— Она занята со своей больной бабушкой, Джои, — ответил он, стараясь отложить неприятный разговор. — Наверное, ей трудно подойти к телефону.
И сам понял, что врет неудачно. Тем более, что Лиллиан сама ему сказала, что старая ведьма поправляется. Он не поверил в мгновенное выздоровление старухи. И с трудом верилось, что спустя две недели бедную больную бабулю нельзя оставить одну с батальоном сиделок в особняке, полном слуг. А теперь Лиллиан прислала за своими вещами...
Ему следует подготовить Джои, постепенно. Если это делать потихоньку, мальчик привыкнет к отсутствию Лиллиан.
И этот вечер он провел с Джои. Они играли в компьютерные игры и совершали набеги на ящик с конфетами. Потом он отправил Джои в душ, а сам следил, как тот чистит зубы. Прочитав ему очередную главу «Острова сокровищ», он посидел рядом, пока мальчик не заснул.
Потом пошел в кабинет и попытался дозвониться до Лиллиан. Прослушал двадцать гудков прежде, чем положил трубку на место. Потом направился к бару, достал стакан и коньяк, подарок Лиллиан. И тут раздался телефонный звонок.
— Лиллиан, я настаиваю, чтобы сегодня ты была веселой, — потребовала Евгения, разглядывая отражение своей внучки в зеркале, у которого та сидела, накручивая на щипцы волосы.
— Разве я не бываю всегда веселой и довольной, бабушка, дорогая? — спокойно возразила она.
Евгения с яростью стукнула палкой об пол.
— Я действую только в твоих интересах, юная леди. Скотовод точно так же не подходит тебе, Как и его брат твоей сестре. А ты еще и в баре работала, — негодовала она, — в притоне, где поют песенки о грубых ковбоях, целующих своих лошадей и обманывающих своих растрепанных женщин. Ты не представляешь, как я расстроилась, когда узнала об этом. Боже, если бы только кому-нибудь об этом стало известно...
Лиллиан закончила укладывать волосы и посмотрела на бабушку.
— Пожалуйста, прекрати говорить гадости о людях, которые помогли мне в трудную минуту, и удивляться той жизни, которую ты же, Евгения, мне и навязала. И еще — если ты скажешь хоть одно плохое слово о моей жизни в Техасе, я, конечно, пойду на твой званый вечер, но обязательно угощу сенатора и его сына историей о том, как по ночам прислуживала в «Дядюшке Пеппере». У меня может разыграться фантазия, и я придумаю пару сказочек о том, как плясала на столах, или о том, как выиграла мокрую футболку. Сплошная выдумка, разумеется, но ведь я твоя внучка и сумею сыграть так же здорово, как и ты в больнице.
— О! — Евгения схватилась за сердце и тяжело навалилась на свою палку. — Не делай этого, Лиллиан. Пожалуйста.
— И ты, пожалуйста, не произноси тех слов, которые мне не нравятся, дорогая бабушка.
И еле сдерживая себя, девушка вылетела из комнаты.
Лиллиан чувствовала себя неприкаянной. Она решила присутствовать на вечере только потому что улетала лишь следующим утром. И еще ей хотелось проучить Евгению.
Скандал устраивать она не собиралась, хотя ее возмущение все нарастало и ей хотелось как-нибудь отомстить за унижение, но жалость не позволяла совершить задуманное.
Когда она узнала, что все ее вещи вернулись в Нью-Йорк, то догадалась и об остальном. Лиллиан прямо спросила об этом бабушку, и Евгения самодовольно выложила ей всю правду. И как легла в больницу из-за ничтожного приступа язвы, чтобы Лиллиан подумала, что она серьезно больна, и как отключила все телефоны в доме, кроме своего личного, чтобы Рай не мог дозвониться.
А теперь, когда все телефоны были наконец включены, Рай не звонил. Лиллиан хотела позвонить сама, но потом передумала. Их последний телефонный разговор прошел не совсем гладко. И Лиллиан сомневалась, что Рай жаждет услышать ее голос.
Завтра она собралась лететь в Техас на день рождения Джои, но не была уверена, что Рай обрадуется ее появлению. Сначала она прилетит и доберется До мотеля, а уж потом позвонит ему. И если Рай посчитает, что ей лучше не встречаться с маленьким Джои, она заплатит за номер, вернется в аэропорт и Улетит куда-нибудь еще. Вот только Техас — единственное место, где бы ей хотелось находиться...
Лиллиан с улыбкой принимала гостей и занимала их приятной беседой. Ей удалось деликатно Дистанцироваться от бабушки, и лишь Евгения и Харриет Дэвис заметили это. Лиллиан вытерпела знакомство с сенатором и его сыном, высоким, Красивым и обаятельным молодым человеком. Но теперь она знала, что идеальный мужчина должен обладать другими качествами.
Лиллиан не могла не сравнивать молодого человека с Раем. Сын сенатора вел себя учтиво, а ей он казался скучным и слабым. Его гладкие, мягкие руки ничем не напоминали сильные, в шрамах, мозолистые руки работающего на ранчо человека. Он, наверное, и потеет только в гимнастическом зале, в нем нет той жизненной силы, которая заставляет женщину чуть ли не терять сознание, вряд ли он сумеет доставить наслаждение своими поцелуями.
Ему бы, наверное, никогда не пришло в голову взять к себе одинокого маленького мальчика и его неугомонного пса. Он бы не стал сдерживать раздражение по поводу неудачного выбора его братом невесты только потому, что любит брата и хочет, чтобы тот сам все понял со временем.
Эти двое мужчин очень сильно отличались друг от друга. И Лиллиан, как никогда, затосковала по Раю. Она жалела, что не купила вчера другой билет на самолет, сразу как узнала о спектакле, разыгранном бабушкой. Была бы уже в Техасе. Это томительное ожидание казалось ей тяжким испытанием.
Лиллиан чуть не плакала. Заставив себя улыбнуться сыну сенатора — никак не могла запомнить, как его зовут, — она вежливо извинилась и удалилась в холл. Там она успокоилась и снова вернулась к гостям. Ее время еще наступит.
Лиллиан была красивой до боли в глазах. Платье слоновой кости, струящееся подобно дождю, без рукавов, с открытой спиной, подчеркивало ее безукоризненную, изящную фигурку. Золотистые волосы были подняты в высокую прическу. Лиллиан походила на богиню. Увидев ее, Рай смутился, его мысли начали путаться. Рай чувствовал себя как неандерталец, впервые встретивший такую красоту.
Он с восторгом смотрел на нее — такую ослепительную, стоящую посреди этого великолепного особняка в окружении шикарно одетых дам, сверкающих драгоценностями, и обряженных в смокинги мужчин, самых элегантных мужчин Нью-Йорка, и у него возникло чувство, что он оставляет грязные следы на белоснежном ковре.
Разве может Лиллиан Ренард стать счастливой с простым смертным, таким, как он? Удовольствуется ли обычной, вряд ли восхитительной жизнью, которую он в состоянии ей предложить?
— Добрый вечер, мистер Парриш. — Приятный, вежливый голос маленькой женщины, которая подошла к нему, заставил его вздрогнуть. — Могу я вам помочь?
Он нахмурился.
— А вы кто?
— Харриет Дэвис, ваш сотоварищ, — счастливо заворковала она, протягивая ему руку. — Очень рада познакомиться с вами. — Ее карие глаза внимательно разглядывали его лицо. — Боже, а вы — впечатляющий мужчина, — продолжала она восторженным голосом. — Такой большой, широкоплечий и красивый. В сапогах и в стетсоне вы выше всех присутствующих здесь мужчин, и мне кажется, что они вам не помеха. Правда, есть еще Евгения.
— А где старая... леди? — проворчал он, не будучи уверенным в том, что мисс Дэвис — союзник. Если бы у него был работник, который бы строил козни за его спиной, он посадил бы его на муравейник или отдал под надзор полиции.
— Управляет придворными со своего трона, — последовал сухой ответ.
Рай посмотрел туда, куда она показала. Седая матрона в расшитом бисером платье цвета лаванды восседала на вертящемся стуле, обитом белой парчой. Стул стоял на высоком возвышении, сама она опиралась на деревянную палку с замысловатым орнаментом, инкрустированную серебром. Выглядело это, действительно, царственно. Она показалась ему надменной, будто актриса Бетт Дэвис, и была гораздо красивее, чем он предполагал. Он-то думал, что она похожа на злую колдунью из сказки.
Отведя от нее взгляд, он стал искать в толпе Лиллиан. Словно комментируя каждое его движение, мисс Дэвис отметила: