— Мне кажется, вы волнуетесь.

— Да с чего вы это взяли? — раздраженно ответила Линда, не поворачиваясь.

— Если к вам сегодня кто-нибудь зайдет, что мне сказать? Где вы будете?

Линда не успела ничего ответить, так как появилось такси. Она мило улыбнулась миссис Спейси, помахала ей рукой и поспешила выйти из дома.

Через четверть часа машина остановилась у главного входа в больницу. Линда очень волновалась.

Что бы ни случилось с девочкой, это могло закончиться плохо, у Линды были нехорошие предчувствия: бабушка Анни, а это, видимо, была она, не стала бы звонить по пустякам. Линда неожиданно представила себе бедную, напуганную Анни абсолютно одну в палате.

В отделении было тихо и безлюдно. Она почувствовала запах кофе и услыхала далекий звон посуды. В комнате ожидания никого не было.

Пост дежурной сестры оказался пуст, и Линда пошла туда, где слышались голоса.

— Линда! — окликнул ее кто-то из кабинета.

Она вернулась и заглянула в открытую дверь. Там за письменным столом сидел знакомый врач и улыбался ей.

— Привет, Уэйс, — сказала она. — Не спал всю ночь?

Уэйс работал в отделении еще тогда, когда Линда находилась здесь на обследовании, а однажды даже сам проводил ей обследование, так как ее лечащий врач отсутствовал. Уэйс вообще считался неплохим специалистом, но оставался на должности дежурного врача. Характер у него был резковатый, но Линде он всегда нравился.

— Кто же мне даст поспать? — сердито отозвался невыспавшийся доктор. — Кому, как не мне, дежурить в выходные? Господи, и почему женщины все больше рожают ночью? Никакого покоя. Особенно я «люблю» заниматься преждевременными и осложненными родами.

— Может, хватит шутить? Если ты так устал от дежурств, переведись в приемную, там все тихо и спокойно.

— Нет уж, спасибо, — воскликнул Уэйс и резко встал, смахнув неловким движением руки чашку кофе на пол. — Вот черт! А ты давно не бывала у нас в отделении?

— В общем, да.

— У нас появился новый врач-практикант — молодой симпатичный индиец. Нет, ты только представь, кто у нас тут только не работает, и у всех свои религиозные праздники. Нашему индийцу за здорово живешь дежурство не предложишь.

Линда нетерпеливо перебила его:

— Ты знаешь что-нибудь об Анни Хезард?

— Я знаю о ней все, только что ее осматривал. У нее начинаются схватки, и она на грани истерики. Давление у нее очень высокое, и ее бабушка достала уже всех — и меня, и персонал. Мы стараемся сделать все, что можно, но, скорее всего, она к вечеру родит. Это я об Анни, а не о бабушке.

— Пойду навещу ее, — сказала Линда. Ей было не до шуток.

— Слушай! Хочу попросить тебя об одолжении.

— Хорошо. Я тебя слушаю.

— Сделай что-нибудь с этой бабушкой. Она стоит у дверей палаты с таким видом, будто готовится нас всех заколдовать. Нейтрализуй ее ради всего святого.

Линда улыбнулась.

— Но что я могу сделать?

— Ну, я не знаю! Отвлеки ее, выведи погулять или запри в кладовке. Я не собираюсь заниматься этой девочкой в ее присутствии. Тут начнутся такие дела, а она будет стоять и сопеть мне в затылок, понимаешь? Ну и тетка, скажу я тебе!

— Ладно, постараюсь.

— Спасибо заранее.

— Ничего не обещаю. Насколько мне известно, бабуся очень своенравна.

— Уж я-то это понял. Черт побери, надо было мне идти в почтальоны. Самые нервные пациенты, попадающие в больницу, оказываются именно у меня. Ну почему, Линда?

— Не знаю. Это уже судьба, но ты не отчаивайся, в жизни бывают вещи и похуже.

Уэйс усмехнулся. Линда направилась к посту медсестер. Тут она заметила в коридоре странную пожилую женщину, одетую довольно нелепо: на голове этой дамы красовалась серая фетровая шляпа какого-то немыслимого фасона, а в руках она сжимала старый черный ридикюль.

— Слава Господу, вы приехали! — воскликнула женщина. — Голди вот-вот появится на свет. Врачи могут делать все, что угодно, но ребенок скоро родится.

— Где Анни? — спросила Линда, участливо взяв ее за руку.

— Вон там, в той палате, с ней что-то делают. Вы не могли бы туда заглянуть, а то меня не пускают, я вас очень, очень прошу. Моей девочке плохо, а меня выгоняют. — И она вытерла покрасневшие глаза клетчатым платочком.

Линда кивнула. Дверь, на которую указала бабушка, была приоткрыта, и она услышала стон Анни. Линда решительно открыла дверь и вошла.

Взволнованная медсестра пыталась уговорить девочку разрешить ей подключить монитор.

— Ну послушай, детка! Эта штука позволит нам слышать, как бьется сердце твоего малыша…

Анни заплакала и оттолкнула руку медсестры. Линда подошла поближе к кровати.

— Анни! — позвала она.

— Миссис Форд! — воскликнула та и протянула к ней руки.

Линда крепко обняла ее, пытаясь удержать в кровати, а то та уже готова была вскочить с нее.

— Ну что с тобой, милая? — ласково спросила она и погладила ее по голове. Волосы Анни были заплетены в косички, наверное, бабушкой, но сейчас они растрепались. — Ты меня удивляешь, — продолжала Линда. — Ты же знаешь, для чего все это оборудование, я вам все показывала. Помнишь, мы пробовали его на Кэт…

— Она не боялась!

— Ну-ка вспомни, что я вам говорила про тот момент, когда вас отвезут в больницу? — Анни плакала навзрыд. — Девочка моя, послушай. Я сказала, что, если тебе будет немного страшно, это нормально. На твоем месте я тоже бы боялась.

— А Луиза говорила… — всхлипнула Анни.

— Ты будешь слушать меня или Луизу? Если ты думаешь, что она знает больше меня, тогда позови ее сюда, а я пойду домой.

Линда понимала, что ее преподаватель психологии вряд ли бы одобрил подобный прием, чтобы успокоить подопечную, но она действовала интуитивно и хотела любым способом унять истерику.

— Не уходите… миссис Форд… не уходите!

— Тогда перестань плакать и давай поговорим спокойно. Ну? Дай-ка я вытру тебе лицо. — Она взяла со столика салфетку и нежно промокнула щеки Анни. — Ну вот. Совсем другое дело. Возьми еще салфетку и высморкайся. — Анни послушно привела себя в порядок. — Теперь скажи мне, как ты себя чувствуешь.

— У меня болит живот. — Она снова обняла Линду и крепко прижалась к ней.

— Это постоянная боль? Или то болит, то отпускает?

— То больно, то нет. Ой, миссис Форд, так сильно болит!

— Не сдерживай дыхание, милая, от этого еще больнее. Дыши так, как я учила на уроках. Ну вот, правильно…

Линда подождала, пока пройдет схватка, взглянула на медсестру, стоявшую возле монитора, и снова обратилась к Анни.

— Теперь, дорогая, вспомни, как я тебя учила быть хорошей мамой ребеночку еще до того, как он появится на свет. Помнишь? — Анни кивнула головой. — А разве я не говорила тебе, что ты должна слушаться медсестру, ведь она хочет помочь тебе и малышке. — Девочка снова кивнула. — Я знаю, что тебе очень скверно, но ты же не желаешь, чтобы твоей Голди было тоже плохо? Сейчас надо помочь медсестре, она подключит тебя к этому аппарату, чтобы слушать, как бьется сердце малышки. Медсестра будет о тебе заботиться, хорошо?

— Не уходите, миссис Форд.

— Я не уйду, Анни, не волнуйся.

— А это больно?

— Нет. Кэт разве говорила тогда, что ей было больно? Тебе просто наденут два пояса: один вот здесь наверху, а другой как раз над сердцем Голди.

— Правда не больно?

— Правда. Когда может быть больно, я тебе скажу.

И Линда тут же пожалела о сказанном. Не успели наладить монитор, как вошла другая сестра из лаборатории, она собиралась взять кровь на анализ.

— А это больно? — прошептала Анни.

— Да, — вздохнула Линда. Не могла же она обмануть ее.

— Очень? — не унималась Анни, и губы ее задрожали.

— Чуть-чуть. Как комарик укусит.

Девочка доверчиво протянула руку сестре.

Линда потеряла счет времени. Она возилась с Анни, отвлекала ее, поглаживала, успокаивала. В общем, делала все, что могла, лишь бы та вела себя спокойно и дала возможность сестрам следить за ее состоянием и состоянием ребенка.