— Ты сказала, что у тебя неприятности, — мягко произнес Сэм. — Что это за неприятности, Нора?

— Не знаю. — Она отвела глаза. — Здесь что-то происходит. Что-то очень нехорошее.

— Что именно?

— Я же сказала: не знаю. Но Лайман замешан в этом, и у него могут быть большие неприятности. Он ведь на самом-то деле слабый человек. В нем нет такого внутреннего стержня, как в тебе, Сэм, да и внешне он не так крут.

— Чего ты ждешь от меня в создавшемся положении?

— Помоги нам, Сэм. — Нора подалась вперед.

— Я ничего не должен Лайману.

— Тогда сделай это ради меня. Конечно, ты ничего не должен и мне, но я… я буду чувствовать себя в большей безопасности, зная, что ты рядом.

— Это связано с тем стариком, которого я обнаружил вчера в море?

— Мне ничего об этом не известно.

— Но ты слышала о нем, — настаивал Сэм.

— Нет.

«Нет» буквально наступило на пятки его вопросу — так быстро Нора ответила. Она избегала его взгляда и была явно напугана. Это прежде неведомое ей чувство она не умела скрыть. Скорее, то был даже не страх, а паника, которую она не слишком успешно прятала за улыбкой.

— Нора, — произнес Сэм, наклоняясь к ней, — что здесь происходит? Если тебе нужна помощь, ты должна мне обо всем рассказать.

— Я не могу.

— Не можешь или не хочешь?

— Просто я не так много знаю. Пожалуйста, не пытай меня, Сэм. Мне просто приятно знать, что благодаря провидению ты здесь и я могу рассчитывать на тебя.

— Но старик все-таки был, не так ли? — не сдавался Сэм.

Она покачала головой, улыбка сошла с ее губ.

— Минувшим вечером, когда я добрался сюда, кто-то пытался убить меня. Одним ударом этого сделать не удалось, и каким-то чудом мне удалось улизнуть от нападавшего, хотя я и не помню, как именно. Ферн Долсон говорит, что обнаружила меня в своей лодке. Ты знаешь, кто такая Ферн Долсон?

— Конечно. Это падчерица Каспера Уордена.

— Ферн спасла мне жизнь, — сказал Сэм. — И она тоже знает больше, чем рассказывает. Допустим, что старик существует в действительности. Кем бы он мог быть? То есть имеются ли какие-нибудь сведения о том, что в Хаддемспорте пропал кто-то похожий на этого человека?

— Нет, — ответила Нора, — я не смогу помочь тебе разобраться в этом.

Сэм отстранился от Норы, на его лицо с заострившимися чертами легло суровое выражение.

— Он нуждался в помощи, так как был зверски избит. Возможно, он как-то выбрался из шлюпа сам, но, уж конечно, был не в состоянии справиться с лодкой, а тем более спрятать ее. Это был полутруп. Теперь мне не остается ничего другого, как пойти в полицию и заявить о случившемся. Или, может, по какой-то причине мне не следует этого делать?

— Да, есть очень серьезная причина, — тихо проговорила Нора. — Ты ведь еще любишь меня, Сэм, не так ли?

Он посмотрел на нее. Она ждала.

— Да, все еще люблю.

— Этой причины достаточно, и я прошу тебя в полицию пока не ходить.

— Нора, ты сделала ошибку.

— Теперь исправлять ее поздно.

Нора улыбнулась и, соскользнув с койки, уселась у его ног на пол. Она потянулась к Сэму, приподняв голову, и ее рыжеватые волосы рассыпались у нее по плечам.

— Никогда не поздно сделать что-либо, дорогая. Поверь мне. В один прекрасный день, может быть, очень скоро…

В аккуратных мочках ее ушей сверкнули изумруды-близнецы. С желанием, загоревшимся внутри, бороться было бессмысленно, так как в нем отчетливо жила память о подрагивающих изгибах и трепещущих ложбинках ее тела. Сэм, несмотря на испытываемую к этой женщине ненависть, подался вперед и поцеловал Нору. Ее раскрывшийся рот поглотил его губы, и Сэму показалось, что из него высасывают саму жизнь. Руки Норы нырнули в широкие рукава его рубашки и принялись ласкать его тело. Дрожащие пытливые пальцы гладили мышцы плеч, затем скользнули по спине вниз…

Именно этот момент выбрал Лайман Камерон для своего появления на шлюпе. Услышав шаги, Сэм отстранил от себя руки Норы, обернулся и увидел возвышающуюся над ним фигуру брата. Лайман был пьян. Его соломенные волосы растрепались, красивые черты лица были расслабленными и размытыми, глаза перескакивали с Сэма на Нору. Негромко вскрикнув, та отодвинулась от Сэма, поднялась на ноги и хотела выйти из каюты, однако Лайман загородил ей дорогу. Нора побледнела.

— Дай мне пройти, Лайман.

Лайман взял жену за руку и потянул назад. Сэм почувствовал, как внутри у него сжимается тугая пружина. Брат даже не взглянул на него. Глаза Лаймана, устремленные на жену, излучали враждебность, взгляд застыл на ее расстегнутой блузке.

— Ты шлюха, дрянь. Ты собираешься бросить меня… Ты лгала… — с трудом ворочая языком, проговорил он.

— Заткнись, Лайм, — мгновенно прореагировала Нора.

Сэм молчал. Каюта показалась ему невыносимо тесной. Норе удалось резким движением высвободиться, и, споткнувшись, она бросилась на палубу. Пошатываясь, Лайман двинулся за ней. Сэм пошел следом за братом, чувствуя, что совершает ошибку. Солнечный свет играл на голубой воде бухты.

— Лайман, ты пьян, — сказал Сэм. — Ничего не говори, иначе пожалеешь. Я приехал лишь за тем, чтобы утрясти вопрос с судоверфью.

Покачиваясь и пытаясь сосредоточить свой затуманенный взгляд на окружающих предметах, тот ответил:

— Сэм, сам того не желая, я оказал тебе услугу. Большую услугу, парнишка. Женившись на Норе, я думал, что украл твою девушку, и считал себя негодяем. На самом же деле я дал тебе передышку, братишка. Мне казалось, что я полажу с ней, но ты не представляешь, что это за человек, Сэм. Она пожирает мужчин. Она использует их…

— Заткнись, — оборвал брата Сэм. — Не хочу слышать это.

— Знаю, что не хочешь. Я тоже не хотел. Но когда подобные вещи бьют тебе по лицу изо дня в день, рано или поздно прозреваешь и трезво смотришь на факты. Однако время предпринять какие-то шаги уже упущено. Ты — на крючке, тебе никуда не деться.

Нора с улыбкой посмотрела на Сэма.

— Я позабочусь о нем, дорогой. Он уже давно в таком состоянии. А все это проклятое место!

Резким движением Лайман Камерон сел и закрыл лицо руками, между плотно сжатыми пальцами прорвалось рыдание. Его костюм выглядел так, будто он в нем спал, густые пшеничные волосы были всклокочены и спутаны. Сэм нахмурился: не в правилах Лаймана так опускаться! Он посмотрел на Нору, та лишь покачала головой.

— Лайм, перестань, — произнес глубоко потрясенный Сэм, почувствовав, что ненависть к брату куда-то уходит. — Надеюсь, ты ведешь себя так не из-за того, что нашел нас здесь с Норой вместе. Как я понял, на это у тебя есть более веские причины. Нора говорит, что ты чем-то обеспокоен и напуган. Что это, Лайм?

— Да, я боюсь…

— Чего?

— Этого я тебе сказать не могу.

— Кто тот старик, которого я привез прошлым вечером? Что с ним произошло?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Тогда я обращусь с этим в полицию, — жестко проговорил Сэм. — Здесь никто ничего не знает. Я подобрал в море старика, замученного до полусумасшествия. Он исчезает. Кто-то бьет меня по голове. Когда я спрашиваю обо всем этом, никто ничего не знает. Надоело, сыт по горло. Эта головоломка для полиции, не для меня.

Лайман убрал руки от своего лица. В его глазах читалась паника. Нора деланно улыбалась, изображая на лице презрение. Лайман поднялся, пошатываясь, и ухватился рукой за планширь, чтобы не упасть.

— Сэм, лучше и быть не могло. Ты пришел сюда, на своем шлюпе, я имею в виду. Нам с Норой здесь уже не в жилу. Как ты думаешь, не рвануть ли нам отсюда втроем? Прямо сейчас. — Лайман призывно посмотрел на Нору. — Давай не возвращаться в тот дом, дорогая. Мы сможем отправиться в путь через пять минут. Сэм возьмет нас, он сделает это для нас, и мы выйдем из этой гадкой передряги.

Лицо Норы стало белым как полотно, слова разрезали воздух, как удары хлыста:

— Слишком поздно, ты, пьяный дурак!

— Нет, не поздно! Сэм…

— Объясните мне, что все это значит, — взмолился Сэм. — Чего вы оба боитесь?