– Знаешь, Гек, я никак не могу. Нехорошо получается. А ты попробуй, потерпи еще немножко, может, тебе даже понравится.

– Понравится! Да, попробуй, посиди-ка немножко на горячей плите, – может, тебе тоже понравится. Нет, Том, не хочу я больше этого богатства, не хочу больше жить в этих проклятых душных домах. Мне нравится в лесу, на реке, и тут, в бочке, – тут я и останусь. Ну их к черту! И надо же, чтобы как раз теперь, когда у нас есть и ружья, и пещера и мы уж совсем собрались в разбойники, вдруг подвернулась такая чепуха и все испортила!

Том воспользовался удобным случаем.

– Слушай, Гек, хоть я и разбогател, а все равно уйду в разбойники.

– Да что ты! Ох, провалиться мне, а ты это верно говоришь, Том?

– Так же верно, как то, что я тут сижу. Только, знаешь ли, Гек, мы не сможем принять тебя в шайку, если ты будешь плохо одет.

Радость Гека померкла.

– Как так не сможете? А в пираты как же вы меня приняли?

– Ну, это совсем другое дело. Разбойники вообще считаются куда выше пиратов. Они почти во всех странах бывают самого знатного рода – герцоги там, ну и мало ли кто.

– Том, ведь ты всегда со мной дружил. Что же ты, совсем меня не примешь? Примешь ведь, скажи, Том?

– Гек, я бы тебя принял, непременно принял, но что люди скажут! Скажут: «Ну уж и шайка у Тома Сойера! Одна рвань! « Это про тебя, Гек. Тебе самому будет неприятно, и мне тоже.

Гек долго молчал, раздираемый внутренней борьбой. Наконец он сказал:

– Ну ладно, поживу у вдовы еще месяц, попробую; может, как-нибудь и вытерплю, если вы примете меня в шайку, Том.

– Вот хорошо, Гек! Вот это я понимаю! Пойдем, старик, я попрошу, чтобы вдова тебя поменьше тиранила.

– Нет, ей-богу, попросишь? Вот это здорово! Если она не так будет приставать со своими порядками, я и курить буду потихоньку, и ругаться тоже, и хоть тресну, а вытерплю. А когда же ты соберешь шайку и уйдешь в разбойники?

– Да сейчас же. Может, нынче вечером соберемся и устроим посвящение.

– Чего это устроим?

– Посвящение.

– А что это такое?

– Это когда все клянутся помогать друг другу и не выдавать секретов шайки, даже если тебя изрубят в куски; а если кто тронет кого-нибудь из нашей шайки, того убивать, и всех его родных тоже.

– Вот это повеселимся так повеселимся!

– Еще бы! И клятву приносят ровно в полночь; и надо, чтобы место было самое страшное и безлюдное – лучше всего в таком доме, где «нечисто», только их теперь все срыли.

– Ну хоть в полночь, и то хорошо, Том.

– Еще бы не хорошо! И клятву надо приносить над гробом и подписывать своей кровью.

– Вот это дело! В миллион раз лучше, чем быть пиратом! Хоть сдохну, да буду жить у вдовы, Том; а если из меня выйдет заправский, настоящий разбойник и пойдут об этом разговоры, я думаю, она и сама будет рада, что взяла меня к себе.

Заключение

Так кончается эта хроника. И поскольку это история мальчика, она должна остановиться на этом, а если ее продолжить, она станет историей взрослого человека. Когда пишешь роман о взрослых, то наперед известно, где надо поставить точку, – на свадьбе; а когда пишешь о детях, приходится ставить точку там, где это всего удобнее.

Большинство героев, действующих в этой книге, еще не умерли и до сих пор живут счастливо и благополучно. Быть может, автору захочется со временем заняться дальнейшей судьбой младших героев книги и посмотреть, что за люди из них вышли, а потому не следует рассказывать сейчас об этой поре их жизни.