— Впусти их, — властно сказал старик, широкими шагами направляясь к паломникам и жестом приглашая их подниматься по ступеням.

— Но, Элат, Пифия велела отослать их прочь, — запротестовал другой жрец.

— Может, мы и жрецы, Тразий, но иногда это делает нас высокомерными и самонадеянными. Тогда мы забываем о наших обязанностях человеческих существ.

Главный служитель дошел до входа в храм, и Эперит внезапно понял, насколько он высокий. Старший из жрецов оказался на голову выше всех остальных, даже Галитерса. Элат оперся на руку более молодого жреца.

— Ты видишь, что это знатные господа, к тому же — воины. Возьми их животных и принеси их в жертву, как требуется, и прямо этой ночью призови богов. Если я не ошибаюсь, сей царевич не намерен ждать.

— Все правильно, господин. Меня зовут Кастор, сын Гилакса. Я приехал с острова Крит, чтобы посоветоваться с оракулом.

— На самом деле Кастор? Действительно с Крита? — скептически спросил жрец, потом вперил сжатые в кулаки руки в боки и непочтительно плюнул на ступеньку. — Меня зовут Элат, и если ты хочешь поговорить с Пифией, то вначале дашь мне три медяка. Поскольку вы принесли двух животных, предполагаю, что один из твоих друзей также желает послушать ее мудрого совета? Это будет стоить еще три медяка.

Эперит достал три монеты из быстро сокращающегося запаса в кошеле и осторожно протянул их жрецу.

— Я хочу услышать волю богов.

— Мудрое решение, — ответил главный жрец, взял оплату из рук Эперита вместе с монетами Кастора и спрятал в складках одежды. — После жертвоприношения идите за Тразием через расщелину в скале в задней части храма. Он проведет вас к Пифии. Но держитесь рядом с ним! Змей — сын Геи — защищает жрицу. Он славится тем, что пожирает отбившихся паломников. Тразий заодно разъяснит вам непонятные слова Пифии. Я нахожу, что его преданность богам помогает понять точное значение того бреда, который несет жрица. Она сама, конечно, совсем не осознает, что говорит. Целый день что-то выдает, но не помнит ни слова, тем более не может их растолковать.

В этот момент на широкой верхней ступени появился Тразий с козлом Кастора под мышкой. В свободной руке он держал нож для жертвоприношений.

— Пойдемте, — нетерпеливо приказал жрец.

Первым двинулся Антифий. Остался только Элат. Он попрощался с паломниками, повернулся и стал спускаться вниз по ступеням. Но опустив ногу на первую ступень, старший жрец поймал взгляд Кастора и сказал тихим голосом:

— Встретимся у священного озера после того, как все закончится. Мне нужно кое-что с тобой обсудить.

У юноши не было времени обдумывать слова Элата, поскольку Кастор подтолкнул его вперед, и он прошел в высокий дверной проем, поддерживаемый колоннами.

Если смотреть снаружи, то храм казался маленьким, однако внутри уходил в скалу и по величине был таким же, как самый большой зал во дворце царя Алибаса. Потолок оказался высоким и темным, в нем имелось отверстие, сквозь которое просматривалось синее ночное небо. В центре храма горел огромный костер, клубы дыма от него распространялись по всему помещению, и большая их часть выходила через отверстие в потолке. В боковых стенах имелись ниши, в которых терракотовым цветом были грубо нарисованы различные боги. Каждый образ освещался горящим факелом, который оставлял большие черные шрамы на известняковой штукатурке сверху. Саму штукатурку украшали когда-то яркие изображения животных и людей среди рек и деревьев. Однако к этому времени фрески потускнели, а в некоторых местах краска осыпалась. Дым костра и факелов изменили их так, что некоторые было сложно узнать.

Только дальняя стена оставалась нетронутой. Эта был одни из каменных склонов горы — неровный, серый и холодный. Прямо по центру шла темная трещина, достаточно широкая, чтобы могли пройти два человека, прижимаясь плечами друг к другу. Эперит напряг зрение, чтобы что-то увидеть в черноте внутри, но света, наполнявшего храм, оказалось недостаточно для освещения находящегося расщелине. Затем молодой воин внезапно услышал тихое шипение, от которого у него мурашки побежали по коже. Он сразу же вспомнил, что Элат говорил про змея, охраняющего оракул. Рука молодого человека инстинктивно потянулась к рукоятке меча. Молодой воин содрогнулся и отвернулся.

Слева от него Тразий встал на колени, удерживая двух козлов за короткие рожки. Из боковой двери появился второй священнослужитель, поставив невысокие миски с водой на пол. Мгновение спустя животные склонили головы к питью, бессознательно давая свое согласие на жертвоприношение. Тразий едва ли позволил черному козлу сделать второй глоток воды. Он поднял его на алтарь и, взяв нож, отрезал клок вьющейся шерсти, потом бросил его в горящий огонь под чтение молитв Гее. Жрец проводил ритуал с легкостью, объясняющейся практикой, и с удовольствием, типичным для человека, любящего свою работу.

Эперит с восхищением наблюдал, как жрец поставил сопротивляющееся животное так, как нужно, одной рукой, а потом оглушил его ударом рукоятки ножа. Мгновение спустя, все еще обращаясь к богине, он подставил большую чашу под обвисшую голову козла, перерезал животному горло. Тразий ждал, когда остановится поток крови, затем передал тушу второму жрецу, который закончил за ним работу, разрезав жертву на части. Второго козла ждала столь же быстрая смерть. Различные части туши разделили между костром, приношением богам, и жрецами, которые получили ужин.

После завершения акта жертвоприношения Тразий снял со стены один факел и повел их к узкой расщелине в задней части храма. Они оказались в неосвещенном помещении, где остановились и ждали, пока служитель направляет факел в разные стороны, пытаясь что-то найти во тьме.

Поскольку помещение освещаюсь только одним факелом, потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к сумраку. По эху от самых легких звуков, которые они производили, по чему-то особому, витавшему в воздухе, Эперит решил, что они находятся в большой пещере, углублении внутри каменной горы.

По мере того, как Тразий водил факелом во мраке, юноша заметил природный арочный проем, который вел куда-то в еще более густую тьму. Больше ничего не было видно. От этого он чувствовал себя опасно уязвимым и открытым для атаки, что нервировано.

Затем молодой воин увидел, как луч света выхватил что-то слева — что-то блестящее и двигающееся на невероятной скорости. Внезапно факел вырвало из руки жреца, помещение погрузилось во тьму.

— Не двигайтесь! — прошипел Тразий. Голос его звучал словно издалека, будто он стоял в дальней части пещеры. — Если достанете оружие — погибнете. Это Пифон. Он наблюдает за вами. — Судя по голосу, Тразий испугался. — Вам не следовало настаивать на таком позднем приходе. Он в замешательстве.

— А разве нельзя никак повлиять на это существо? — напряженным шепотом спросил Галитерс.

— Я могу его успокоить, но вы должны молчать. И не шевелитесь.

Огромная тварь перемещалась по каменному полу примерно в двух шагах от них, не более. Эперит понял, что это не простая змея, а невероятно огромное животное. Он с трудом боролся с желанием выхватить меч, а потом все-таки осмелился повернуть голову и с ужасом посмотреть на чудовище.

По мнению Эперита, змеи были мерзкими созданиями. Их жуткие тела без костей, холодная кожа и пасти без губ вызывали у него отвращение. Более того, при виде змеи у юноши всегда по спине пробегал холодок.

Пока он рассматривал Пифона, который то скручивался огромными кольцами, то распрямился, змей один раз прополз полный круг вокруг них и затем, к ужасу Эперита, остановился прямо напротив него.

Пифон медленно поднял треугольную голову и вытянул ее к лицу молодого человека. Несмотря на отсутствие освещения, пришедший в ужас воин теперь видел каждую отдельную чешуйку. Из тонких ноздрей существа на лицо человека вылетало холодное дыхание, глаза, никак не выдававшие возраст твари, смотрели с такой злобой, что ненависть любого человека в сравнении с ней становилась ничтожной. Пока Эперит наблюдал за чудовищем, парализованный от страха, пасть чудовища раскрылась с долгим шипением, и появился блестящий раздвоенный язык. Он вытянулся вперед и коснулся губ Эперита.