Можно по-разному оценивать эти стороны деятельности всесильного правителя, но справедливо и другое: вся воля, энергия и влияние Ришелье так или иначе были направлены на укрепление государственности Франции и усиление монархии. В этом смысле многие деяния кардинала, безусловно, отражали национальные интересы страны, во многом способствуя развитию ее культуры и науки. И уж никак нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что именно этому политическому деятелю принадлежит честь официального учреждения Французской академии, кроме того, он основал знаменитый Сорбоннский университет и был в числе инициаторов создания первой во Франции (а возможно, и в мире) еженедельной газеты.
Власть Ришелье была столь велика, что одно время он даже пытался породниться с Людовиком XIII путем бракосочетания своей племянницы, Мари-Мадлен де Виньеро, герцогини д’Эгийон, с братом короля, принцем Гастоном Орлеанским.
В свое время Ришелье заставил юную Мари выйти замуж за Антония де Комбалле, старого горбуна, чье лицо еще в молодости изъела оспа. Вскоре после свадьбы де Комбалле скончался от загадочной болезни, а молодая вдова унаследовала знатное имя и приличное состояние. Руки Мари просили поочередно маршал де Брэзе и богач де Бетюнь, граф Ледигьер и граф Суассон. Всем этим уважаемым людям было отказано, и не только потому, что на горизонте появился Гастон Орлеанский. Как выяснил отвергнутый маршал, Мари уже давно сожительствовала с самим кардиналом! По утверждению де Брэзе, очаровательная племянница даже одарила монсеньора четырьмя отпрысками. Это означало, что Ришелье уже был отцом пятерых детей, если прибавить к ним еще и Шевиньи — статс-секретаря его преосвященства, побочного сына от некой госпожи де Бутийе.
Правда, кардиналу, считавшему, что дети — дар Божий, внебрачные «плоды любви» не доставляли особых хлопот. И когда его камердинер, надзирающий над служанками, почтительно докладывал, что очередная девушка, убиравшая в спальне монсеньора, разрешилась от бремени, тот лишь выяснял пол ребенка и отправлял его в деревню на воспитание к родителям матери, снабдив ее некоторой суммой.
В числе прочих любовниц кардинала некоторые биографы называют жену маршала де ля Мейере мадам де Брисак, дочь Валуа, герцога Орлеанского, мадам де Шон, одну из красивейших женщин Парижа, и, наконец, еще одну знаменитую куртизанку, по имени Нинон де Ланкло. Между прочим, чтобы добиться любви последней, кардинал без всякого стеснения избрал посредницей ту же Марион Делорм, поручив ей предложить очередной «жрице Венеры» 50 тысяч экю. Неизвестно, достиг ли своей цели Ришелье, но сам факт предложения «оплаты услуг» установлен достоверно.
Надо заметить, что «любовный аппетит» Ришелье не ограничивался светскими дамами, куртизанками, служанками и собственной племянницей. Его желанной целью была сама королева Анна Австрийская. Кардинал выказывал ей запретные при его сане чувства: осыпал комплиментами, преподносил сентиментальные стихи собственного сочинения, чуть ли не открыто признавался ей в своих сердечных страданиях. Хитрый и всегда очень осторожный Ришелье настолько увлекся Анной, что потерял всякую бдительность и даже поверил хитроумной герцогине де Шеврез, которая сообщила ему, что, дескать, королева не прочь провести наедине час-другой в обществе кардинала. Но чтобы подтолкнуть ее к чувственным порывам, советовала каверзная герцогиня, неплохо бы послать королеве записку с изъявлением страсти, а когда поклонник будет допущен в покои, предстать в костюме балаганного петрушки и станцевать перед ее величеством сарабанду.
И случилось необъяснимое: Ришелье вырядился шутом и так и выплясывал перед Анной Австрийской в дурацком колпаке с погремушками. Хотя некоторые мемуаристы, говоря об этом факте, считали, будто кардинал сознательно унизил себя ради блага отечества. Дескать, Людовику XIII не удавалось зачать наследника, и Ришелье задумал взять на себя эту ношу, для чего, как минимум, необходимо было снискать расположение королевы. Относительно «соблазнительной ноши» эта версия, возможно, и верна, а вот то, что Анна ответит на его чувство, — в этом есть некоторые сомнения. Даже ослепленный, жаждущий обладать прелестной Анной, такой ловкий и дальновидный политик, как Ришелье, не мог не понимать, чем он рискует. И точно, вдоволь натешившись, Анна Австрийская не замедлила сообщить супругу о двусмысленном поведении первого министра. Подлила масла в огонь и герцогиня де Шеврез, расцветив рассказ королевы такими подробностями, от которых Людовик побагровел от гнева. Но Ришелье, впрочем, как и всегда, вышел сухим из воды. Он сумел найти веские оправдания своему поведению, оконфузив при этом обеих дам.
Как известно, Анна предпочла всесильному первому министру лорда Бэкингема. Ришелье, который, помимо всего прочего, был еще и плодовитым драматургом, отомстил ей весьма оригинальным способом. Он написал и поставил в придворном театре пьесу «Мирам», заставив королеву посмотреть этот спектакль. В этой пьесе Бэкингем был представлен как любовник в весьма жалком виде, а кроме того, еще и побежденным на поле боя под гугенотской Ла-Роше-лью. Попутно стоит заметить, что о тех событиях сохранились документы, которые легли в основу романа Дюма «Три мушкетера», — от дуэлей (на одной из которых погиб брат кардинала) до использования отставной любовницы Бэкингема графини Карлейль (пресловутой Миледи), успешно выполнившей шпионскую миссию при английском дворе, и весьма пикантных подробностей свиданий королевы и Бэкингема.
В конце своей жизни и правления охочий до женщин Ришелье вроде бы потерял к ним интерес, особенно после того как над ним так жестоко подшутила Анна Австрийская. Давали о себе знать и болезни. В 1632 г. у кардинала обнаружилась почечно-каменная болезнь, через два года усилились ревматические боли в суставах, его мучили постоянные лихорадки, а спустя еще три года вследствие упадка сил кардинал уже мог передвигаться только на носилках. Но даже будучи тяжелобольным, он до последнего дня по нескольку часов диктовал приказы армии, дипломатические инструкции, распоряжения губернаторам различных провинций. 28 ноября 1642 г. наступило резкое ухудшение самочувствия. Кардинал временами терял сознание, но, приходя в себя, пытался еще работать.
2 декабря умирающего навестил Людовик XIII. «Вот мы и прощаемся, — слабым голосом сказал Ришелье. — Покидая Ваше Величество, я утешаю себя тем, что оставляю Ваше королевство на высшей ступени славы и небывалого влияния, в то время как все Ваши враги повержены и унижены. Единственно, о чем я осмеливаюсь просить Ваше Величество за мои труды и мою службу, это продолжать удостаивать Вашим покровительством и Вашим благоволением моих племянников и родных. Я дам им свое благословение лишь при условии, что они никогда не нарушат своей верности и послушания и будут преданы Вам до конца».
Почти до самой смерти с Ришелье неотлучно находилась его племянница, герцогиня д’Эгийон. Однако перед самым концом Ришелье попросил оставить его одного. «Помните, — сказал он ей на прощание, — что я любил вас больше всех на свете. Будет нехорошо, если я умру у вас на глазах…»
Возле умирающего остался отец Леон, давший ему последнее отпущение грехов. «Предаюсь, Господи, в руки твои», — прошептал Ришелье, затем вздрогнул и затих. Святой отец поднес к его рту зажженную свечу, но пламя осталось неподвижным. Кардинал был мертв. Смерть наступила 5 декабря 1642 г.
Ришелье и после смерти продолжал управлять Францией, так как Людовик XIII предписал своему государственному совету руководствоваться во внутренней и внешней политике программой великого кардинала. После кончины Людовика XIII, лишь на полгода пережившего своего первого министра, Анна Австрийская, которая при жизни Ришелье его ненавидела, все же отдала должное заслугам покойного в деле государственного управления Францией. Как-то остановившись перед его портретом, она произнесла знаменательные слова: «Если бы этот человек не умер, он пользовался бы теперь еще большим могуществом, чем когда-либо».