Это европейцы являются причиной уничтожения; поскольку «высшая раса» явно в меньшинстве, она должна ослабить туземцев, чтобы добиться господства. Туземцев убивают, доводят до обнищания, изгоняют, разрушают их общественные устои.

Основной чертой политики белых является нападение сильных на слабых с целью забрать у них земли. Самые грандиозные формы этот феномен принял в Северной Америке. Жадные до земли белые селятся между слабыми и частично пришедшими в упадок индейскими поселениями. Во времена Ратцеля всё возрастающая иммиграция на индейские земли, шедшая вопреки договорам, являлась одной из главных причин истребления индейцев.

Пока что Ратцель говорит то же, что и Герланд. Со времён Вайца это и было точкой зрения всей немецкой антропологии. Ведь колоний у немцев не было.

138.

Однако в начале 1890-х годов колониальные амбиции появились и у Германии. В тот же года, когда Ратцель публикует свою «Antropogeographie», он становится членом Пангерманского союза, радикальной правой организации, одним из программных пунктов которой является создание немецкой колониальной империи.

Это породило и некоторые противоречия во взглядах Ратцеля по вопросу об истреблении низших рас.

Вопрос в том, не происходит ли этот «прискорбный процесс» по какой-то демонической необходимости, продолжает он. Насилие и присвоение земли — это в самом деле основные причины упадка туземных народов. Но было бы слишком просто считать, что они вымирают только поэтому.

Стоит нам посмотреть глубже, как мы увидим, что европейское наступление лишь усиливает уже существующее зло. В народах с малой культурой таятся внутренние силы разрушения, приходящие в действие при малейшем поводе. Поэтому их упадок нельзя рассматривать лишь как результат нашествия более развитых рас.

Нет, дело в том, что малокультурным народам свойственная фундаментальная пассивность характера. Они скорее предпочтут страдать от обстоятельств, сокращающих их численность, чем преодолевать их. Контакт с европейцами просто активизирует процесс и так уже происходящего вымирания. Многие народы на низких степенях культурного развития вымерли по внутренним причинам, без всяких нападений извне.

Так Ратцель проделал полный круг. Теперь он утверждает то, что отрицал в начале. Для будущего строителя империи новая точка зрения была, несомненно, более удобной.

139.

Евреев вряд ли можно было считать «людьми более низкой культуры» в том смысле, как об этом говорит Ратцель. Стандартное обвинение против евреев было обратным: они занимают уж чересчур господствующее положение в культурной жизни Германии.

Однако в своей книге «Politische Geographie» (1897) Ратцель умудряется объединить евреев с народами, по его мнению, обреченными на уничтожение. Вместе с «низкорослыми охотниками Африки» и «подобными бесчисленными существами» евреи и цыгане помещаются Ратцелем в класс «бродячих людей, не имеющих своей земли». ^[83]

Земли без людей, с другой стороны, больше не существует. Даже пустыни сегодня не могут считаться пустыми, никому не принадлежащими пространствами. Поэтому растущий народ, которому нужно больше земли, должен завоёвывать себе землю, «которая превращается в необитаемую при помощи убийства и выселения её жителей».

Ещё Перикл опустошил остров Эгина, чтобы подготовить место для переселенцев с Аттики. Рим проводил точно такие же выселения. С тех пор необходимость в этом только возрастала, ибо необитаемой земли становилось всё меньше и меньше и наконец не стало вовсе. «Колонизация уже давно превратилась в выселение».

История американской колонизации даёт множество примеров подобного переселения и перемещения народов. «Чем выше стоит уровень культуры иммигрантов по сравнению с уровнем изначальных обитателей этих мест, тем легче идёт процесс…» Соединённые Штаты — это лучший пример быстрой пространственной экспансии: от 1,8 миллиона квадратных километров в 1783 году до 4,6 миллионов квадратных километров в 1803-ем и 9, 2 миллионов в 1867 году.

Европа — самый густонаселённый континент с самым быстрорастущим населением. Колонии для Европы — необходимость.

Но ошибочно думать, что колонии должны быть исключительно по другую сторону океанов. Пограничная колонизация — тоже колонизация. Те оккупированные территории, что находятся под рукой, куда легче защищать и ассимилировать, чем удалённые. Распространение России в Сибирь и Центральную Азию — самый важный пример подобного типа колонизации, утверждает Ратцель.

Так же явно, как статуя Карла XII в стокгольмском Кунгстредгордене с её указующим перстом, Ратцель дал понять, где, по его мнению, находится будущее политической географии Германии.

Гитлеру подарили книгу Ратцеля в 1924 году, когда он находился в тюрьме Ландсберг и писал «Майн Кампф».

140.

На ужин жабы. Живые жабы. Просыпаюсь прямо перед тем, как откусить жабе голову. Она всё ещё пульсирует у меня в руке.

141.

А как тогда насчёт международного права?

Британцы всегда считали собственную экспансию само собой разумеющимся правом. Французскую экспансию в Северной Африке и русскую экспансию в Центральной Азии, с другой стороны, они рассматривали как предосудительные акты агрессии. А что немецкая экспансия является в высшей степени аморальной — на этом сошлись и французы, и русские, и британцы.

Роберт Нокс вывел заключение, что правда — в силе:

«Теперь, когда я пишу эти строки, кельтская раса готовится захватить Северную Африку по тому же праву, что мы захватили Индостан; по праву мощи, физической силы, поскольку единственное реальное право — это физическая сила ^[84]».

Британцы теперь возмущаются французским вторжением и видят в нём беспощадную агрессию. Мы забываем, говорит Нокс, что «законы сделаны для того, чтобы связывать слабых и быть нарушаемыми сильными». Неужели мы и вправду ожидали, что могущественная Франция согласится оставаться «стиснутой, сжатой, заточенной» внутри своих границ, которые положили ей случай и венная фортуна? Конечно, нет.

И это уже притом, что Франция рассматривается просто как нация! Если же мы посмотрим на неё более широко и вспомним, что Франция представляет собою расу, то мы поймём, что французские притязания полностью обоснованны. «Люди кельтской расы требуют себе долю в мировом наследстве, которая соответствует энергии, численности, цивилизованности и мужеству».

Так написал Нокс в 1850 году. Тот же самый аргумент теперь зазвучал и по-немецки в качестве главного мотива немецкой экспансии на Восток.

142.

Будучи преподавателем немецкого языка в Глазго (1890–1900), Александер Тилле хорошо ознакомился с британской имперской идеологией. Он германизировал её, связав Дарвина и Спенсера с теориями Ницше о сверхчеловеческой морали и новой «эволюционной этике».

В области международного права эта этика означала, что прав сильнейший. Вытесняя низшие расы, человек делает лишь то, что делают лучше организованные растения с хуже организованными, что более высокоразвитые животные делают с менее развитыми. «Все исторические права недействительны перед правами сильнейшего», — пишет Тилле в работе «Служение народу» (Volksdienst) (1893).

В природе высшие всюду торжествуют над низшими. Более слабые расы вымирают, даже если и не пролито ни капли крови. «Право сильной расы — уничтожить более слабую».

«Когда эта раса не сохраняет способности к сопротивлению, у неё нет права существовать. Тот, кто не может поддерживать себя, должен смириться с тем, что исчезнет». ^[85]

Эти железные «законы» были сформулированы Тилле столь общим образом, что их легко можно было применить не только к неевропейским примитивным народам, но и к экономически менее успешным народам Европы.