— Я привёз его из Египта, — сказал Карл Ромоле. — Это древний талисман жрецов, который обладает мистической силой и приносит удачу. Видишь золотую змею на перстне раздавил священный скарабей? И ты победишь с моим талисманом!

Помня о словах отца, Ромола взяла талисман в гастрольную поездку. Актриса очень старалась привлечь внимание «малыша», но день проходил за днём, её несколько раз представляли Нижинскому, но потом он даже не здоровался, словно вообще не узнавал. Возможно, так оно и было на самом деле, пока на его пальце оставалось магическое кольцо, подаренное Шиншиллой. Наконец, Ромола решилась на отчаянный шаг — в один из вечеров, увидев великого танцовщика стоявшим на палубе с чёрным веером в руках, она попросила господина Гинцбурга вновь представить её Нижинскому.

Гинцбург подвёл её к Вацлаву и представил. Актриса смело взяла Нижинского за руку, сняла с его пальца подаренное Дягилевым кольцо с сапфиром и хотела надеть танцовщику своё, египетское. Но он взял его из её рук и положил на свою ладонь:

— Что это? — словно проснувшись, тепло улыбнулся «малыш».

— Талисман из Древнего Египта Подарок моего отца.

— Он непременно принесёт вам счастье, — Нижинский вернул ей перстень… и случилось чудо.

Возможно, это красивая легенда, но в ту ночь они несколько часов проговорили о музыке, искусстве танца, артистической жизни. Вернувшись в свою каюту, актриса упала на колени перед иконой и до утра жарко молила Иисуса спасти Вацлава от Сержа Дягилева, который непременно погубит его!

Утром и днём она не видела Нижинского и уже решила, что случившееся прошлой ночью не более чем красивый сон. Однако вечером подошёл Гинцбург и, церемонно поклонившись, очень официально спросил:

— Ромола Карловна! Нижинский просил меня узнать: согласны ли вы выйти за него замуж?

— Да! — на одном дыхании ответила она.

Они обвенчались вдали от Родины, вдали от Европы, в столице Аргентины Буэнос-Айресе 10 сентября 1913 года Нижинский боготворил Ромолу всю оставшуюся жизнь и каждое утро посылал ей букет белых роз. Ромола Карловна отвечала ему взаимностью и родила мужу двух прелестных дочерей, которых великий артист очень любил.

Несчастье подкралось незаметно — Вацлав Нижинский заболел и потерял разум. Некоторые считают это результатом чёрной магии Дягилева, другие говорят, что от перенапряжения на сцене у танцовщика случился инсульт, лишивший его сцены, танца, памяти, любви. А вскоре умер Дягилев. Неужели это совпадение?

Надеясь спасти и оживить память горячо любимого мужа, Ромола Нижинская пригласила в свой дом знаменитого Сержа Лифаря. Тот до изнеможения танцевал перед безучастно сидевшим в кресле Вацлавом. Когда Серж без сил повалился на пол, Нижинский вдруг вскочил и сделал свой знаменитый прыжок. А потом вновь тихо угас, погрузившись во мрак безумия.

В память о нём жена написала прекрасную книгу, ставшую лучшим памятником легенде русского балета. А тайна мистики трёх колец, сыгравших удивительную роль в жизни великого Нижинского, так и осталась неразгаданной.

Родился Григорий Григорьевич в 1864 году, в Санкт-Петербурге, в семье богатого негоцианта, не пожалевшего денег, чтобы сын получил прекрасное образование и светское воспитание. По воспоминаниям современников, Григорий Григорьевич Елисеев был стройным, чуть лысоватым блондином с безукоризненными манерами. Он отличался тонким вкусом, острым умом и феноменальной выдумкой в предпринимательстве, настойчиво отыскивая нечто новое, совершенно необычное.

Завершив образование, Григорий Григорьевич вместе с братом возглавил Торговое товарищество «Братья Елисеевы». Их петербургская фирма по торговле винами и колониальными товарами процветала, но молодому негоцианту этого показалось мало, и он рискнул устроить в Париже выставку марочных вин. Со стороны Елисеева это было дерзостно: французов невозможно удивить вином! Из наших соотечественников ранее это удалось только Петру Смирнову и князю Льву Голицыну, создавшему русское шампанское получше знаменитого французского. Неожиданно для всех третьим триумфатором стал молодой Елисеев: французы даже наградили его орденом Почётного легиона!

Именно ему первому в мире пришла в голову мысль создать ранее не виданный универсальный продовольственный магазин — «храм продовольствия», который вызывал бы восхищение, уважение и поклонение. Предвосхитив более чем на полвека идеи разного рода огромных гастрономов и супермаркетов, — после Елисеева всё это уже вторично! — он скрупулёзно рассчитал: когда, где и как. Нужно отдать должное смелости предпринимателя — первую победу он одержал не в чопорном и блестящем Санкт-Петербурге. Это было немалым риском даже для известного купца-миллионера: привлечь покупателей из разных слоёв столичного общества, — иначе необычайный магазин грозил стать убыточным. Значит, в нём должны продаваться товары на любой вкус и доступные для любого кошелька. А удивить и очаровать аристократический, сановный и рабочий Петербург оказалось труднее, чем расчётливый Париж. Однако Елисеев не остался внакладе, а за первым «храмом обжорства», как прозвали остряки его магазин, вскоре открылся второй — в Киеве. Елисеев решил завоевать и Москву, построив в ней «храм» своей мечты, — без признания в Белокаменной и Первопрестольной, славившейся купцами-толстосумами, ярмарками русских невест из лучших фамилий, хлебосольством и отменными поварами, победа не могла считаться полной. Не стоило забывать и о знаменитых московских ресторанах и трактирах, имевших своё «лицо» и своих завсегдатаев — от аристократического Тестова до студенческой «Комаровки» у Петровских Ворот.

Это здание построили в конце XVIII века по проекту знаменитого архитектора М. Ф. Казакова для богатейшей сибирской золотопромышленницы Е. И. Козицкой. Первоначально оно представляло собой дворец в классическом стиле, но за столетие сменило множество владельцев и неоднократно перестраивалось. В результате от его первоначального облика остались лишь фундамент, часть стен да громкая слава. Елисеев знал, что делал: москвичи были сильно заинтригованы. Стройку охраняли огромные алые степные овчарки и бдительные сторожа, а это ещё более подогревало любопытство. Специально приглашённый новым владельцем известный архитектор Г. В. Барановский зашил весь дом тёсом, что было для того времени новинкой, и получился натуральный деревянный ящик без щелей. На вопросы, что в нём, архитектор упорно отмалчивался, и по городу ползли самые немыслимые, фантастические слухи — великолепная реклама для неутомимого коммерсанта.

Наконец, взору изумлённых москвичей предстало занимавшее почти целый квартал обновлённое здание, украшенное сверкающей вывеской «Магазин Елисеева и погреба русских и иностранных вин». По случаю открытия «храма продовольствия» в торговом зале устроили торжественный молебен с освящением магазина, а затем состоялся банкет, на который получили приглашение все сливки московского общества. В роскошном зале гостей встречал сам Григорий Григорьевич в безукоризненно сидевшем фраке с «Владимиром» на шее и розеткой Почётного легиона в петлице. «Святого Владимира» Елисееву пожаловали за широкую благотворительную деятельность.

Елисеевские магазины стали невиданным явлением для всех стран мира! Нигде не имелось ничего подобного по размаху, ассортименту товаров, комфорту для покупателей и культуре их обслуживания. В магазины Григория Григорьевича приезжали на собственных выездах, на извозчиках, на трамвае и приходили пешком. И решительно для любого покупателя находился товар!