— Вы сами виноваты во всем, отец, — донеслись до нее чьи-то слова. — Шторм — это одно дело, бунт — совершенно другое. Теперь мне будет значительно сложнее переводить в ваше распоряжение осужденных. Кто даст гарантии, что вместо того, чтобы приносить Франции и нам с вами пользу, заключенные не превратятся в реальную угрозу для нашей безопасности?

— Но разве я устроил все это?! — воскликнул месье Корнель, отвечая своему невидимому для Анны собеседнику.

— Нет, конечно, — согласился тот, — но эти осужденные должны были оказаться в нескольких тысячах лье от того места, куда они направлялись. И если бы вы не уговорилименя помочь господину де Танжери обзавестись парой сотен бесплатных рабов, вина за ихисчезновение лежала бы на ком-то другом, а теперь, если мне и не грозит опала, то лишьпотому, что мой начальник, месье Флери, и сам не чужд подобных авантюр. А между тем, как видите, даже он рекомендовал мне на время оставить Францию, пока скандал утихнет и произошедшее забудется.

— Вот и славно! — облегченно вздохнул месье Корнель. — Месье де Танжери не получил своих рабов, зато получит долгожданного зятя. Решено, ты плывешь на Мартинику. «Жозефина» отправляется днями…

Месье Корнель не успел договорить — Анна стремительно прошла в центр комнаты.

— Полагаю, вы не станете возражать против того, чтобы уговорить капитана взять на борт еще одного пассажира? — громко сказала Анна, неожиданно появляясь перед месье Корнелем и его собеседником.

Глава 2

Под парусом надежды

Океан казался бесконечным и где-то у самого горизонта сливался с небом — таким же бездонным и непроницаемым. Удивительное и ни с чем не сравнимое ощущение — как будто находишься на искрящейся под солнцем спине огромного сказочного существа, которое, слегка вибрируя широко расставленными, гигантскими плавниками, важно и властно несет тебя в неизвестную и заманчивую даль…

Никогда прежде Анна не чувствовала себя такой непоправимо оторванной от земли, от дома. И в то же время новые впечатления наполняли ее совершенно незнакомыми ей прежде, необыкновенными ощущениями. Просторы, открывавшиеся сейчас ее взору, казались непреодолимыми, но вместе с тем — влекли к себе, как зачарованную. Так ветер порой подхватывает птицу в полете и подчиняет своей воле, превращая свободное существо в одинокий, унесенный стихией с дерева лист.

Анна стояла близ носовой части корабля по левому борту. Через несколько дней после выхода в океан она сделала открытие: при любой силе ветра судно всегда шло с наклоном вправо — волны словно отбрасывали его, сопротивляясь вторжению в суверенные владения Посейдона, бога морей древних греков. Но отважные мореплаватели не сдавались и твердыми руками вели свой корабль по проложенному курсу к намеченной цели своего путешествия. И он как будто скользил над волнами, балансировал, избегая возможных преград и повинуясь только своему рулевому да еще влажному попутному ветру.

«Жаннетта» была парусником, которые не только не вышли из моды, но продолжали удерживать первенство в Атлантике. Не отягощенные громоздкими колесами боковых винтов, подобно большим пассажирским пароходам, не так давно завоевавшим Европу, ловкие клипера вот уже несколько десятилетий поддерживали оживленную торговлю между Новым и Старым светом. Они по-прежнему были свободны от запасов топлива и нуждались лишь в одном — удаче, приходившей вместе с Розой ветров и оканчивавшейся с сезоном штормов.

Анна уже путешествовала на пароходе, возвращаясь из Италии во Францию, но приземленность его конструкции не шла ни в какое сравнение с изящностью силуэта и гибкостью клипера, чьи бесчисленные белоснежные паруса трепетали под ветром, как живые существа, а корпус казался произведением искусства.

— Сегодня вы чувствуете себя лучше?

— Намного, — улыбнулась Анна, кивнув подошедшему к ней Альберу Корнелю.

Их знакомство, столь неожиданно состоявшееся в кабинете его отца, с началом путешествия через Атлантику постепенно приобрело ту форму привязанности, которая существует между братьями и сестрами. Анна, покровительствуя на правах старшей, проявляла поистине материнскую теплоту и внимание к одолевавшим Альбера мыслям, а Альбер вносил в их отношения предупредительную мужскую заботливость и галантность.

Внезапное появление Анны в кабинете месье Корнеля застало последнего врасплох, и под ее давлением он признался, что намеренно ввел ее в заблуждение, не открыв истинных причин исчезновения «Массалии». Свой поступок месье Корнель, правда, объяснил желанием уберечь мадам Жерар от напрасной надежды — неизвестно, какой части заключенных удалось бежать, и стал ли «месье Жерар», если он действительно был невиновен, отягощать груз несправедливого осуждения побегом. К тому же месье Корнель посчитал, что для мадам, так или иначе связанной с графом де Морни, не стоило подвергать свою репутацию опасности признания родства не просто с заключенным, а с беглым преступником, теперь к тому же, возможно, замешанным в гибели членов экипажа и самого судна.

Проникнувшись сочувствием к побледневшей от этого известия мадам Жерар, Альбер довольно бесцеремонно прервал отца:

— Мне кажется, что вы все излишне усложняете. И, хотя названные вами причины и представляются мне весомыми, но все же не настолько, чтобы лишать эту женщину права на правду. (Здесь Альбер усмехнулся — вышел неплохой каламбур!) Думаю, мадам будет небезынтересно узнать, что большая часть экипажа была спасена волею некоего поляка, пана Янека, и высажена в шлюпки близ острова Сент-Люси, в то время как судно, переименованное в «Святую Анну», направилось к принадлежавшему англичанам Барбадосу. Но полагаю, там беглецы задерживаться не стали — обычно путь людей, ставших «вольными мореплавателями», ведет в Мексиканский залив или Гватемалу. Там, на побережье, сейчас много корсаров, промышляющих извозом опиума из Кохинхины или запрещенного живого товара — рабов из Африки. И, если они сами не стали таковым, то, несомненно, присоединились к пиратскому братству.

«Мадам Жерар» боялась поверить своему счастью. Это не может быть простым совпадением: поляк-осужденный, пан Янек, и Анна, ее имя!

— А этот корабль, «Святая Анна», о нем что-либо известно? Он тоже пропал?

— Обычно корабль либо становится объектом дохода для захвативших его людей. Тогда судно, вполне возможно, продадут и разделят прибыль от этой операции, и мы уже никогда не узнаем, где он и кто его новый владелец, — уловив ее заинтересованность, кивнул Альбер. — Но, если его новый экипаж решил выкинуть на мачте черный флаг, то рано или поздно корабль объявится. А вы, похоже, намерены отыскать «Массалию»?

— Все, о чем вы только что рассказали, дает мне основание продолжать поиски пропавшего супруга, который находился среди заключенных на этом корабле, — с делавшей ей честь прямотой сказала Анна.

Внимательно вглядевшись в лицо модно одетого молодого человека, она не увидела в нем ни тени необратимого порока или прожженного лицемерия. Конечно, на первый взгляд он казался типичным столичным франтом, но его самоуверенность питалась лишь одним — молодостью и здоровьем.

— Но это глупо! — в сердцах воскликнул месье Корнель, явно недовольный тем, что сын принял сторону мадам Жерар, и, скорее всего, из мальчишеского неповиновения. Младший сын всегда отличался строптивостью и стремлением самому принимать важные для себя решения. — Откуда у вас убеждение, что супруг ваш жив?! Разыскивать человека на островах — затея еще более бессмысленная, чем тратить время на поиски иголки в стоге сена. И потом, если бы ваш муж пожелал вернуться, то уже сделал бы это!

— Если вы бы прежде были знакомы с моим мужем, — твердо сказала Анна, — то знали бы: то, что он не вернулся, означает одно — его задерживают какие-то, пока еще непреодолимые обстоятельства…

— Или он попросту мертв, — раздраженно прервал ее месье Корнель.

Альбер недовольно покачал головой. Он увидел, как глаза незнакомки тут же наполнились слезами.