— Где я покупаю одежду? — удивленно спросила Марджори. — Обычно в Норидже, но в разных магазинах. А что? — Пета объяснила, и Марджори задумалась. — Когда, ты сказала, «вечер»? В пятницу? Господи, у тебя совсем мало времени! — Она помолчала, а потом улыбнулась. — Я придумала. Мне самой надо кое-что приобрести. Скоро понадобится одежда для беременных, и мне очень хочется купить приданое для новорожденного. Что, если в пятницу мы прогуляем и сделаем все, что нам надо? Ты поможешь мне выбрать кое-что для ребенка, а я помогу тебе с платьем. Правда, будет весело?

Глаза Петы засверкали.

— Это было бы чудесно! Но… пятница? Мы ведь не можем обе прогулять? Как ваш муж справится один?

— Это не проблема, — весело ответила Марджори. — К нам в гости приезжает мой деверь. Будет здесь в четверг. Он раньше служил в военно-морских силах, обожает парусный спорт и будет просто счастлив выручить Стивена. Они вдвоем запросто справятся, нам совершенно не о чем беспокоиться!

— Это было бы чудесно, — мечтательно повторила Пета.

— Значит, решено! Мы найдем тебе великолепное платье, Пета. Твоя фигура — мечта кутюрье!

В тот же вечер за обедом о приглашении Маргарет заговорила Лориол.

— Ты, конечно, примешь его, Пета? — ласково спросила она. — Кажется, Дикон и Холли очень тебя любят, и я знаю, ты не захочешь их разочаровать.

Пета поняла, к чему клонит Лориол, но спокойно выдержала ее взгляд.

— Нет, не захочу.

— А ты, Николас? — Голос Лориол стал льстивым. — Надеюсь, ты придешь. Наверняка будут танцы, а мы, кажется, очень-очень давно не танцевали всю ночь напролет! Помнишь Лиму и тот вечер, когда мы пошли на маскарад? — Она закрыла глаза и улыбнулась, нежно и томно, будто вспоминая о чем-то приятном.

У Петы на секунду словно остановилось сердце. Старая тактика… Интересно, произвело это впечатление? Конечно, Николас улыбался в ответ. Но в его улыбке было что-то…

Однако, вставая из-за стола, он сказал только:

— Расстояние придает очарование, моя дорогая. Но да, я приму приглашение миссис Мэндевилл. Вообще-то я ни за что бы не отказался пойти на ее вечеринку.

Пета удивилась. Энн ей призналась, что Николас ей сказал, будто он не собирается туда идти. Что заставило его передумать? У нее появилась очень странная уверенность в том, что это произошло мгновенно. Значит, сыграло роль то, что его начала убеждать Лориол. Ее игра с ресницами оказалась очень действенной!

А что же произошло в тот маскарад, если он так сильно запомнился? Впрочем, ее это совершенно не касалось.

Чувствуя беспокойство, которое становилось привычным ее состоянием, Пета решила отправиться в гости к Ричарду. Вечером похолодало. Ветер яростно развевал ее волосы и юбку и гнал по небу темные тучи. Кто-то разжег костер, и с каждым порывом ветра до нее доносился приятный запах горящих дров. Пета вдруг осознала, что лето близится к концу. Скоро настанет осень и принесет… что?

«Я становлюсь мрачной, — она попыталась рассуждать оптимистичнее, — ведь бедному Ричарду не обойтись без жизнерадостной спутницы».

Она с удивлением увидела возле коттеджа маленький серый автомобиль. Неужели к Ричарду уже пришли гости? Пета колебалась, раздумывая, не повернуть ли назад, но все же решила войти. Если окажется необходимо, она всегда сможет уйти.

Она постучала в дверь и услышала, что голоса в коттедже становятся то громче, то тише. У него действительно гости, подумала Пета. Но не успела сообразить, кто это, как услышала голос Ричарда:

— Входите.

Девушка осторожно повернула ручку двери. Просунула голову внутрь, но слова приветствия замерли у нее на губах. От изумления она остановилась как вкопанная. Ричард сидел в своем любимом кресле, а у его ног на потертом коврике устроилась белокурая девушка. Она взглянула на Пету и улыбнулась. Потом вскочила на ноги и подошла к ней, протягивая руку:

— Пета! Ведь ты Пета, да? Отец сказал, что ты наверняка придешь сегодня вечером, хотя, если бы ты не появилась, я сама зашла бы тебя повидать.

Девушка с фотографии! Селия Монтель! Дочь Ричарда! Изумленная Пета перевела взгляд с нее на художника. Они были очень похожи. Но больше всего девушку поразила перемена в лице Ричарда. Он выглядел помолодевшим и счастливым!

Художник подтвердил, смеясь:

— Да, Пета, это Селия. Не притворяйся, будто не знаешь, что ее сюда привело, дерзкая девчонка. Я уже видел письмо, которое ты ей написала. И не сержусь. Как я могу сердиться?

— Мы оба невероятно благодарны… особенно я. — Селия очаровательно улыбнулась. — Отец не хотел отвечать на мое первое письмо… ему пришла в голову безумно смешная мысль, будто я подумаю, что это только из-за его болезни. — Да, это так, милый. И Луи, и я, и дети позаботимся о том, чтобы окружить тебя любовью и заботой! — твердо прервала она возражения Ричарда. — Я почти поверила, что он не простил меня за… за прошлые недоразумения, и только когда я прочитала твое письмо, Пета, поняла, как все обстоит на самом деле.

К Пете наконец вернулся дар речи.

— Я начала думать, что совершила ужасную ошибку!

— Потому что я не ответила, ты имеешь в виду? Извини, но нас не было дома, и мне не пересылали писем. Я нашла твое письмо, когда вчера вернулась, и немедленно купила билет на самолет. Я не знала, ведь прошло много времени, где найду отца — здесь или в больнице. Но подумала, что, раз ты предусмотрительно дала мне его адрес, сначала попробую заглянуть сюда.

Глаза Петы сияли.

— А теперь все действительно в порядке? Вы простили друг друга?

— Все прощено и забыто. — Ричард улыбнулся им обеим. — Как только Селия вошла в эту дверь, я понял, каким глупым упрямым старым дураком был все эти годы и как сильно в глубине души мечтал о ее возвращении.

За кофе Пета узнала, что Селия уже пытается убедить отца поселиться у нее.

— Фирма моего мужа посылает его открыть филиал в Швейцарии. Мы только что купили замечательный дом на озере Люцерн, — обратилась она к Пете. — Он действительно слишком велик для семьи из четырех человек, и было бы просто чудесно, если бы отец жил с нами. — Она посмотрела на Ричарда. — Ты всегда любил горы! Даже если ты чувствуешь, что больше не станешь кататься на лыжах, по крайней мере, всегда сможешь доставить себе удовольствие и написать альпийский пейзаж! А воздух Альп будет тебе очень полезен, правда, Пета?

Глаза Ричарда блестели.

— Та же Селия, те же восторги! Ты искушаешь меня, моя дорогая. Но что, если нам немного подождать, прежде чем принимать важные решения? Однако я хочу познакомиться с зятем и внуками. Так что, думаю, меня вполне устроит длительный отпуск.

— Луи очень милый. Я всегда тебе говорила это!

Ричард помрачнел. Увидев это, Селия быстро продолжила:

— Мальчики — маленькие чертенята. Но довольно славные маленькие чертенята. Мэтью, он старший, очень похож на тебя, отец. Невероятно счастлив, когда ему удается все перемазать краской. Хотя признаю, обычно больше всего достается ему! Если тебе нужен прилежный ученик — не прогадаешь!

Пета сидела, подперев подбородок руками. Она подумала, как чудесно слышать смех Ричарда. Он наслаждался обществом дочери, как солнечным светом после дождя. Должно быть, скучал по ней даже сильнее, чем она подозревала.

Наконец Пета поднялась. Селия проводила ее до двери. Она внезапно стала серьезной:

— Просто не знаю, как благодарить тебя за письмо, Пета. Зная отца так хорошо, как его знаешь ты, наверняка надо быть мужественной, чтобы его написать. Я люблю папу, но он может сильно испугать, когда сердится!

— Он всегда был со мной очень добрым.

— Он сильно изменился. Стал мягче. — Она помолчала. — Вряд ли он рассказал, почему мы поссорились. Это произошло в основном по моей вине. Я по уши влюбилась в Луи, когда мне едва исполнилось восемнадцать, и мы захотели немедленно пожениться. Отец ужасно расстроился. Он считал, что мы слишком молоды, и полагал, что у меня талант к живописи и я должна его проявить. Папа предложил мне Королевскую академию драматического искусства и вообще все, что угодно, кроме того, что я хотела на самом деле. В конце концов я… я убежала. И мы с Луи поженились в Париже. На следующий день после свадьбы отец написал мне письмо, где сообщил, что, поскольку я совершенно не захотела считаться с его желаниями, он никогда больше не хочет меня видеть.