Тиана, как странно! как странно, Тиана!

Былое уплыло, былое ушло…

Я плавал морями, садился в седло,

Бродил пилигримом в опалах тумана…

Тиана, как скучно! как скучно, Тиана!

Мадлэна — как эхо… Мадлэна — как сон…

Я больше уже ни в кого не влюблен:

Влюбляются сердцем, но — как, если — рана?…

Тиана, как жутко! как жутко, Тиана!

Я пил и выплескивал тысячи душ

И девьих, и женских, — все то же; к тому ж

Кудесней всех женщин — ликер из банана!..

Тиана, как дико! мне дико, Тиана,

Вложить вам билеты в лиловый конверт

И ждать на помпезный поэзоконцерт:

Ведь прежде так просто — луна и поляна.

И вдруг — вы, снегурка, нимфея, лиана,

Вернули мне снова все миги тех лет,

Когда я был робкий, безвестный поэт,

О славе мечтавший, — без славы дурмана…

Тиана, как больно! мне больно, Тиана!

Да, стала лирика истрепанным клише.

Трагично-трудно мне сказать твоей душе

О чем-то сладостном и скорбном, как любовь,

О чем-то плещущем и буйном, точно кровь.

И мне неведомо: хочу сказать о чем,

Но только надобно о чем-то. Быть плечом

К плечу с любимою, глаза в глаза грузя.

Там мало можно нам, а сколького нельзя.

Какою нежностью исполнена мечта

О девоженщине, сковавшей мне уста

Противоплесками чарующих речей,

Противоблесками волнующих очей!

Не то в ней дорого, что вложено в нее,

А то, что сердце в ней увидело мое,

И так пленительно считать ее родной,

И так значительно, что нет ее со мной…

Мадлэна милая! Среди крестов вчера

Бродя с тобой вдвоем, я думал: что ж, пора

И нам измученным… и сладок был озноб,

Когда — нам встречные — несли дубовый гроб.

И поворачивали мы, — плечо к плечу, —

И поворотом говорили: «не хочу».

И вновь навстречу нам и нам наперерез,

И нагоняя нас, за гробом гроб воскрес.

И были мертвенными контуры живых,

Под завывания о мертвых дорогих,

И муть брезгливости, и тошнота, и страх

Нас в глушь отбросили…

Живой на мертвецах,

Как я скажу тебе и что скажу, когда

Все всяко сказано уж раз и навсегда?!

Вы на одиннадцатом номере, из Девьего монастыря,

Домой вернулись в черной кофточке и в шляпе беломеховой,

С лицом страдальческим, но огненным, среброморозовой мечтой горя,

И улыбаясь смутно-милому, чуть вздрагивая головой.

И было это в полдень солнечный, в одну из наших зимных встреч

На парковоалейных кладбищах, куда на час иль полтора

Съезжались мы бесцельно изредка, — давнишние ль мечты сберечь,

Глаза ль ослёзить безнадежностью иль в завтра претворить вчера…

Как знать? Да и зачем, любимая? Но «незачем» больней «зачем»:

«Зачем» пленительно безвестностью, а «незачем» собой мертво.

Так мы встречались разнотропные, наперекор всему и всем,

Мы, не встречаться не сумевшие во имя чувства своего…

Ни поцелуя, ни обручия — лишь слезы, взоры и слова.

Слегка присев на холм оснеженный, а часто — стоя тайный час.

Какой озлобленною нежностью зато кружилась голова!

Какою хлесткой деликатностью звучало — «Вы», и «Вам», и «Вас».

Назвать на «ты» непозволительно; и в голову мне не придет

Вас звать на «ты», когда действительно Вам дорог Ваш привычный муж.

Особенно Вы убедительна, что легче не встречаться год,

Что эти встречи унизительны, что надобность скрывать их — ужас!..

О, любящая двух мучительно! Вам муж как мне моя жена:

Ни в мужа, ни в жену влюбленные, и ни в друг друга — в Красоту!

Пленительнейшая трагедия! Душа, ты скорбью прожжена!

Зато телесно неслиянные, друг в друге видим мы Мечту!

Весна — и гул, и блеск, и аромат…

Зачем мороз снежинки посыпает?

Наряд весны нежданной стужей смят,

Асад еще весной благоухает!..

Но солнце вновь дробит лучистый звон

И лед в лучах певучих растопляет —

Опять весна взошла на пышный трон,

И снова сад весной благоухает!

Какие дни теперь стоят!

Ах, что это за дни!

Цветет, звенит, щебечет сад,

Господь его храни!

И нет кузнечикам числа,

Летящим на восток,

Весна себя переросла,

И рост ее — жесток…

У моря, в липовой тени,

Стада на берегу.

Я не могу в такие дни

Работать, не могу!..

Ах, что же делать мне с собой?

Я весь сплошная лень:

В такие дни я сам не свой,

Ведь в эти дни — сирень!

Безволно море. Синегладь.

А небо — как оно.

Нельзя ни грезить, ни желать,

Чего-то не дано…

Чего-то жду, кого-то жду…

Так страстно жду весь день…

Сирень, сирень в моем саду!

В моем саду — сирень!

Цвети, звени, пылай, мой сад,

Господь тебя храни!

Какие дни теперь стоят!

Ах, что это за дни!