а я озиралась по сторонам и чувствовала, что напряжение вокруг растет. Совершенно случайно я заметила некую девицу. На другой стороне улицы на тротуape стояла бледная дылда, под большим кайфом… Мне показалось, что она за нами наблюдает и что я ее раньше где-то видела. Но тут о фасад здания разбился пузырек с красными чернилами. Со звоном разлетелось стекло на втором этаже. Мы с Натаном решили, что пора убраться отсюда подальше.

– Она совершенно несознательная. Можешь мне поверить, я знаю, что говорю. Встреча с таким типом, как Вольф, – ничего хуже не могло с ней случиться. Мозг и мускулы. Самое опасное сочетание. Да, ничего хуже я не могу себе представить.

– Прекрати, прошу тебя, прекрати.Когда ты наконец перестанешь лезть в чужие дела? Нет, я все-таки не могу тебя понять!

– Да не лезу я вовсе в ее дела! Тут ты не права. Ни в чьи дела я не лезу, просто констатирую факты. Я знаю, чем это может кончиться.

Наше внимание ненадолго привлекли стычки внизу, у здания. Участники с обеих сторон были в ярости, словно их распалили солнечные лучи в чистом небе. Они дубасили друг друга. Мы поехали дальше.

– Видишь ли, это как если бы у меня была немного придурковатая кузина. Слегка умственно отсталая. Семья налагает на человека определенные обязанности, не забывай об этом. Желает этого человек или нет, но он уже вовлечен в этот круг. Да, Мэри-Джо, хочешь не хочешь.

– Вовлечен, да, но до какой степени? Вот что я хотела бы знать. До какой степени?

– Смотря по обстоятельствам. Для меня это – совершенно новая ситуация, так что я ничего не знаю. Зависит от обстоятельств.

Внезапно мне захотелось шоколадного кекса. На сладкое потянуло. Но вместо этого нас вызвали в качестве подкрепления в еврейский квартал: там какой-то псих грозил открыть из своего окна пальбу по итальянскому кварталу, где, как он утверждал, пропала его жена. Два часа мы проторчали на лестнице, в то время как двумя этажами выше шли бесконечные переговоры. У меня скрутило живот. Иногда Натан спускался на несколько ступенек, чтобы помассировать мне плечи. Вообще всякий раз, когда мы спорили, он потом старался как-то меня утешить, и у меня от этого возникало какое-то странно-муторное состояние легкого отупения.