Джин Шинода Боулен:Ваше Святейшество, Тибет был захвачен, людей убивали и насиловали, происходило много других ужасных вещей. Будучи психотерапевтами и просто людьми, мы всегда удивляемся, как люди могут вынести всё это и продолжать оставаться радостными, продолжать активную деятельность в мире, чтобы изменить ситуацию. У меня каким-то образом сложилось впечатление, что вам удается делать это, что вами не владеет гнев, страх или враждебность, и вы продолжаете активно представлять свой народ во всем мире. Не могли бы вы рассказать нам, как лично вы справлялись со всеми ужасами того, что вы видели и испытали.

Далай Лама:Возможно, таковы особенности характера тибетца. Я думаю, что для тибетцев естественно встречаться лицом к лицу с бедствиями и трагедиями таким вот образом. Я не знаю, объясняется ли это влиянием буддизма или нет. Тибет — очень большая страна с очень низкой плотностью населения. При таких обстоятельствах естественно смотреть на своего соседа, как на человека, которому надо помогать и от которого можно получить помощь. Когда вы живете в густонаселенной местности, может существовать естественная тенденция смотреть на своих соседей с подозрительностью, смотреть как на конкурентов и стараться держаться от них подальше. В Тибете очень ощущается пространство. Вследствие этого, а также буддийского влияния, у тибетцев очень сильна жизнеспособность.

Благодаря буддийской подготовке человек приобретает понимание различных уровней страдания. Мы также принимаем теорию кармы, или деяния, и это также очень полезно для уменьшения душевного страдания. Когда события уже произошли, то нет смысла терзаться. Если мы делаем всё, что в наших силах, с искренними намерениями, то радуемся, достигая успеха, если же нет, то нечего сожалеть. Такого рода аналитический подход очень помогает.

Джин Шинода Боулен:Мне кажется также, что становясь старше, становясь мудрее, мы понимаем, что «и это тоже пройдет». Приходя к осознаванию своих предыдущих жизней, легче быть способным отказаться от чего-то или простить, потому что мы понимаем, что это всего лишь одно событие в целом ряде исторических событий. Мы смотрим с точки зрения длинной исторической перспективы. Ваше Святейшество, насколько нам нужно пытаться измерить мир, чтобы сделать его другим?

Далай Лама:В буддизме мы действительно верим в жизнь после смерти и в теорию кармы — закон действия и его следствия. Такая вера, действительно, способствует невозмутимому отношению к своему жизненному пути и принятию вещей такими как они есть. Это может показаться слишком простым, но если я буду говорить с буддийской точки зрения, как монах, то все эти проблемы могут быть отнесены на счет недостатка альтруизма, сострадания, чувства ответственности или истинного чувства братства и сестринства. Когда вы считаете одну вещь более высокой, то при всякой возможности будете пользоваться вещью, которую считаете низшей.

Маргарет Бренман-Гибсон:Есть ли какой-нибудь смысл пытаться изменить это?

Далай Лама:Конечно. Через образование, средства информации, в семьях и другими способами мы должны доносить необходимость этого альтруистического взгляда и отношения и стараться достичь более его глубокого понимания — если не для теперешнего поколения, то для будущих поколений. Чтобы пробудить разум будущего поколения к этим проблемам, важно представить их как вопрос выживания, а не религии или морали. Боль — это несчастье, но иногда она может быть важным фактором, помогающим людям пробудиться, понять, что что-то не так.

Если мы достигнем глубокого понимания непостоянства или преходящей природы страдания, мы не станем апатичными, полагая, что ничто не имеет значения. Мы признаем, что страдание есть страдание, и мы считаем, что это признание должно породить стремление достичь освобождение от него. Это не апатия. Но мы также понимаем, что бесполезно впадать в панику или постоянно тревожиться относительно нашего страдания. Мы можем отказаться от привычки тревожиться относительно страдания и просто признавать его и стремиться, чтобы это признание порождало стремление освободиться.

Помощь тем, кто страдает

Стивен Левин:Ваше Святейшество, в определенной среде страдание настолько интенсивно, что несмотря на то, что, мы воздвигли невероятные механизмы отрицания, как говорит Джоанна Мейси, «реальность» тем не менее пробивается наружу, и мы не можем избежать боли.

Когда моя жена и я работали с умирающими детьми, мы сидели у постели тринадцатилетней девочки, умиравшей от рака, и её волосы и глаза очень напоминали нам волосы и глаза нашей дочери. Она так затронула наши струны привязанности, что это вызвало страх. Как, вопреки такой привязанности и страданию, мы можем сохранять сострадание, чтобы страх не сковывал нашей способности служения?

Далай Лама:Если, чтобы уменьшить страдание человека, вы разделяете с ним это страдание, то это может помочь другому человеку. Вы немного облегчаете его бремя. Когда я слышу, что кто-нибудь жалуется на какое-то несчастье, я присоединяюсь к нему или к ней и замечаю: «Вы не одиноки. Многие люди, включая меня самого, чувствуют то же самое». Это дело практики. В буддизме существует много примеров в высшей степени реализованных бодхисаттв, которые способны понимать и чувствовать страдание другого человека еще более ясно, чем сам этот человек. Геше Лангри Тхангпа, например, так глубоко проник в природу страдания, что, говорят, он смеялся всего три раза за всю свою жизнь.

Стивен Левин:Над чем же он смеялся?

Далай Лама:Я не помню. Его звали Лангри Плакальщик, потому что он много плакал. Если вы займетесь более глубоко своей духовной практикой, уделяя особое внимание мудрости и состраданию, вы будете снова и снова сталкиваться со страданием других живых существ, и у вас появится способность осознавать его, реагировать на него, и вы будете ощущать глубокое сострадание, а не апатию и бессилие. Созерцая страдание, не впадайте в депрессию. Размышляя о счастье, не впадайте в чувство самомнения или самодовольства. Развитие мудрости помогает нам избежать этих ловушек. Но здесь трудно обобщать, потому что мужество и терпение каждого человека уникальны. Это те свойства, которые позволяют нам признать страдание других и реагировать на него.

Стивен Левин:Мы используем термин «бёрнаут» (burnout, букв. состояние, когда полностью израсходовано горючее, — прим. перев.), имея в виду глубокую усталость от того, что сталкиваешься с таким большим количеством страдания, чувство беспомощности и даже безнадежности от своей неспособности устранить страдание другого человека. «Бёрнаут» — это как бы сопротивление страданию, невосприимчивость к нему. Как нам открыться к страданию таким образом, чтобы оно могло дойти до нас? Когда я работал с умирающими детьми, если у них были сильные боли, я сидел у их постели и молился, чтобы хоть что-нибудь облегчило их огромные страдания. Так продолжалось многие годы, пока однажды что-то внутри меня не подсказало, что эта молитва не подходит. Самое большее, на что вы можете надеяться, это что они получат от этого как можно больше пользы, что нечто такое в них даст возможность росту и исцелению. Как нам находясь перед лицом страдания, не потерять восприимчивости к нему?

Далай Лама:В практике медитации существует точно такое же явление. Если вы слишком стараетесь, то вашим умом овладевают возбуждение, напряженность или сонливость, тупость. Чем больше вы с этим боретесь, тем больше изнуряется ваш ум. Самое лучшее, что вы можете сделать в таком случае, это оставить медитацию и освежиться. Продолжать медитацию при таких обстоятельствах не имеет смысла.

Работая с теми, кто подвергается огромным страданиям, если вы чувствуете, что начинается «бёрнаут», если вы чувствуете себя деморализованными и изнуренными, то лучше всего, ради общего блага, отступить и дать себе отдохнуть. Главное, иметь долговременную перспективу. Если в данное время вам приходится отойти от активного служения, храните в памяти долговременную задачу, так, чтобы вы смогли продолжать служение в течение долгого времени.