Он не понимал, что происходит. Он что, как этот самый… Филипп даже пощелкал пальцами в воздухе, пытаясь вспомнить очередной персонаж из прабабкиных сказок… он любит только то, чего у него нет? Джессика была ему не нужна, а как только собралась замуж, он сразу ее оценил и начал остро в ней нуждаться? Смешно.

— Чему ты смеешься, Фил?

Селин стояла перед ним, накинув на себя его рубаху. Рядом с его лицом было ее обнаженное тело. Тело, от которого он когда-то сходил с ума, от которого его рассудок закипал и терял всякие понятия о реальности. Филипп вспомнил другую рубашку, бледно-салатовую, которая висела у него в спальне в Дорфе, и как он каждую ночь смотрел на нее, представляя в ней Селин с ее острыми плечами и тощими коленками…

А теперь он сидит как дурак и не видит перед своим носом того, что раньше составляло смысл его жизни. Неужели Джессика права? Неужели это действительно было наваждение и больше ничего?

Он встал, нервно прошелся по комнате.

— Что с тобой, Фил? У тебя проблемы?

— Да, Селин, и давно.

— Расскажи мне.

— Я думаю, не стоит.

— А я думаю — стоит. Ты… не из-за меня случайно переживаешь?

Филипп непроизвольно заинтересовался:

— А если из-за тебя, тогда что?

— Ничего. Мне кажется, тебе хочется отдохнуть от меня.

Мгновенно в нем сработал инстинкт'. Подбежав к ней и сжав ее в объятиях, он зашептал:

— Нет-нет! Что ты, глупая! Я же пропаду, я же завяну без тебя. Нет, не вздумай снова уходить.

— Я не собиралась пока.

— Пока?

— Ну… все мы живые люди.

— То есть ты когда-нибудь уйдешь, как там, в Дорфе?

— Конечно, уйду. Почему нет? А если я кого-нибудь полюблю…

— Полюбишь? — Его изумлению не было предела. — Прости, но а как же я?

— Но я же не давала обет верности тебе на всю жизнь. Это нормально, Фил, любить сначала одного, потом другого. Мне ведь только восемнадцать.

— Но я так больше не могу! Мне хочется нормальной жизни.

— А я тебе ее не даю.

— Не даешь. С тобой я живу как на пороховой бочке.

— Я предупреждала, что со мной не соскучишься.

— Но я не знал, что будет настолько весело! Когда я иду домой из офиса, я не знаю, застану ли тебя. А если не застану, то я не знаю, когда ты придешь: глубокой ночью или глубоким утром! И так каждый день!

— При всем моем уважении, Фил, но сегодня именно ты пришел глубоким утром!

— А ты приходила по утрам каждый день!

— И ты устраивал мне допросы с пристрастием, а я, между прочим, не спрашиваю, где ты был!

— Ну и спроси! У меня нет секретов!

— Хорошо! Где ты был, Филипп?

Он вдруг очнулся. Какой идиот! Сейчас он не сможет солгать. Как ей сказать, что он был с другой женщиной? Перед глазами всплыло лицо Джессики, и странное, но очень сильное и приятное чувство затопило его сердце до самых краев.

— Я… был… это… Я просто гулял. Один.

— В самом деле? — Селин прищурилась, уперев руки в бока.

— Конечно! Джессика, перестань меня ревно…

— Как ты сказал?

— Я сказал…

Кровь бросилась ему в лицо. Он понял, что прокололся на все сто. Назвать Джессику Селин еще куда ни шло. Но наоборот — это выше всякой меры.

— Ты назвал меня Джессикой?!

— Селин, прости, вырвалось.

Она кивала:

— То есть вы были вместе!

— Это не то, что ты подумала, Джессика, я… Тьфу ты, вот черт! Селин! Селин, ты куда?!

Она судорожно одевалась, стараясь попасть ногами в узкие штанины джинсов и подпрыгивая на одной ноге.

— Теперь моя очередь прогуляться, Фил.

— Постой! Это просто недоразумение.

— Завтра… нет уже сегодня, я освобожу место рядом с тобой. Пусть она его займет. Ей было не противно спать с твоей тенью, а я этого делать не хочу. Я хочу или все — или ничего!

— Селин, но я люблю тебя. Именно тебя и больше никого. Разве тебе мало доказательств?

Она остановилась около двери.

— Хорошо, я верю тебе. Но это скоро пройдет, я чувствую. Я, как кошка, Фил, чутье меня никогда не подводит.

— Тогда в чем дело?

— Не знаю. Сеймур звал меня гулять вечером и…

Лицо Филиппа исказилось брезгливой гримасой:

— Сеймур? Этот червяк, которому я расквасил физиономию за тебя?! И ты — с ним!

— А что? Просто я хотела пройтись.

Филипп отступил от нее:

— Ты знаешь, что он обзывал тебя последними словами?

— Какими?

— Я не хочу их повторять.

— Я представляю. Мы с ним целовались, и, наверное, он подумал, что я девушка легкого поведения.

Филипп в ужасе смотрел на нее:

— Вы с ним… значит, он не наврал?

— Нет.

— Ты целовалась с Сеймуром практически у меня на глазах? Я дремал, а вы… Но Селин, это же просто чудовищно!

— А почему тебе с Джессикой можно спать, а мне даже нельзя поцеловаться с красивым парнем?

— Мне спать? Да я и пальцем к ней не притронулся с тех пор, как ты была рядом… А вы… на моих глазах!

— Да? А кто сбежал с теплохода прямо из ее постели — ко мне?

Филипп схватился за голову:

— Этот идиот наболтал тебе много лишнего!

— Он не идиот. Это ты идиот, раз думал, что я об этом никогда не узнаю. Ты все это время, Фил, жил с двумя женщинами со мной и с ней. Когда не было меня — ты целовался с ней, но думал обо мне. Теперь ты спишь со мной, а думаешь о ней. И попробуй доказать, что я не права!

— Ты не права!

— Ничего подобного. Я чувствую, Фил, она стала дорога тебе. Черт его знает, что там между вами произошло, но именно с сегодняшней ночи она стала тебе дорога. Это правда, это написано в твоих глазах!

— Селин, я…

Он осекся. Отпираться было бесполезно. Селин разгадала его до самого основания. Он в отчаянии заломил руки:

— Ну что происходит?! Зачем мы поехали в этот омерзительный городишко? Если бы мы остались там, в Дорфе, все было бы хорошо!

— Ты жалеешь, что взял меня сюда?

— Да! И очень сильно!

— Из-за Сеймура и Джессики?

— Да при чем здесь они? Из-за всего. Мы ссоримся и перестали понимать друг друга здесь. Просто Дорф свел нас, а Нью-Йорк — разлучит. И я это тоже чувствую.

— От себя не убежишь. Так было бы в любом другом городе мира. Извини, Филипп, я никуда не поеду с тобой. Хочешь отдохнуть от дел — путешествуй один.

— Ты бросаешь меня?

— Нет, просто пойду прогуляюсь с Сеймуром.

Она ушла, а он так и сидел до утра, монотонно играя застежкой на чемодане. По окну шлепал мокрый снег и ничего не рисовал на стекле…

А утром она вместе с Сеймуром явилась в офис и пришла прямо к Филиппу в кабинет. Всем своим видом оба показывали, что сегодня ночью они не теряли времени даром. «Даже если и так, что это изменит?» — равнодушно подумал Филипп и тут же его обуял ужас от собственного спокойствия.

Сеймур и Селин стояли обнявшись. То, что это делалось намеренно и с целью ему отомстить, было понятно. Филипп не хотел только одного: чтобы Селин встретилась с Джессикой. В этом случае он не мог отвечать за последствия. Он всеми силами старался выманить ее из кабинета, потому что с минуты на минуту ждал Джессику.

Однако судьба распорядилась иначе. Едва только Селин придирчиво ощупала взглядом все углы и посмотрела все картинки на стенах, а потом вызывающе уселась курить за его рабочий стол, позвонил президент. Он был несколько раздражен и, кажется, собирался за что-то отчитать Филиппа.

— Да, заодно разыщи мне Сеймура. Его это тоже касается.

«Семь бед — один ответ», — подумал Филипп и, мрачно кивнув Сеймуру, пригласил его с собой.

Селин осталась одна. Мужчины ушли, словно забыли о ней. Причем оба сразу: и Сеймур, и, что самое удивительное, Филипп. Мог бы сказать что-нибудь вроде «подожди, я скоро вернусь», ведь он хозяин кабинета.

Она задумчиво опустилась в другое кожаное кресло, как бы примеряясь к нему, и закурила новую сигарету. Селин размышляла. Она снова чувствовала себя на пороге прыжка. Прыгать в неизвестность она умела с раннего детства, но сегодня сердце стучало почему-то особенно сильно. Неужели страх расставания? Неужели впервые в жизни, исколесив пол-Европы, она наконец привязалась к мужчине? Но этого делать нельзя. Ей нельзя влюбляться! Она давно зареклась и многие годы держала это обещание.