Из Греции Нерон отправился в 68 году в Неаполь, где выступил когда-то в первый раз, и въехал в город на белых конях через пролом в стене, по обычаю победителей в играх. Таким же образом вступил он и в Акций, и в Альбан, и в Рим. В столицу он въезжал на той колеснице, на которой справлял триумф Август, в пурпурной одежде, в расшитом золотыми звёздами плаще, с олимпийским венком на голове и пифийским — в правой руке; впереди несли остальные венки с надписями, где, над кем и в каких трагедиях или песнопениях он одержал победу, позади шли его хлопальщики, крича, что они служат Августу и солдатами идут в его триумфе. Он прошёл через Большой цирк, где снёс для этого арку, через Велабр, форум, Палатин и храм Аполлона; на всём его пути люди приносили жертвы, кропили дорогу шафраном, подносили ему ленты, певчих птиц и сладкие яства. Священные венки он повесил в своих опочивальнях возле ложа и там же поставил свои статуи в облачении кифареда. Но и после этого он нимало не оставил своего усердия и старания: ради сохранения голоса он даже к солдатам всегда обращался лишь заочно через глашатая; занимался ли он делами или отдыхал, при нём всегда находился учитель пения, напоминавший ему, что надо беречь горло и дышать через платок. И многих он объявлял своими друзьями или врагами, смотря по тому, охотно или скупо они ему рукоплескали.
Между тем правлению Нерона приходил конец. Высадившись в Неаполе, он узнал о восстании галльских легионов во главе с Виндексом. Затем к восстанию присоединились испанские легионы во главе с Гальбой. Узнав об этом, Нерон рухнул и в душевном изнеможении долго лежал как мёртвый, не говоря ни слова; а когда опомнился, то, разодрав платье, колотя себя по голове, громко кричал, что всё уже кончено. Успокоившись затем немного, он сместил обоих консулов и один занял их место. Но и здесь принцепс остался верен себе — готовясь к галльскому походу, он прежде всего позаботился собрать телеги для перевозки театральной утвари, а наложниц, сопровождавших его, велел остричь по-мужски и вооружить секирами и щитами как амазонок. В разгар приготовлений пришло известие, что и остальные легионы — и на востоке и на западе — отложились и готовы выступить против Рима. В ужасе Нерон стал готовиться к бегству и упрашивал преторианцев последовать за ним, но те отказались. До вечера он колебался между различными планами: то хотел отдаться в руки Гальбы, то обратиться с мольбой к народу, то ехать в Египет. Дальнейшие размышления он отложил на следующий день. Но среди ночи, проснувшись, он увидел, что телохранители покинули его. Вскочив с постели, он послал за друзьями и, ни от кого не получив ответа, сам пошёл по их покоям. Все двери были заперты, никто не отвечал; он вернулся в спальню — оттуда уже разбежались и слуги. Нерон, как был босой, в одной тунике, накинув тёмный плащ, закутав голову и прикрыв лицо платком, вскочил на коня; с ним было лишь четверо спутников. Впятером они пробрались в усадьбу вольноотпущенника Фаона между Соляной и Номентанской дорогами. Плащ принцепса был изорван о терновник, когда он захотел пить, ему пришлось утолять жажду из какой-то лужи. Фаон укрыл его в жалкой каморке, где лежала тощая подстилка, прикрытая старым плащом. Когда Нерон захотел есть, ему предложили грубый хлеб, когда же он обратился за советом, эти последние, ещё оставшиеся ему верными друзья предложили ему покончить с собой и тем избежать позора. Он велел снять с него мерку и по ней вырыть у него на глазах могилу, собрать куски мрамора, какие найдутся для надгробья, принести воды для обмывания трупа и дров для костра. При каждом приказании он всхлипывал и всё время повторял: «Какой великий артист погибает!» Пока он медлил, пришло известие, что сенат объявил его врагом и разыскивает, чтобы казнить по обычаю предков. В ужасе он схватил два кинжала, взятые с собой, попробовал остриё каждого, потом опять спрятал, оправдываясь тем, что роковой час ещё не наступил. Только когда сообщили, что к вилле приближаются всадники, он вонзил себе в горло меч. Он ещё дышал, когда ворвался центурион и, зажав платком его рану, сделал вид, что хочет ему помочь. Нерон только и мог ответить «Поздно!» и «Вот она, верность!» — и с этими словами испустил дух.
КОММОД
Отец Коммода, римский император Марк Аврелий, который был одним из самых учёных людей того времени, с детства постарался преподать сыну свои нравственные правила и правила великих и выдающихся мужей. Его учили и литературе, и риторике, и философии, но никакой пользы эти занятия не принесли из-за дурных задатков, которые рано проявились у Коммода. Едва ли не с самого детства он отличался постыдным поведением, был бесчестен, жесток, развратен. Искуснее всего он был в тех занятиях, которые не соответствовали положению императора: лепил чаши, танцевал, пел, свистел, наконец, проявлял способности превосходного шута и гладиатора. Признаки жестокости обнаружил он на двенадцатом году жизни. Однажды, когда его мыли в слишком тёплой воде, он велел бросить банщика в печь. Тогда дядька его, которому приказано было это сделать, сжёг в печи баранью шкуру, дабы зловонным запахом гари доказать, что наказание приведено в исполнение.
В 175 году Коммод сопровождал отца в его поездке в Египет и Сирию. После этого, в 176 году, он был провозглашён императором, а в следующем году получил первое консульство. Уже тогда, благодаря мягкости отца, он устраивал в Палатинском дворце попойки и кутежи, собирал у себя женщин, отличавшихся красивой наружностью, и, издеваясь над стыдливостью, устроил публичный дом. Он завёл у себя также упряжку коней, нарядившись возницей, правил колесницами и пировал с гладиаторами. Стараясь смягчить его нрав, Марк Аврелий взял сына на войну с германцами. Но вскоре император заразился чумой и умер, оставив Коммода своим наследником. Тогда Коммод немедленно прекратил войну, которую отец его почти что закончил, одни требования врагов он принял, дружбу других купил деньгами и поспешил после этого в Рим.
В течение некоторого времени молодой император оказывал всяческий почёт отцовским друзьям и во всех делах пользовался их советами. Но потом он поставил во главе преторианцев Перениса, родом италийца, который, злоупотребляя возрастом юноши, совершенно развратил его и отвадил от подобающих государю забот. Охотно поддавшись его влиянию, Коммод стал безумствовать во дворце на пирах и в банях вместе с наложницами, которых он набрал из матрон и блудниц, а также взрослыми развратниками, которых он собрал из простого народа и из знати, насильно и за деньги, причём дело решала красота. Он дошёл до такого позора, пишет Лампридий, что сам отдавался молодым людям…
Между тем, позволив Коммоду заниматься удовольствиями и попойками, Перенис постепенно приобрёл такую силу, что всё управление государством взял на себя. Влияние своё он всецело использовал в корыстных целях и первым делом начал клеветать на самых достойных друзей и сподвижников Марка Аврелия. Успеху его козней много способствовал заговор против императора, раскрытый как раз в это время. Во главе заговорщиков стояла сестра принцепса Луцилла, а убить Коммода должен был близкий к нему человек Клавдий Помпеян. Но, войдя к Коммоду с обнажённым мечом и имея возможность действовать, он выкрикнул: ¦«Этот кинжал посылает тебе сенат». Таким образом, он только выдал существование замысла, но не выполнил дела, так как был в ту же минуту обезоружен. Покушение стало первой и главной причиной ненависти юноши к сенату; сказанное ранило его душу, и он стал считать всех сенаторов врагами. Коммод беспощадно казнил всех, кто состоял в заговоре, а также и многих попавших под подозрение. Луциллу он сначала отправил на Капри, а потом велел умертвить. Впрочем, Перенис ненадолго пережил своих врагов. Вскоре он был обвинён в подготовке покушения на жизнь императора и казнён вместе со своим сыном.
С кончиной обоих вскрылись многочисленные злоупотребления, творимые ими якобы волей императора. Коммод отменил многие распоряжения своего прежнего фаворита и даже объявил о своём намерении лично заняться государственными делами. Но в таком настроении он пробыл не более месяца, а потом всё пошло по-старому. Место Перениса занял вольноотпущенник Клеандр. Он достиг такой чести и могущества, что ему были доверены личная охрана, заведование опочивальней государя и командование войсками. Произволу этого временщика не было никаких границ. Но все, кто пытался раскрыть Коммоду глаза на злоупотребления Клеандра, немедленно подвергались опале. Однако и этого самовластца в конце концов постигла расплата. В 189 году Клеандр скупил в огромном количестве хлеб и держал его под замком, чем вызвал голод в столице. Коммод тем временем настолько отошёл от дел государства, что ничего об этом не знал. Когда же толпа народа двинулась к его дворцу, чтобы принести жалобу на Клеандра, на неё были пущены войска. В результате на улицах города разыгралось настоящее сражение между разъярённой чернью и всадниками. Только тогда Коммоду осмелились донести о происходящем и он распорядился немедленно казнить Клеандра. Едва голову ненавистного вольноотпущенника показали римлянам, волнения улеглись сами собой. Между прочим, выяснилось и то, что Клеандр вступал в связь с наложницами Коммода и имел от них детей, которые после его гибели были убиты вместе со своими матерями.