Ной не проронил ни слова. По его лицу было видно, что он размышляет над только что услышанным. Наконец он спросил:

— Какой диагноз поставили вашей матери и бабушке?

Салли не сомневалась, что он задаст именно этот вопрос.

— Фиброма. В нашей семье она развивается быстрее и раньше, чем обычно.

— У вас тоже обнаружили это заболевание? — спросил Ной.

Ей вдруг показалось, что она находится в кабинете врача. Этого заболевания у нее не было, но она промолчала, так как это обстоятельство ставило под сомнение правильность ее решения стать матерью-одиночкой столь экстравагантным способом.

— Смешно сказать, но что-то не припомню, чтобы я обращалась к врачу по этому поводу, — раздраженно ответила Салли.

— Мне хотелось бы получить полную картину… — начал было Ной.

— Я попыталась дать вам полную картину, подробно рассказав, почему поторопилась с искусственным оплодотворением. Кстати, я не просила вас обсуждать мое решение и давать мне советы, а просто сказала, что объясню вам, почему так поступила. Да, я сделала, что задумала, жду ребенка и безмерно счастлива.

— Но все же попросили меня помочь вам скрыть от ваших дедушки и бабушки, что станете матерью-одиночкой, — возразил Ной.

Хотя он произнес это дружелюбным тоном, его слова обожгли, как пощечина. Салли открыла было рот, чтобы ответить, но что-то удержало ее. А ведь он прав, услышала она внутренний голос. Она опустила голову и от досады сжала свои огрубевшие руки в кулаки.

— Хотел бы я, чтобы вы были счастливы, — задумчиво проговорил Ной.

— Как прикажете вас понимать? — спросила она, пристально глядя ему в глаза.

Он облокотился о стол, наклонившись к ней.

— Видите ли, быть родителями — нелегкая обязанность. Еще тяжелее быть единственным родителем.

— Вы думаете, я этого не знаю? — спросила Салли раздраженно. — Представьте себе, я хорошенько подумала, прежде чем решиться на такой ответственный шаг!

— Надеюсь, вы взвесили все «за» и «против».

Сомнение, прозвучавшее в его голосе, только подогрело ее воинственность.

— Вот здорово! — воскликнула молодая женщина, вставая со стула. — Наверху у меня пара непримиримых снобов, а внизу — снисходительный зануда! Так кого же мне выбрать? — Салли прижала ко лбу ладонь, изобразив глубокую задумчивость. — Кого же выбрать?

Минутой позже она смерила его ледяным взглядом.

— Как странно! Выбирать было совсем нетрудно! — проговорила она с подчеркнутой враждебностью и, повернувшись к нему спиной, вышла из комнаты.

Ровно через сутки миссис Вандеркеллен удостоила Салли и Ноя своим присутствием на кухне. Очевидно, Абигайл решила, что микробы и бактерии более предпочтительны, чем громкий храп и жалобные стоны ее мужа Губерта.

Салли все еще сердилась на Ноя из-за его неодобрительного отношения к ее беременности и поэтому села за стол как можно дальше от него. После вчерашней ссоры они почти не разговаривали, хотя Ной всю прошлую ночь спал на ее кровати. Салли нашла в сундуке еще две подушки и создала вокруг себя мощное заграждение, но, к сожалению, даже созданный ею спасительный заслон не принес ожидаемого результата: в эту ночь она спала еще хуже, чем в прошлый раз.

Она невольно зевнула.

— Не выспалась, дорогая? — сочувственно спросил Ной.

Испугавшись, что он вовлечет ее в разговор, Салли смерила его недовольным взглядом. Но вместо того, чтобы прикусить язык, она покачала головой и неожиданно для себя сказала:

— Что ты! Я спала сном праведника.

Он улыбнулся, как ей показалось, с неподдельной нежностью. Если его врачебная практика когда-нибудь прекратится, он сможет зарабатывать себе на жизнь как актер, подумала Салли.

— В самом деле? — усомнился он.

— Конечно! Почему ты спрашиваешь? — проговорила она с улыбкой.

Ной показал на Абигайл.

— Да вот бабушка хочет что-то спросить у тебя.

Салли удивленно заморгала, с трудом подавив очередной зевок.

— Что, бабушка?

Абигайл указала пальцем с тяжелым золотым перстнем на вчерашнюю почту, лежавшую на подносе.

— Я спросила тебя, почему все письма адресованы на имя Салли Джонсон? Ведь ты уже год как замужем.

Салли похолодела от страха. Как же она не подумала о почте? Ее привычка оставлять полученные письма и счета на кухне выдала ее с головой. Ее уличили во лжи!

— Ой… я… — Она бросила испуганный взгляд на Ноя, но он ждал ее ответа с таким же нетерпением, как и Абигайл.

Помоги мне! — мысленно повторяла она, глядя на Ноя.

— Миссис Вандеркеллен, годовщина нашей свадьбы будет только первого апреля! — Ной встал, обошел стол и остановился около Салли. — Вот видишь, дорогая, я предупреждал тебя, что будут недоразумения!

Предупреждал? Когда? Она совсем растерялась и утратила способность думать.

— Миссис Вандеркеллен, дорогая, — изображал из себя любящего внука Ной. — Мое солнышко решило оставить свою девичью фамилию из профессиональных соображений.

— Какие такие профессиональные соображения?! — переспросила Абигайл недовольным тоном. Салли даже показалось, что уголки бабушкиного рта опустились от огорчения. Без сомнения, бабушка сейчас думала: «Кузнечное дело — не профессия!» После томительной паузы бабушка гаркнула: — Вздор!

— Вот и я сказал то же самое! — согласился Ной. — Правильно, вздор, — повторил он.

Никогда не знаешь, что творится в голове мужчины, грустно подумала Салли. Если он и пытается ей помочь, то делает это слишком замысловато!

Он подошел к Салли и обнял ее за плечи.

— Я хотел бы посоветовать моему солнышку прибавить к фамилии Джонсон мою фамилию Стэп. Джонсон-Стэп. Ну как, звучит? — проговорил он, и Салли вдруг поняла, что сидит с открытым от удивления ртом.

Ной наклонился к ней и поцеловал. Поцелуй получился мимолетный, теплый и нежный — так обычно муж целует жену в присутствии членов семьи.

Когда Салли пришла в себя, Ной, приветливо улыбаясь, наливал Абигайл кофе. Они мирно разговаривали и не заметили, что Салли в это время витала в облаках.

Раньше такого потрясения от поцелуев мужчины ей испытывать не приходилось. Дрожащая и опустошенная, Салли тупо уставилась в свою тарелку овсяной каши с изюмом и обнаружила, что та уже остыла. Неужели она так долго находилась в состоянии полной отрешенности? Когда Ной подошел к столу с двумя кружками кофе, Салли встретила его долгим тяжелым взглядом.

— Вот твой кофе, дорогая. — Ной поставил кружку справа от Салли. — А вот ваш, Абигайл, — проговорил он и протянул кофе миссис Вандеркеллен.

— Благодарю вас, Ной, — сказала та, взяв кружку с кофе.

Салли удивленно взглянула на бабушку, пораженная мелодичными переливами ее голоса. Раньше Абигайл считала Ноя техасской деревенщиной, несмотря на то что он известный в Хьюстоне доктор. Раз бабушка теперь считает его достойным своего внимания, то, значит, ему удалось совершить поистине революционный переворот в ее сознании!

Салли с тревогой наблюдала за их беседой. Что будет с бабушкой, если та узнает, что человек, на которого она покрикивает вот уже двое суток, в действительности могущественный бостонский Барретт?

Двадцать восьмой день рождения Салли совпал с четвертым днем пребывания Вандеркелленов в ее доме, хотя ей казалось, что с момента их приезда прошла целая вечность. К тому же ей пришлось прекратить работу в мастерской в ранние часы, чтобы не беспокоить своих гостей, и она всерьез опасалась, что не успеет закончить колыбельку до рождения Вайвики.

Окончательно проснувшись, Салли повернулась к Ною, но оказалось, что его половина постели уже пуста. В ноздри ей ударил сильный запах свежесваренного кофе. В чем она не могла отказать Ною, так это в его умении готовить кофе. Беда только в том, что для акушера он потрясающе красив.

— Ну, хватит, Салли, — прикрикнула она на себя, — пора вставать, умываться, одеваться и, самое главное, выбросить из головы этого красавца!