— Да, достали они всех уже, — согласился Юра.

— Сорняки, — в тон ему поддакнул Борода.

Поскольку их спутники молчали, то толстяк продолжил.

— Вот у нас часто говорят, разные люди на станциях бывают. Чего бы всем, как мы не объединиться. Так нет, все сами по себе.

— Да уж, — неопределенно ответил Сергеич.

Похоже мужики не были настроены на разговор о других станциях, за пределами Красного Диаметра.

Веник поймал многозначительный взгляд Фила и сказал:

— По слухам, мы на "Площадь Ильича" пойдем скоро. Не слышали вы, что там за люди живут?

— Да кто там живет? — откликнулся Юра. — Никто вроде. Так Коль?

— А я почем знаю? — неожиданно зло сказал рыжебородый.

— Да ты чего? Я так. Там ведь никто, наверное, и не живет со времен войны.

"— Что за война?" — подумал Веник. — "Не попасть бы снова впросак".

Он решился и сказал:

— Так нам сказали, что сейчас там уже люди живут. А вот, что за народ, не объяснили.

— Может и живут, — равнодушно сказал пожилой Сергеич. — Вот и Николай там тоже… Жил.

— Вы чего в Центр-то идете? — спросил Юра Веника.

Веник покрылся испариной.

— Да я… Я в этом не особо. Мы-то… Старший у нас там, — нашелся он. — Он вроде и должен нам задание дать, чтобы на "Ильича" идти…

— Через "Комсомольскую"? — спросил Сергеич.

— Я не знаю…

Они помолчали.

Веник решил рискнуть и спросить рыжебородого Николая, что почти все время молчал.

— Так значит, вы на "Площади Ильича" жили раньше? — спросил он. — Что там за народ-то обитает?

Рыжебородый сперва попил воды из стеклянной бутылки и только потом ответил.

— Не я, а мой отец жил в той стороне, — сказал он. — Давно, правда. И не на "Площади", а на "Римской".

Веник заметил, что при этих словах Фил и Борода чуть не подскочили. У него и самого сердце вдруг сильно забилось.

— Ну и как там? — спросил Борода.

— Да так себе… Тебя что-то конкретно интересует?

— Да так, — замялся толстяк. — Что там за люди? Возможно, с ними дело придется иметь.

Николай тихо усмехнулся.

— Не с кем там уже дело иметь. Вымерли они все. Не слышал разве про войну там?

Борода кивнул, словно знал об этом давным-давно:

— Слышал, конечно. Но ты-то как?..

— Да я что. Я об этом знаю только с рассказов отца. Он ведь на "Римской" с самого начала обитал. Потом только тут, на линии, он обосновался. И я тут родился. Но вот рассказывал о "Римской" он много интересного. Я хорошо все эти истории помню.

— Расскажи, Коль, — попросил Юра. — Я чего-то не слышал об этом.

Рыжебородый снова усмехнулся. Он помолчал немного и начал свой рассказ:

— Мой отец был на этой станции, когда все это началось. Ну в самом начале. Много там народу набилось тогда. Сперва, конечно, непонятно и страшно было, но потом как-то организовалось все. В первую очередь из-за того, что на станции ребята из эф-эс-бэ оказались. Я не знаю, что это, но отец говорил, что это нечто вроде нашего партийного контроля. Так вот, эти ребята быстро все наладили. Поначалу там чуть до ерунды не дошло. Один какой-то военный или еще кто, начал было свои порядки устанавливать, благо военных хватало. Однако потом эфэсбэшников все больше становилось. Добирались они к нам туда откуда-то из тоннелей. Так что, почти сразу же они свою власть установили. Ну и самое главное, там ведь возле станции тайное убежище было.

— Убежище! — воскликнул Фил.

Веник тоже чуть не воскликнул вместе с ним, но удержался. Снова возбужденно забилось сердце.

— Да, убежище. Созданное спецслужбами именно на такой случай. Они, эфэсбэшники эти, устроили там штаб. Ну и прочее. Как бы там ни было, хорошо на "Римской" стало. И с водой и с едой. Все людям выдавали. Народ с соседних станций тоже туда потянулся, но их пускать перестали, хотя окрестные станции они тоже кормили. Организовали охрану станции, посты в тоннелях. Главным там, на этих постах, кстати, давешнего полковника поставили. И зря, как оказалось.

Веник хотел спросить, почему зря, но не рискнул перебить рассказчика.

— В общем, неплохо там было. Разумеется, по сравнению с теми, кто не успел в Метро тогда. Ясно, что городу наверху конец. Разные слухи с других станций про обгорелых людей, по то, что наверху творится. Вот так и сидели там, на станции, не высовываясь, день за днем. Чего ждали — непонятно. А к руководству станции потихоньку там свои, ну эфэсбэшники собирались, да так по обрывкам разговоров слышали, что ждут они кого-то.

— Кого же? — спросил Юра.

— Черт его знает. Помню только, что отец его фамилию называл — Круглов. То ли они его ждали, что он доберется к ним, то ли ждали, что он с ними на связь как-то по радио или еще как выйдет. Видать важный был человек.

"— Круглов" — подумал Веник. — "Где-то я уже слышал эту фамилию. И недавно. Но где?".

— В общем, так дни и тянулись, а потом раз и все! Исчезли они.

— Кто? — не удержавшись, спросил Веник.

— Да эфэсбэшники эти. Все начальство станции и все остальные, кто из их компании. Раз и нет. Вечером были, а утром уже нет. И главное странно все это произошло. Как сквозь землю провалились. Отец говорил, что через тоннели они не могли уйти — такая толпа просто так не прошла бы незамеченной. Так он до конца жизни и не понял, что там произошло.

— И что? — недоверчиво спросил Сергеич.

— А ничего! На станции, конечно, переполох был. Кинулись в Убежище. Там ведь все женщины и дети, что на станции были, жили — там койки, медблок и прочее. Так вот — женщины и дети — все на месте, а мужиков, кто из эф-эс-бэ- никого! И уйти им некуда! Ну и сразу полковник, как начальник охраны, власть на станции захватил. После этого и началась свистопляска. Сразу не жизнь, а черте что стало. Еды стало не хватать на станции, хотя в Убежище, как говорили, очень даже не маленький склад был, и полковник с подельниками шиковали. Потом совсем беспредел начался. Расстреливать всех несогласных с этим беспределом начали. Женщин насиловать. Во как! Ну, народ сразу разбегаться стал. Кто куда. Одни на "Чкаловскую". Отец мой, было на "Площадь Ильича" сунулся, у него там знакомый жил. Так не пустили. Там ведь тоже идиоты власть захватили. Нет, чтобы объединиться и разобраться. Так нет! Встал у них главный в позу, руки в боки, и говорит — "Вы нас к себе не пускали, и мы вас не пустим!" А ведь сам, при эфэсбэшниках жрал еду из убежища! Ну, вот оттуда мой папаня на "Комсомольскую" и перебрался, а потом и на "Лубянку".

— А что там за война-то была? — спросил Фил.

— Черт еще знает. Отец говорил, что когда он услышал про нее, то не удивился. Говорил, скорее всего запасы, что в Убежище были — не поделили. В общем, началась там бойня. Втянулись туда все окрестные станции, да так и перебили друг друга. Конечно не всех. Нормальные люди оттуда сразу свалили. А этого полковника и прочих — не жалко. Так и говорят, что с тех пор на "Римской" никто не живет. Да и на "Ильича" вроде бы тоже. Так что, что там сейчас — я не знаю.

Веник призадумался. Вот оно что. Тогда, что же получается, убежище, куда они шли, давно обнаружено и, скорее всего, разграблено. Как же так?

Фил и Борода выглядели задумчивыми. Хотелось с ними поговорить наедине, но сейчас это выглядело бы подозрительным.

Впереди, в тоннеле показалось светлое пятно, которое по мере приближения превратилось в очередной пост. За ней было видно, что двухпутный тоннель раздваивается и оба тоннеля ощутимо поворачивают влево.

"— Скоро станция — понял Веник. — "Библиотека Ленина".

Небольшая баррикада перекрывала оба пути в двухпутном тоннеле. В проходе, на рельсах, толпилось человек десять. Кроме охранников в военной одежде с красными повязками, Веник заметил еще нескольких человек. Трое людей без повязок стояли на путях, а охранники проверяли их документы.