— Я был первым, ставшим команданте в Сьерре, но, по-моему, им должен был быть Рауль Кастро. Он был единственным, кто нормально высадился со своими людьми с Гранмы, и удерживал их в порядке.
Затем он наклоняется, чтобы развернуть карту района. На его вопрос: «Какое место в Эскамбрей вы посоветуете выбрать для базы?» — капитан Оттен Месано указывает зону Калантес де Мамикарагуа, и Че делает там отметку. Он посылает Орнено Родригеса до границы Лас-Виллас, чтобы уведомить руководителей различных организаций, будь то город или горы Эскамбрей: «Че хочет встретиться с ними». В частности с Виктором Бор-доном, который должен будет прийти к нему.
Все данные, получаемые от эмиссаров Запада, подтверждают его предвидение: нужно будет сгладить отношения между союзниками, прежде чем организоваться для совместной борьбы против общего врага. Жареное мясо асада напоминает ему Аргентину и заставляет ненадолго забыть свои заботы.
10 октября к пяти часам вечера соратники из Эскамбрей обследуют окрестности, чтобы обнаружить брешь в охране, объектом которой является река Хатибонико. Чтобы обмануть вражескую авиацию, Че отправляет авангард с лошадьми с целью до рассвета оставить видимые следы, и свою колонну заставить пройти по другой дороге. Все время под проливным дождем. Шесть часов утра, 11 октября. Восьмая совсем рядом с рекой.
Прослушивая телефонные разговоры врага, барбудос слышат, как капитан Урбано Матос, который направляет 34-ю роту из Лас-Виллас в Эль Хибаро, дискутирует с лейтенантом Кастеллоном, стоящим во главе сотни человек 2-го военного ведомства, расположенного в соседнем поместье Пасо Вьехо. Матос требует от своего подчиненного поместить солдат в поместье Ла Крисис, в двух километрах на юг от Пасо Вьехо. Он разрешает ему изъять корову у союзного пастуха в поместье Эль Сигуаль. Таким образом Че понимает, враг думает, что Восьмая будет пытаться пройти, рассыпавшись, вдоль реки.
Остается только найти хорошее место для прохода. Эхо пулеметного обстрела авиации подтверждает, что хитрость Че удалась. Это отвлекает наземную армию и открывает временную вилку, достаточную, чтобы преодолеть реку Хатибонико и войти в провинцию Лас-Виллас. В 22 часа 30 минут, пройдя пять километров, Восьмая натыкается на препятствие в местечке Эль Пасо де Диас, прозванном Пасо де ла Сейба, — из-за большого дерева, которое возвышается над местностью и служит наблюдательным пунктом. Опытный пловец Эдди имеет задание переправиться с помощью веревок, что облегчает переправу. Поток быстр и вода высока.
Че теряет ботинки в приключении, но все перебираются на другую сторону живыми и невредимыми.
Около четырех часов утра в воскресенье, 12 октября, колонна «Сиро Редондо» входит в Лас-Виллас через поселок Санкти Спиритус. Че пишет Фиделю:
«Если верить информации, перехваченной из телефонных разговоров армии, они не считали нас способными преодолеть двенадцать километров, чтобы достичь города Хатибонико. Естественно, мы это делали ночью, переправляясь через реку вплавь, подвергая опасности наше оружие, прошли чуть больше, чтобы достичь защитного холма. Переправа через Хатибонико — это как проход от тьмы к свету. Рамиро (Вальдес) говорит, что это похоже на выключатель, которым зажигают свет, и совершенно точно. Но со вчерашнего дня горы забрезжили на горизонте, возбуждая в нас сумасшедшее желание достичь их».
Событие достойным образом отмечено банкетом с говядиной, свининой и пятью фунтами сыра. Этот момент выбирает В-26, чтобы сбросить шесть бомб на соседнее пастбище. Враг, кажется, обнаружил, что Восьмая обманула его и прошла.
Геваристы скоро найдут свою обетованную землю, гору, где они опытны в искусстве герильи. И оставят позади себя адское место — днем снимаешь с тела пиявки, а по ночам спальные мешки полны воды. После более чем сорока ужасных дней колонна «Сиро Редондо» вступает на твердую землю с лесами, в основном пальмовыми, чтобы спрятаться от наблюдения с воздуха.
Прежде чем достичь вершины Эскамбрей, у геваристов есть еще одно, последнее препятствие, которое надо преодолеть, — река Саса, одна из самых широких в стране. 13 октября, в понедельник, это сделано без затруднений, так как армия наблюдала в основном за мостами. Они вынуждены оставить заболевшего североамериканца Германа Марка, ветерана корейской войны, он будет лечиться как гражданский, чтобы не вызвать подозрений.
Во вторник, 14 октября, смена проводников продолжается — двое новых обеспечивают эстафету в юго-западном направлении. В середине дня гул выдает приближение самолета; у геваристов есть лишь время спрятать лошадей. На следующую ночь авангард встречает десяток людей студенческой революционной Директории 13 Марта, являющихся патрулем команданте Фауре Чомона. Они предупреждают, что пересечение дороги Санкти Спиритус — Тринидад будет опасным, так как армия пристально за ней следит. Короткая остановка позволяет оценить настоящее сотрудничество с крестьянами, предоставившими повстанцам скот, который увеличивает их поголовье, достигшее шестидесяти голов. Че обращается к людям Чомона с решительной просьбой о медикаментах, чтобы лечить разбитые и пораженные грибком ноги. Больше одежды н обуви.
В ночь с 15-го на 16-е колонна пересекает дорогу в полном молчании в открытую между двумя патрулями. Затем бросается на штурм Эль Обиспо, высокий мыс, откуда обрушится на Санта-Клару, батистовскую крепость. Усталость все сильнее, потребность во сне становится раздражающей. Три бидона молока, предложенные геваристам крестьянином, придают им силы, необходимые для подъема.
— Природа этой горной местности нас успокоила и напомнила Ла Маэстра, — рассказывает Жоэль Иглесиас. — Это вызывает, несмотря на усталость, настоящее ликование, оно пробегает по отряду, так что некоторые принялись мурлыкать национальный гимн.
В деревушке Сиррито Че и доктор де ла О делают покупки в бойко торгующей лавочке, принимая от хозяина бутылку коньяка Домек. С группой Директории, которая показывает им дорогу, Восьмая по тропам мулов достигает горы Лoc Гавильянос, по имени хищных птиц, которые ее населяют, ястребов-перепелятников. Проникнув на маленькую кофейную плантацию, приближают конец подъема — подошву Канту, где возвышаются остатки старой гидроэлектростанции Санкти Спиритуса. Место менее дикое, менее обрывистое, чем Меса, но похожее на нее. Оно тоже занимает дно затерянной долины, защищенной горной стеной. Че улыбается и одобряет.
После двенадцати километров утомительного марша, команданте предлагает:
— Купаемся!
Не заставляя себя упрашивать, барбудос погружаются в холодные воды Кайаханы и плещутся как дети. Затем воздвигается лагерь, и скоро приближаются крестьяне с окрестности, удивленные, гордые встретить команданте Че Гевару и пожать ему руку. Легенда о нем несется с одного конца острова на другой и уже достигла вершин Эскамбрей. Ближайший сосед Хосе Рафаэль Салабаррия приносит ему кофе без сахара, он знает, что Че именно так его пьет. Он спешит в знак приветствия угостить говядиной.
Настоящим пиршеством с рисом, красной фасолью, мясом, птицей отмечается переход «Сиро Редондо». Пламя, которое жарит говядину и поросят, поднимается в небо, чистое от ястребов, превращаясь в огонь радости и надежды. Праздник заканчивает битву, как в народных песнях.
Глава XX
ИГРА В ВОЙНУ С КАМИЛО
Геваристы спешат найти свои знаки в этом массиве Эскамбрей, где гуахиро похожи, как братья, на тех, из Сьерра-Маэстры: общительные и к тому же готовые сражаться. В этой зоне от Движения 26 июля ведут войну Себастьян Гисиендо Перес, называемый Пампилло, и Синдо Наранхо и, от случая к случаю, Дирекция 13 Марта, А также отряд Фронта II Эскамбрей, стоящий в поместье Санта Роса, совсем рядом, и руководимый капитаном Роберто Сори Эрнандесом.
В речи, которую Че произнесет позднее о социальных действиях повстанческой армии, он скажет:
«Мы прибыли в Лас-Виллас, и наш первый опыт в управлении, еще до создания первой школы, заключался в принятии революционного постановления, восстанавливающего аграрную реформу и предусматривающего, что тот, кто располагает маленьким наделом земли, прекращает платить налоги до того, пока Революция не решит случай за случаем. Фактически мы начинаем с аграрной реформы как острия повстанческой армии. И это не было демагогическим маневром, а просто потому, что в течение года и восьми месяцев Революции взаимное проникновение между руководителями и массами крестьян было таким большим, что в несколько приемов это заставило Революцию делать то, что в данный момент она не думала делать. Это не было нашей задумкой, это была воля крестьян».