Что ж, теперь она его получила, мрачно подумала я и постаралась сосредоточиться на чем-нибудь другом. На нем угодно другом.

Неожиданно, словно вызванные к жизни моим волевым усилием, в нашу комнату ворвались пританцовывающие люди в маскарадных шляпах, увитых серпантином. Из динамиков грянул рождественский гимн. Я так обалдела, что на минуту даже прекратила плакать.

— Что происходит? — спросила я Стива, когда одна особенно объемистая дама смахнула степлер с моего стола.

— Сегодня же рождественская вечеринка, забыла? Поднимают настроение. Затащишь меня под омелу, крошка?

— Я скорее собственную задницу поцелую. Кому взбрело в голову устраивать вечеринку в понедельник?

— Любой вечерок сгодится для праздника, если я рядом, — Подмигнул Стив. — Идешь?

И, схватив за руку, он втащил меня в цепочку плясунов. Именно тогда, пытаясь сохранить достоинство, отплясывая африканский танец, лишенная друзей, карьеры и любовника, я поняла, что достигла крайней точки. Но тут зазвучала песенка «Знают ли они, что это Рождество?» и отвлекла меня от мыслей о себе.

— Это мерзко, — крикнула я Стиву. — Я не танцую под песни о голодающих людях! Пусти!

Джейни безучастно смотрела на меня.

— Пойдешь на вечеринку? — спросила она.

— Ни за что, — ответила я.

— Ой, давай. Хоть ненадолго. Бесплатные напитки будут.

— Пусть хоть целый особняк мне купят — не останусь. Я иду домой — грызть хлебцы и жалеть себя. А твой Джеймс придет? Какой бы ни был ответ — не реви.

У Джейни задрожала губа.

— У него тренировка.

— Полирует свое умение бегать, да?

Она озадаченно воззрилась на меня:

— Да… Откуда ты знаешь?

— Озарение.

— Пожалуйста, останься, — попросила она. — Я… я одна не смогу…

— Стив присмотрит за тобой, — сказала я.

Стив как нельзя кстати вынырнул откуда-то сбоку с воздушным шаром в форме пениса.

— Ну пожалуйста. Хоть на пару минут, — продолжала канючить Джейн.

Один бог ведает, почему я согласилась. Наверное, чтобы отвлечься. День тянулся и тянулся. Никто даже не позвонил, чтобы узнать, все ли у меня в порядке. Всем было наплевать. В пять часов Флави хлопнула в ладоши и произнесла маленькую рождественскую речь про то, как весело было в отделе по маркетингу в этом году, и как весело будет в следующем, и как мы все работаем вместе, словно большая копирайтерская семья или еще что-то в этом духе.

Потом по пластмассовым стаканчикам разлили дешевое — дешевое даже на мой не самый придирчивый вкус — вино, и мы стояли, занятые своими мыслями, и обсуждали рабочие вопросы, как и во всякое другое время.

— Что же, это было весело! — заявила Флави, ни к кому конкретно не обращаясь. Весьма любопытные представления у нее о веселье.

Стив похлопал меня по плечу.

— Идем, — позвал он, — навестим бухгалтерию. У них позанятнее будет.

Стив слямзил пару бутылок вина, и мы втроем слиняли на другой конец здания. Шум от бухгалтерской вечеринки был слышен за милю. Бухгалтеры резвились от души — а на такое всегда стоит посмотреть. Они носились, играли в чехарду, один парень валялся на полу, а другой лил вино из бутылки, пытаясь попасть ему в рот.

— Кто мог подумать, что быть бухгалтером так прикольно? — заметила я.

— Это только раз в году, — ответил Стив. — Они с десяти утра гудят.

— Ты шутишь?

После выходных меня не тянуло на спиртное, но маленький бокал шампанского я приняла и поздравила себя с умением расслабляться. Стоило на миг утратить контроль, как ревущая бездна разверзалась у меня под ногами, так что я велела себе не напиваться и оставаться сторонним наблюдателем, даже когда кто-то случайно дернул мою юбку и я развернулась с намерением разобраться с наглецом. В углу один из бухгалтеров как раз закончил объяснять, что по призванию он и не бухгалтер вовсе, а ударник и как-то даже проходил прослушивание в «Моторхед». Чтобы доказать это, он схватил пару линеек и расколотил все вокруг, заодно задев в телефоне какую-то кнопку. Раздался оглушительный рев. От этой какофонии в голове у меня все смешалось, я вдруг поняла, что должна срочно убраться подальше. Я выскочила из комнаты, открыла окно в коридоре и стояла, вдыхая леденящий воздух. Бухгалтерия располагалась на двенадцатом этаже, и я могла видеть все здания в округе. Я отыскала крышу, под которой находилась контора Фрейзера. Я знала этот смешной дом из красного кирпича, с резными птицами под крышей.

Внезапно мне позарез захотелось поговорить с ним. Если я могла излить кому-то душу, то только ему. Еще не очень поздно, — наверное, он до сих пор на работе. Сделаю вид, что просто проходила мимо и налетела на него абсолютно случайно, и мы перехватим где-нибудь по чашечке кофе.

Конечно, у Фрейзера может оказаться миллион всяких дел. Например, ему надо идти домой, чтобы перебрать штук пятнадцать подвенечных платьев. Завязать корсаж. Вылизать кое-чьи туфельки.

Бухгалтерская вечеринка набирала обороты. Я вернулась, чтобы взять свою сумку и попрощаться со Стивом и Джейни. К моему изумлению, они сцепились в абордаже в самом углу. У Джейни платье сползло с плеча. Боже… Впрочем, тем лучше для нее. Я собралась потихоньку улизнуть, но Джейни углядела меня через плечо Стива, подняла вверх большой палец и рассмеялась, запрокинув голову. Вот и хорошо. Я надеялась, что это ее исцелит. Я еще никогда не видела Джейни такой счастливой. Хотя почему именно Стив?..

Настроенная уже более оптимистично, я вышла на вечерний морозец.

Двадцать минут я слонялась вокруг офиса Фрейзера и успела окоченеть до самых костей. Наконец примерно в половине седьмого появился Фрейзер. Пригнувшись от ветра, он шел прямо на меня. До чего глупая затея. Я не представляла, как прикинуться, будто это простое совпадение. Какой же дурой я буду выглядеть. Я развернулась, чтобы удрать.

— Ты меня ждешь? — произнес негромкий голос с шотландским акцентом.

Я обернулась:

— Нет!

Фрейзер заглянул мне в глаза:

— Что-нибудь серьезное?

— С чего ты взял? Ты куда-нибудь торопишься? Извини, я тут мимо проходила, но я должна…

К счастью, Фрейзер увлек меня в ближайшую кондитерскую, из тех, где адвокатам и туристам втюхивают безумно дорогой кофе.

— Пошли. Ты совсем замерзла.

— Да нет, я мимо шла… — Я взяла себя в руки и очень глупо закончила. — И так далее.

— Я звонил в воскресенье, чтобы поблагодарить, но тебя не было дома.

— Я была дома. Просто не было настроения ни с кем разговаривать.

— Надо полагать, не из-за Аманды?

— Нет…

И я рассказала ему все. Рассказала, как мы с Алексом решили жить вместе, рассказала про сушильный шкаф, про Америку, про Чарли и про Фран. С драматическими неловкими паузами, пока официантка приносила нам кофе с пирожками. Она явно решила, что у нас серьезный разговор, и всячески старалась не привлекать к себе внимания, тем самым привлекая его вдвойне. Словом, я выложила все.

Новые слезы — и откуда они только берутся? — закапали на мой пирожок с ванилью. Я попыталась улыбнуться и сменить тему, прежде чем совсем ракисну:

— Я смотрю, ты снова пирожки ешь.

Фрейзер ухмыльнулся:

— Просто решил, что пирожки — меньшее зло, чем костлявый жених.

— Значит, ты все еще хочешь через это пройти?

— Я слишком далеко зашел. Впрочем, мы ведь говорили о тебе. Что ты собираешься делать?

Я вздохнула:

— Вряд ли тут что-то можно сделать. В смысле, я больше никогда не захочу снова видеть его… На самом деле, кажется, мне гораздо больше будет не хватать Фран.

Фрейзер сочувственно кивнул:

— Думаю, ты ее простишь.

— Конечно, я ее не прощу. Никогда в жизни не прощу.

— Это уже мелодрама. Ее просто занесло. Вы ведь дружили много лет, а она, насколько я понимаю, всегда была безбашенной. Я просто удивляюсь, что этого не произошло раньше. Ты с этим справишься.

Я молчала.

— А твой Алекс, — продолжал Фрейзер, — типичный неудачник. Я мог это сказать сразу, как только увидел его. Обычный пропитой неудачник. Избавься от него. А вот Фран просто запуталась. Она же посмотреть на парня не может, мысленно не сняв с него штаны. И на этот раз она выбрала не того, кого следует. Думаю, она сейчас места себе не находит от унижения и не может собраться с духом, чтобы тебе позвонить.