Моя тетушка бойко торговала гвоздиками, пока я делала букеты из роз. Без смеха на это смотреть было нельзя: словно профессор Хиггинс встал за прилавок вместе с Элизой Дуллитл. Хотя нет, мой пример явно неудачен, совсем забыла, что Генри Хиггинс ругался. Вот если бы особу королевской крови поставить торговать цветами, она бы, видимо, вела себя с таким же достоинством. При этом она работала так быстро и ловко, словно занималась этим всю свою жизнь. Распродав сорок штук гвоздик, моя тетушка с чувством выполненного долга отправилась к Алевтине за новой пачкой.

Вечером усталая Алевтина, принимая от меня выручку, сказала: «Твою тетушку да на месяц к нам на рынок — у нас бы тогда самый последний бомж заговорил по-французски, перестал ругаться матом и стал полезным членом общества». У меня не было сил с ней спорить, я только кивнула.

Незаметно прошла весна, наступило лето. Я становилась все более объемной и неуклюжей. Ольга Сергеевна всячески пыталась выжить меня с улицы, а я копила деньги. Алевтина купила киоск и предложила мне там работать. В киоске работать легче: клиента уговаривать почти не надо, он подходит к тебе целенаправленно, остается только показать товар лицом. Выручка в киоске поменьше, но больше свободного времени.

Поняв тщетность своих усилий в попытке заставить меня бросить работу, моя тетушка, однако, не смирилась и в покое меня не оставила. Она стала заставлять меня учиться вязать. Напрасно я убеждала ее, что совершенно неспособна к рукоделию, даже моя мама в свое время не смогла меня научить чему-нибудь путному. Тетка вцепилась в меня как клещ.

Последним моим аргументом было: люди говорят, что плохая примета готовить малышу вещи заранее. Тетя Оля фыркнула и сказала, что если я такая суеверная, то можно вязать шарф самой себе, против этого у меня же не может быть возражений.

Нещадно ругая себя за полную непригодность к традиционному женскому ремеслу, я взялась за дело. Меня снабдили книгами, советами, нитками и спицами. Первые провязанные петли и ряды давались мне ценою неимоверных усилий. На помощь мне пришла Наташа из соседнего киоска, торговавшая продуктами и игрушками. Когда у нее не было покупателей, она забегала ко мне в киоск и показывала, как нужно правильно держать спицы, успокаивала меня и подбадривала. Постепенно ряды моих петель становились все ровнее, а изнаночные петли не вызывали у меня больше слез. Наташа показала мне ажурную вязку, научила и помогла связать первую пару носков. На прощание подарила мне книгу по вязанию и спицы разных размеров.

Последний месяц я не работала, тетя убедила меня отдохнуть перед родами, а врач напугала, сказав, что мой низкий гемоглобин может отрицательно сказаться на развитии малыша. Первые несколько дней я спала целыми днями, наслаждаясь покоем и тем, что не надо рано вставать по утрам. Но появилась неугомонная тетя Оля и заявила, что мне надо больше ходить и двигаться. За две недели до родов тетушка стала привозить ко мне домой свертки и прятать их в шкаф. Это были детские вещи, которыми снабжали будущую бабушку друзья и знакомые. Огромный тюк передала Алевтина. Плюнув на приметы, я, не торопясь, стала стирать, кипятить и гладить. Последние десять дней перед родами тетя Оля прожила у меня.

Пока она была на работе, я составляла «свое завещание» с точным указанием количества приготовленного белья: пеленок, подгузников, распашонок, чепчиков и кофточек. Я нарисовала схему точного расположения всех детских вещей в шкафу. Написала отдельную записку с указанием, где спрятаны деньги, которые мне удалось накопить за время работы.

Схватки начались на рассвете, я разбудила тетушку и принялась собираться в роддом. Тетушка решительным голосом разговаривала с «неотложкой» по телефону, указанному в моей обменной карте. Ее волнение выдало только то, что, называя адрес, она перепутала номер квартиры с этажом. Но наш бдительный ангел-хранитель Николай Семенович направил врача по нужному адресу. (Женщины! Что с них взять? Вечно все перепутают. За ними глаз да глаз нужен.)

Глава 9

— У нас много говорят о роддомах, как там плохо и тяжко приходится женщинам. Я уже говорила вам, Лена, что мне везет на хороших людей, их гораздо больше, чем плохих. Вот вы сидите со мной и слушаете, хотя устали и хотите идти домой. Вам интересно? Правда? Ну тогда я рассказываю дальше.

Я попала в обычный московский роддом номер восемнадцать, таких много в нашем городе. Опытные люди предупреждали меня, что хуже всего попадать именно в предрассветные часы, когда смена медперсонала уже устала и хочет спать. Говорили, что — хочешь кричи, хочешь не кричи — к тебе никто не подойдет.

Готовилась я к самому худшему, но в предродовой палате сидели врач и акушерка, которые периодически подходили к кровати и проверяли, как идут дела.

Во время наших разговоров с тетей Олей мы обменивались добытой информацией, опытом бывалых людей; как рожать и что делать, чтобы облегчить боль. Алевтина, видя мой интерес к данному вопросу, сказала так: «Читай — не читай, все равно забудешь, когда схватки начнутся. Ты только помни одно: во время схватки дыши и считай про себя, боль рано или поздно кончится. Голову не теряй и слушай, что акушерка будет говорить, то и делай».

Родила я довольно быстро, в одиннадцать часов утра. Увидела сына, услышала его возмущенный голосишко, а потом потеряла сознание. У меня началось сильное кровотечение, давление резко упало.

Дотошная тетя Оля потом узнала, что анестезиолог дал мне пол-литра своей крови, делали прямое переливание. Это спасло мне жизнь.

Очнулась я вечером в палате, было уже темно, около моей кровати стояла медсестра.

— Танечка, очнулась! Ну и напугала ты нас! Как ты себя чувствуешь?

— Я что, умираю?

— Что ты! Все уже хорошо!

— А ребенок?

— С ним все в порядке. Спит. Завтра принесут покормить.

— Очень горло пересохло, пить хочется.

— Погоди, я сейчас.

Она принесла мне горячего чая.

— Что-нибудь еще хочешь?

— Я есть хочу.

— Пищеблок уже закрыт, но подожди, я тебе свои бутерброды принесу с сыром.

— А вы как же?

— Ничего, я уже ела, а тебе завтра кормить ребенка.

Разве можно когда-нибудь забыть доброту и внимание этой славной медсестры?

А наутро ко мне в палату подселили Светлану. Она родила девочку под утро следующего дня. Ее дочка почти на сутки младше моего сына. Сутки — много это или мало? Когда человек только что родился, это громадный срок. Мы с Сережкой считались уже почти старожилами, а меня просто знали по имени все врачи нашего отделения.

Светлана мне понравилась сразу, чем-то она напоминала мою тетушку.

Поначалу мне самой это казалось странным.

Светка — высокая интересная блондинка, красоту которой не мог скрыть бесформенный халат, ее не портила ни растрепанная прическа, ни измученный вид. Вот уж никогда не могла предположить, что буквально через несколько часов после родов женщина может выглядеть так обворожительно: как будто ей преподнесли самый дорогой подарок в жизни.

Сколько радости вызвало в нашей палате появление наших детей, которых сестричка принесла кормить. Впервые я смогла как следует рассмотреть своего собственного сына. Махонькое круглое личико с круглым маленьким носиком, темно-фиолетовыми глазами и нежными розовыми губками показалось мне прекрасным.

Выражение его лица было таким серьезным, будто вчера при рождении он узнал очень важную тайну, но он не знает или еще не решил, можно ли поведать о ней всему миру.

Как передать чувство восторга, которое испытываешь при первом кормлении ребенка, чувство единения с маленьким человеком, чувство удивления и гордости, ведь он появился на свет только благодаря тебе. Хотя, что я вам об этом рассказываю, ведь у вас самой их двое, значит, вы уже испытали это счастье.

Только к концу кормления я отважилась робко погладить пальцем упругую щечку сына, мне было страшно отвлекать его от важного процесса кормления, он даже брови морщил от усердия. Пришла медсестра и показала, как нужно держать ребенка после кормления, чтобы он выпустил воздух и не срыгнул молоко.