Я повернулся, посмотрел на ванную и вспомнил о сигнализации. С ее помощью можно было вызвать механического полицейского, дежурившего на другом конце этажа. Я кинулся к кровати, нажал кнопку на стене, потом помчался в ванную, а Он тем временем выламывал дверь у меня за спиной. Я захлопнул дверь ванной – последнюю преграду между Ним и мной, запер ее и поискал, нельзя ли чем-нибудь ее подпереть. Подпереть было нечем. Все крупные предметы, находящиеся в ванной, были прикреплены к полу. Я уселся на унитаз, стоявший слева от двери, чтобы не находиться на линии стрельбы, и стал ждать полицию, надеясь, что она не опоздает.

Я слышал, как Он ломится. Наконец дверь гостиной рухнула, и Он вошел в спальню. Теперь нас разделяла лишь хрупкая пластиковая дверь. Из-за нее донесся Его голос – хриплый, невнятный шепот.

– Джекоб... Джекоб, ты здесь?

– Чего ты хочешь? – спросил я.

– Тебя, – ответил Он.

– Но зачем?

– Джекоб...

– На помощь! – изо всех сил закричал я. Конечно, это не имело смысла.

Квартиры в этом здании были почти полностью звуконепроницаемыми. А ванная вообще была самым отдаленным помещением. Я закричал лишь потому, что мой ужас требовал выхода. В Его шепоте появились такие жуткие нотки, каких я никогда прежде не слышал. Мне показалось, что в Его голосе звучало безумие.

Он говорил, как психопат, совершенно с теми же самыми интонациями.

Не знаю, долго ли я кричал. Когда я умолк, окончательно охрипнув, то осознал, что в дверь ванной вежливо стучат. Я чуть не расхохотался от нелепости ситуации: Он высадил две двери, а теперь стучится в третью. Потом я услышал голос – наверное, уже не в первый раз обращавшийся ко мне.

– Доктор Кеннельмен, – произнес этот голос, не шепотом, а довольно громким, приятным баритоном. – Это ваш охранник. Вы меня вызвали. Я прибыл на вызов. Доктор Кеннельмен. Это ваш охранник. Вы меня вызвали. Я прибыл...

Я открыл дверь и вышел из ванной. Робот-охранник, слегка усложненная разновидность Клэнси, парил в нескольких футах над полом, держа на изготовку игольчатый пистолет.

– Вы меня вызвали, – повторил робот. – Я прибыл. Что произошло?

– Пойдем со мной, – сказал я и двинулся через квартиру. Я осмотрел все комнаты и подсобные помещения и успокоился лишь тогда, когда убедился, что Его в квартире нет. Вообще-то я предполагал, что Он не уйдет. Я был уверен, что Он легко разделается с роботом-охранником. Но тем не менее квартира была пуста.

– Это все, что вам было нужно? – спросил робот. Его слова, исходящие из динамика, сопровождались едва заметным свистящим звуком.

– Побудь здесь, – сказал я. – Я соберу вещи. Если ты увидишь или услышишь, что сюда кто-то идет, немедленно поставь меня в известность.

Я оставил робота в гостиной, а сам быстро побросал в чемодан одежду и туалетные принадлежности. Робот проводил меня до лифта, поднялся со мной на крышу и подождал, пока я сяду в воздушное такси. Когда моя машина поднялась в ночное небо над Нью-Йорком, робот повернулся и неспешно поплыл к лифту.

Автопилот вертолета вежливо спросил у меня о месте назначения. Когда я не смог ответить ничего внятного, в дело вмешался Центральный компьютер транспортной службы, расположенный в старинном небоскребе "Эмпайр-Стейт-Билдинг". Он потребовал, чтобы я немедленно сообщил место назначения, и предупредил, что, если я попытаюсь нарушать правила поведения в транспорте, мою машину принудительно посадят, и я лишусь права пользоваться воздушным такси. Я заказал произвольный полет над городом и над Атлантическим океаном. Центральный компьютер отключился. Автопилот моего вертолета переработал информацию, полученную из центра, и составил маршрут прогулочного полета с таким расчетом, чтобы он не пересекался с наиболее загруженными воздушными линиями.

Если в воздухе над городом одновременно находятся по несколько сотен тысяч воздушных судов – от пассажирских лайнеров до военных машин и от воздушных такси до посадочных капсул межконтинентальных ракетопланов, – обойтись без регулятора движения просто невозможно. Эту функцию и исполнял Центральный компьютер транспортной службы, занимающий восемьдесят первый этаж "Эмпайр-Стейт-Билдинга". Прочие этажи были отведены под помещения для обслуживающего персонала компьютера и всяческие мастерские. Один несчастный случай в воздухе вполне способен повлечь за собой цепную реакцию, как падающие костяшки домино. Два экипажа, столкнувшиеся на верхнем уровне пассажиропотока, прежде чем обрушиться на крышу, могут по дороге покорежить еще десятка два машин.

Минут двадцать вертолет летал туда-сюда, вертелся на все стороны света, то снижался, то поднимался, уступая дорогу коммерческим и частным машинам, чей маршрут был четко определен. Мимо меня то и дело пролетали различные воздушные суда, иногда в каких-нибудь пяти-десяти футах от моего вертолета, так что я мог рассмотреть людей, сидящих в этих экипажах. Потом мы выбрались на относительно свободное пространство над Атлантикой. Большинство загруженных авиалиний располагались вдалеке отсюда, и даже трансокеанские маршруты остались в стороне. Я прижался к стеклу и стал смотреть на океан, кативший свои волны к континенту. Волнение было несильным, но на гребнях угольно-черных волн начинали мелькать белые барашки. Над головой у меня плыли тяжелые тучи, сеявшие мелкий снежок. Через лобовое стекло размеренно, словно маятник, двигались "дворники".

Я попросил у чертова компьютера подняться над тучами, если можно, и он изволил выполнить мою просьбу, поскольку этот маневр можно было проделать, не нарушая границы регулярных воздушных маршрутов. Неожиданно слой туч оказался подо мной, а в черном небе вырисовалась полная луна, холодная и бесстрастная.

– Что делать, если тебя преследует Бог? – произнес я вслух.

– Простите? – переспросил компьютер.

– Не обращай на меня внимания, – сказал я.

– Это невозможно, сэр. Функция восприятия голоса постоянна, и моему контролю не подлежит.

– Должно быть, это утомительно, – сказал я, – выслушивать все проблемы своих пассажиров.

– Напротив, – изрек автопилот. – Это мой единственный контакт с внешним миром.

Я понял, что Центральный компьютер снова перехватил управление вертолетом, чтобы проверить, все ли в порядке. Простенький процессор и такое же простое звуковое устройство воздушного такси не были способны на такие шуточки.

– Я попытаюсь не разговаривать, – сказал я.

– Хорошо.

Но что можно сделать, если за вами следит всезнающее существо?

Всемогущий способен на все. Хотя действительно ли Он всеведущ? Что-то сомнительно. Он ни разу не показал, что Ему известно прошлое и будущее. И Он не всемогущ, иначе Он не испугался бы обычного робота-охранника. Что Он там сказал тогда, в домике Гарри? Он заявил, что, несмотря на свою неподвижность, является непреодолимой силой. Пожалуй, это правда. Части Его могут быть убиты. Он может потерпеть временное поражение. Но в конце концов Он победит, поскольку может возрождаться и начинать борьбу снова и снова, при помощи других Своих копий. Следовательно, на вопрос: "Что можно сделать, если тебя преследует Бог?", ответ будет: "Ничего".

Хотя нет, погоди. Одна возможность точно остается.

– Убить Его, – произнес я.

– Кого? – спросил компьютер.

– Извини. Я просто думаю вслух.

– Я не возражаю. Пассажиры – это моя единственная...

– Связь с внешним миром, – закончил я фразу.

Потом мы оба замолчали.

Убить Его. Да, это осуществимо. Может быть. Возможно. Не исключено. Для этого нужно вернуться в Кантвелл, к Его основному телу, обосновавшемуся в погребе дома Гарри. Нужно хорошо вооружиться и разделаться с Ним быстро и основательно, чтобы Он не смог исцелить Себя. Нужно подойти достаточно близко, не возбудив Его подозрений и не позволив Ему убить меня. Как это сделать? Надо подумать. Пожалуй, я могу с этим справиться.

Но почему? Почему я хочу убить Его после того, как потратил столько сил, чтобы помочь Ему? Зачем убивать Его после того, как я узнал, что Он является Богом и, следовательно, величайшей благой силой во Вселенной? Или все-таки не является? Внезапно мне пришел в голову один вариант, при котором Он действительно мог желать моей смерти. Предположим, что Он не благ.