Прекрасный Феникс окончил свой рассказ, и, хотя Лучезара не раз смущенно вспыхивала в конце его повествования, взгляд ее прекрасных глаз подтверждал, что Феникс ничего не утратил, лишившись птичьего оперения.

Калифа очень позабавили приключения его зятя. Он весьма одобрил поступок Феникса, отвергнувшего горбатую принцессу, на которой ему предлагали жениться в Черкесии.

— Но господин Феникс, — сказал калиф, — положа руку на сердце признайтесь: если бы, по счастью, вы не превратились в попугая, разве вы не предпочли бы жениться на колдунье, на ее матери, бабушке да и вообще на всех Загрызу вместе взятых, чем как последний глупец подставить свое горло под нож? Я полагаю, что в тонкости чувств не уступлю никому другому, но, в конце концов, самое главное — это остаться в живых. Впрочем, не станем обсуждать, как бы вы поступили в этих обстоятельствах, я, во всяком случае, надеюсь, что трон Кашмира, который достанется вам после моей смерти, и рука Лучезары, которую вы уже получили, отчасти вознаградят вас за отказ от наследницы Черкесии.

Что до вашего брата Зяблика, то, хотя он взял за себя невесту не столь богатую, он, судя по всему так доволен своей женой и тещей Сереной, что не станет вам завидовать. При его способностях, владея небольшим королевством, доставшимся от отца, и при том, что он получит однажды от Серены, он не будет знать нужды.

Скромница Тернинка, которая, будучи вовсе лишена честолюбия, теперь желала бы унаследовать весь мир, покраснела от слов калифа. Она отнюдь не стыдилась, что ее произвела на свет такая замечательная женщина, как Серена. Но она была смущена упоминанием о всех тех преимуществах, какими Лучезара могла осчастливить своего супруга и какими ради нее пренебрег Нуину.

Справедливая Серена заметила ее смущение и угадала, о чем она думает. И тогда в свою очередь она попросила внимания слушателей.

— Калиф Кашмира, — сказала она, — хотя вы, бесспорно, кое чем и обязаны Нуину, знайте, что ему не придется завидовать брату. Вы были свидетелем того, как он предпочел умирающую Тернинку, безобразную Тернинку, словом, воспоминание о Тернинке предпочел браку с Лучезарой во всем блеске ее славы. Судите же, доволен ли он своей участью, когда Тернинка предстала перед вами такой, какой вы ее сейчас видите. Но знайте, что Серена вовсе не сестра гнусной Загрызу, а Тернинка вовсе не дочь Серены. Выслушайте историю Тернинки и мою собственную.

Между Тигром и Евфратом тянутся широкие долины, с которыми в плодородной щедрости могут сравниться разве что земли Кашмира. Правил этими землями мой отец. Никто из смертных не проник так глубоко, как он, в непроницаемые тайны природы, но, целиком отдавшись ученым изысканиям, он забросил управление своим государством и больше интересовался тем, как управляется ход небесных светил.

А страна его, орошаемая двумя величайшими реками мира, была так богата, что и подданные стали слишком богаты, — самые могущественные из них почувствовали свою силу и слабость своего государя. Каждый стал распоряжаться всем по своему усмотрению, а государь не только этим не огорчался, но, напротив, радовался, что избавлен от своей страны, лишенной гор: чтобы совершенствовать познания, которые ему и так уже дорого обошлись, ему нужны были горы. И вот он покинул свою страну и отправился на поиски гор, и пока, перебираясь с гребня на гребень, он соразмерял свою жизнь с движением небесных сфер, его подданные преспокойно прибрали к рукам то, что он покинул на земле.

Это отнюдь не смутило его покой — смутить его могла только любовь, да и то понадобилось все могущество любви, чтобы одержать победу над умом, погруженным в отвлеченные размышления о самых возвышенных материях.

Не знаю уж, по какому случаю отец спустился с вершины своих гор в Черкесию. Но именно там чувство более пылкое, нежели те, что двигали им до сих пор, привлекло его внимание к красоте смертных женщин. Он влюбился, и самая прекрасная из красавиц Черкесии не отвергла руки государя, лишившегося своих владений.

Не знаю, не раскаялась ли она в своем выборе, потому что, не заботясь о будущем своей семьи, отец вновь отправился в горы. Моя мать, оскорбленная этой страстью к науке, которая отнюдь не должна была примешиваться к восторгам медового месяца — ведь брак заключили по любви, — пожелала, однако, сопровождать своего супруга. И вот на той самой горе, через которую Нуину и Тернинка добрались до здешних мест, мой отец сменил жизнь мыслителя-скитальца на оседлую жизнь.

Местом своего уединения он избрал тот склон горы, который устрашает своими скалистыми зубцами и пропастями. И здесь, исчерпав все, что смертному уму дано познать в просторах небес, он принялся исследовать недра земли.

И вскоре он достиг почти немыслимого совершенства в тех удивительных трудах, на ниве которых на глазах грядущих поколений изнемогло столько могучих умов и столько истинных богатств развеялось в погоне за воображаемым сокровищем.

Завершив этот свой труд, отец добился всего, чего только мог желать. Он властен был по своей прихоти обратить в золото любой металл, и невидимые силы, разлитые в воздухе, подчинялись его приказаниям. С их помощью в сердце горы он воздвиг дворец, в котором даже предметы самого низкого назначения сверкали золотом и играли драгоценными камнями.

В этом новом его обиталище я и увидела свет. Через год моя мать разрешилась второй дочерью. Я унаследовала от отца его склонность к науке, сестра унаследовала склонности матери вместе с ее красотой. Как ни прекрасен был дворец, в котором мы жили, мать и сестра скучали в уединении. Одна хотела увидеть страну, где она родилась, другая мечтала побывать в прекрасных долинах между Тигром и Евфратом, которые покинул ее отец ради пустыни, где она чахла от тоски.

Отец заметил это, и, как ни уверяли они обе, что не хотят его покидать, моя мать все-таки уехала в Черкесию, а с ней сестра, очень обрадованная отъездом, хотя, прощаясь с нами, она и старалась это скрыть.

Для человека, владевшего тайной, какой владел отец, деньги ничего не стоили, так что экипаж, в котором моя мать и сестра прибыли на родину матери, был соразмерен богатству, которым когда-то владел ее супруг.

Едва король Черкесии увидел мою сестру, он посчитал ее достойной высокой чести стать его избранницей, отдав ей предпочтение перед всеми другими черкешенками. Местные красавицы пришли в отчаяние оттого, что чужестранка похитила сердце, которое они тщетно оспаривали друг у друга. Одни сохли от зависти, другие лопались с досады, а моя бедная матушка от радости умерла.

Отец узнал обе новости одновременно и отнесся к ним как истинный философ. Что до меня, признаюсь вам, радость, принесенная первым из этих известий, помогла мне утешиться в горе, причиненном вторым из них. Я думала теперь только о том, как усовершенствоваться в науках, в которых делала успехи, и, по мере того как я приобретала новые познания, любовь моя к наукам все росла.

И вот отец мой, передав мне все сведения, доступные моему уму, пожелал умереть, чтобы в ином мире отыскать то, чего не мог найти на земле. Повторяю: он пожелал умереть, ибо, владея теми тайнами, какими владел он, он мог продлить себе жизнь на какой угодно срок.

Я унаследовала его богатства и отчасти его познания. Но из всех его даров самый драгоценный — палочка, которую вы видите. В нее вложены все тайные свойства минералов и талисманов. С ее помощью я повелеваю стихиями и всегда обнаруживаю правду, мне открывается частица грядущего и я могу воскресить прошлое. Отец запретил мне подниматься на самую вершину горы, на которой мы жили, и со времени его запрета меня стало мучить любопытство, дотоле мне не ведомое. Едва он закрыл глаза, я удовлетворила свое желание.

Отсюда я с удивлением созерцала волшебные просторы счастливого Кашмира и сюда приказала доставить несметные сокровища, которыми мой отец обогатил пещеры этой горы. Не желая, чтобы сонмы тех, кому может понадобиться мой совет, помешали мне в часы трудов или отдыха, которыми я желала располагать по своему усмотрению, я сделала так, что в мое жилище мог попасть только тот, кого я хотела видеть.