Дэн Кавана

К чертям собачьим

1. Библиотека

В библиотеке был труп. Такие вещи трудно не заметить, и миссис Колин увидела его в тот момент, как толкнула обитую светлыми дубовыми панелями дверь, на которой кто-то намалевал большую розовую замочную скважину. Миссис Колин сразу поняла, что это Рики, поняла и то, что он мёртв, и поспешно поднесла руку к горлу. Под белой поплиновой блузкой, которую она погладила сегодня в 6.30 утра, она ощутила распятие. Она всегда носила Спасителя Нашего под одеждой, прямо на теле, и те немногие, кто об этом знал, думали, что она, возможно, просто стесняется своей набожности. Миссис Колин не стеснялась своей набожности, но её и впрямь сильно смущало многое из того, что ей приходилось видеть, исполняя свои каждодневные обязанности в Браунскомб-Холле. Если вы родились в Давао тридцать пять лет назад, и каждый месяц посылаете домой деньги, вы не пытаетесь выяснить, почему на границе Букингемширского и Бедфордширского графств люди ведут себя так, а не иначе. Но это не значит, что вы можете допустить, чтобы такое поведение оскорбляло Спасителя Нашего — или даже образ Спасителя Нашего. Временами, когда миссис Колин приносила завтрак в некоторые из спален, золотая фигурка у её горла начинала пылать от гнева, и она прикосновением руки пыталась её убедить, что сама не имеет к этому никакого отношения и не преминет помолиться за спасение души заблудших грешников. Часть посылаемых в Давао денег всегда уходила в церковь Мадонны-Искупительницы, и святые сёстры регулярно извещали Господа о моральной стойкости тех, кто зарабатывает свой хлеб на чужбине.

Однако на этот раз, когда миссис Колин заглянула в остекленевшие, мёртвые глаза Рики, распятье не запылало, и она, оправившись от испуга, принялась спокойно осматривать комнату. Несколько тысяч видеокассет — Вик Кроутер до крайности гордился такой коллекцией — остались нетронуты. Хранились они в специальных футлярах с резными корешками, названия были написаны золотыми буквами. Вик говорил, что так их не отличишь от настоящих книг. Среди видеозаписей были и исключительно редкие, а некоторые особо пикантные экземпляры маскировали надписи вроде «Шахматы для начинающих: миттельшпиль» или «Острые блюда, часть 2». Но кто бы ни убил Рики, его не интересовали ни старые киноленты, ни миттельшпиль, ни острые блюда, ни даже то, что в действительности скрывалось под этими невинными названиями.

Занавеси французских окон были раздвинуты, и миссис Колин это не удивило: в этом доме никого особенно не заботило, сумерки на дворе, яркий свет или ночной мрак. Но тот факт, что занавеси были раздвинуты, означал, что когда убийца (или убийцы) бросили тело Рики в комнату, он (или оно) пролетел дальше, чем если бы на его пути оказались занавеси. Мысли миссис Колин потребовалось некоторое время, чтобы проделать этот замысловатый путь, и сразу вслед за этим пришло осознание, что стоять тут и думать вовсе не входит в ее обязанности. Она молчаливо осудила собственное праздномыслие, выпустила из судорожно сжатой ладони Спасителя Нашего, бесшумно прикрыла дверь библиотеки и отправилась на поиски мистера Кроутера.

Белинда Бест одновременно была и миссис Вик Кроутер, но предпочитала пользоваться своим артистическим псевдонимом. Когда какой-нибудь шалопай, у которого усы еще толком не росли, пялился на нее в баре во все глаза, а потом, конфузясь, спрашивал: «Простите, вы и есть Белинда Бест?», ей было чуточку жаль шлёпать его по физиономии ответом: «Нет, я миссис Кроутер». Не дойдя до библиотеки, Белинда остановилась перед высоким зеркалом и проверила свой вид сбоку. В том, что костюм для верховой езды ей к лицу, она никогда не сомневалась, но рейтузы делали с её ягодицами что-то такое, насчет чего она не была уверена, нравится ей это или нет. Насмешницы-подруги говорили, что слишком много денег и слишком много ягодиц не бывает, но это её не убеждало, и сейчас она испытующе вглядывалась в зеркало, переминалась с ноги на ногу и косилась на свои бедра; задок подрагивал так аппетитно, что Вик в шутку называл его «ещё один бюстик». Белинда улыбнулась зеркалу, словно в камеру, стегнула хлыстиком по бедру (гадкие ягодицы!) и быстрым шагом направилась к библиотеке. Там она нашла всех домочадцев, кто не гнушался в воскресенье вставать в половине девятого утра. Она мельком глянула на труп, сухо кашлянула и заметила: «Похоже, забросили через окно». После этого она повернулась и пошла кататься верхом. Она знала, что хорошая скачка, когда длинные чёрные волосы выбиваются из-под шляпы и рассыпаются по плечам, позволяя всем и каждому издалека узнать их обладательницу, поможет ей забыть о творящихся в этом мире гнусностях.

Джимми подумал, что Белинда ведет себя чересчур жёстко, но её никто никогда и не сравнивал с пуховой периной — кроме, разве что, тех мест, куда ее прежде частенько заносило; но ведь это было давно. Теперь же… Джимми, пожалуй что, интересовало, как Вик и Белинда управляются в спальне теперь, спустя семь или восемь лет. Есть у них интрижки на стороне, или нет? В самом деле, если учесть их бурное прошлое и то, что стрелка хозяйского прибора, вероятно, давно уже не отличалась стойкостью, многого ли можно ожидать? Эта мысль время от времени забредала в голову Джимми. Он не был умён, этот Джимми, — и глядя на его скошенный лоб и подбородок, вы никогда бы его в этом не заподозрили, — но он был упорный мыслитель. Иногда он, например, задумывался о том, что вот он, Джимми, происходит из хорошей семьи, и ни гроша с этого не имеет, в то время как старина Вик Кроутер, у которого он сейчас в гостях, — вылез, что называется, из грязи (так говорил Джимми, Вик предпочитал что-нибудь вроде «соль земли»), и у него денег куры не клюют, а это дает возможность так хорошо проводить время. Короче говоря, Вик был омерзительно богат. Выскочки поганые, как называл эту породу Джимми. Тут он вынудил себя вернуться к делам насущным, и это подвигло его непринужденно протянуть руку и твердо обнять плечи Анжелы. Поскольку Анжела рыдала и тряслась, как осиновый лист, сделать это было труднее, чем может показаться. Скорбящая вдовица, подумалось Джимми, и его рука принялась энергично поглаживать Анжелу по спине, словно он орудовал садовой помпой. Рука двигалась вверх-вниз, и влага струилась из анжелиных глаз. Мерзавцы, ну что за мерзавцы! Она любила Рики. Слезы застилали взор и мешали видеть распростертое тело, но ей не нужно было видеть его, чтобы вновь и вновь вспоминать эти кроткие глаза, это милое выражение, эту чудную кучерявость. Негодяи, ублюдки! Ведь Рики не сделал им ничего плохого! Рыдания душили её, Джимми почувствовал, что она дергает его руку, словно хочет броситься на бездыханное тело. Нельзя этого допустить, решил Джимми и усилил хватку; поймав взгляд миссис Колин, он свободной рукой показал, что надо принести выпить. Миссис Колин незаметно удалилась.