О Скифах в стране Герреев, около Борисфена, и о так называемых царских Скифах Геродот говорит (
IV, 71
), что они в случае смерти царя отрезывают себе часть ушей, подстригают волосы, изрезывают руки, исцарапывают лоб и нос и прокалывают левую руку стрелою. Эти истязания сами по себе не были, по-видимому, только выражением печали, но употреблялись, вероятно, и потому, что Скифы думали угодить ими умершим, и часто делалось это в смысле религиозного обряда. Гелиодор (Aethiop., VI, 14
) говорит об одной Египтянке, оплакивавшей убитого сына: «Она схватила меч, стала им быстро размахивать, взывала к луне разными варварскими, слуху непонятными именами и, наконец, изрезала себе руку, и кровью, которую стерла лавровою ветвью, окропила костер». Плутарх говорит (Consol ad. Apoll, 22
) о варварах, отрезывающих себе известные части тела в случае смерти кого либо или изувечивающих нос, уши и т. д., и именно прибавляет, что они думают этим угодить умершим. Мы надеемся, что приведенными цитатами достаточно доказали древность этого обычая и трудность его истребления. Монография об этом обычай, которыми я однако же не мог пользоваться, писали: Wichmannshausen, De corpore scissuris figurisque non cruentando, Wittenberg, и I. G. Michaelis, De incisura propter mortuos в Obsevatt. sacr. Arnhem. 1752, 8, стр. 131 и след.
72 . По поводу этого места г. Котляревский, там же, стр. 56, замечает: «Обычай собирать пепел сожженного и справлять поминки по нем находит полное подтверждение в свидетельствах русской «Повести временных лет (о чем далее) (
У него на стр. 414 и след.
) и в рассмотренном уже нами показания Феофилакта (стр. 44 — 46
), причем Ибн-Даста пополняет и уясняет их не точности, определяя время поминок и подробности обряда» (ср. Шафарика, I, стр. 517 и Палацкаго, стр. 183 и след.
).
§ 4.
73 . Это положительное показание о многоженстве у Славян очень замечательно. Но есть и у других писателей свидетельства о том же, которыми по моему мнению, нельзя пренебрегать. Палацкий (Gesch. von Bohmen, I, стр. 188 и ел.) говорить: «Нельзя решить, было ли многоженство общим обычаем, или просто позволенным, или только терпимым; чешская история не показывает нам примеров того, кроме одного: Само», первый король чешский, в первой половине VII в., который, по свидетельству Фредегара, имел 12 жен. В примечании (178) к приведенному месту Палацкий замечает, что кроме упомянутого свидетельства Фредегара, существуют еще два, а именно: 1) жалоба Забоя в песне того же имени в Краледворской рукописи: «i jedinu druzu nam imeti po puti wsei z "Wesny po Moranu» и 2) место в vita S. Adalberti (
y Freher, стр. 78
): prima etprincipalis causa, propter plures uxores unius viri etc. Но Палацкий полагает, что эти примеры многоженства были только злоупотреблением, которое позволяли себе лишь вельможи, подобно тому как и Каролинги все имели наложниц. Макушев (стр. 139 и след.
) приводит еще свидетельство Сефрида, относящееся к балтийским Славянам; но Сефрид прибавляет, что, по крайней мере, у князей одна жена только считалась законной, остальные же были только наложницами. Сорок жен царя Руссов, о которых упоминает Ибн-Фодлан (у Френа, Ibn Foszlan, стр. 21
), очевидно, были наложницами, если только это известие верно, в чем я, впрочем, сомневаюсь. Казвини (II, стр. 415) говорит о Славянах, что они берут себе по двадцати и более жен, и вследствие этого они столь многочисленны. Но на это показание нельзя обращать много внимания, потому что известия Казвини о Славянах, находящаяся непосредственно пред приведенным нами местом, находятся и у Якута, который их, однако же, относит к тюркскому племени Кеймаков (Кумыков?) (ср. I, s. v. (***), стр. 839
). По моему мнению, для решения вопроса о многоженстве древних Славян вес имеют только следующие показания: 1) приведенное выше место из жития св. Адальберта, и 2) одно место Нестора (у Шлёцера, II, 126
), которое не приводится ни Палацким, ни Макушевым. Там говорится, что Радимичи и Вятичи, которых впрочем, Нестор представляет полудикими, имели две или три жены. Третье важное свидетельство по этому вопросу есть известие Ибн-Даста, столь определенное и приводимое им, так сказать, мимоходом. Показания Ибн-Даста о погребальных обычаях Славян, как доказал г. Котляревский, совершенно верны, а так как в тесной связи с ними стоит и известие его о многоженстве, то вряд ли можно сомневаться и в достоверности последнего; ср. Погодина, Исследования, ч. II, стр. 368, где сказано: «славяне допускали многоженство, обыкновенное в то время; впрочем вероятно, в простонародии, у каждого мужа было по одной жене, а только у правителей и вельмож было большое число». Этого различии впрочем из известия Ибн-Даста не явствует (ср. также Погодина, там же, III, стр. 420 и след.
74 . Связь показывает, что здесь следует читать (***) вместо (***), как в рукописи. И эти известия Ибн-Даста во многих отношениях важны, на что и указывает г. Котляревский. Он (
стр. 61
) спрашивает, добровольною ли была смерть жены или нет, но сам собственно не решил этого вопроса. По известиям Ибн-Даста, ясно видно, что смерть была вполне добровольною, и что только одна из жен умершего лишала себя жизни, между тем как другие оставались в живых. В этом отношении согласны с Ибн-Даста и Абу-Зейд эль-Балхи, и Масуди, которые именно говорят, что смерть была добровольной (Истахри говорит, стр. 97. тоже. Это место только неверно переведено Мордтманном. Поэтому необходимо поправить и место у г. Котляревского стр. 79, строка 14 — 16.
); первый, однако же, говорит о некоторых девицах, которых сжигали по собственному желанию их.
«Способ, говорит г. Котляревский, каким жена предает себя смерти, то есть, удушение веревкой, стоит в очевидной связи с жертвенным значением этого действия». При этом он ссылается на другое место своей книги (
стр. 36 и след.
), где утверждает, что «повешение и удушение было обыкновенным способом принесения жертвы». Мнение это подтверждается одним местом Ибн-Дастовых известий о Руссах (§ 9, стр. 38
), где именно говорится, что они вешали и удушали свои жертвы, людей и животных без различия.
§5.
75 . В рукописи (***), «быки», что однако же без сомнения неверно; следует читать (***), как выше (
IV, § 3, стр. 27
) у Мадьяр. И в соответствующем месте Шукр-аллаха мы читаем: (***), т.е. «Они (славяне) поклоняются также огню» (см. Hammer, там же, стр. 48 и 108.
) — Это известие, очевидно, следует принимать также, как подобное ему показание о Мадьярах (ср. выше стр. 120, прим. 55
). Оно, однако же, неверно. Арабы вообще имели очень неясные понятии об язычестве и описывали его или как идолопоклонство, или как поклонение небесным светилам, или как огнепоклонство — ибо им были известны: 1) идолопоклонники, 2) Сабийцы, которых они принимали за поклоняющихся звездам, и 3) огнепоклонники, вследствие чего они и разделяли язычников и язычество на эти три категории. Но известия их по этому предмету редко имеют действительную цену.