Сколько раз в будущем Марине повторят эти слова, словно заклинание, заставляя ее менять свои решения и свою судьбу… Как и в последующие дни ее жизни, она и в этот день дала свое согласие…

Уже в своей комнате, куда ее милостиво отпустила мать подготовиться морально к сегодняшнему вечеру, наедине с самой собой, Марина поспешно развернула полученную записку.

«Милая Марина Александровна (позвольте мне к вам так обратиться в первый и, скорее всего, последний раз),

Я искренне прошу прощения за то, что по пьяному недоумению так жестоко поломал вашу судьбу, ваше возможное будущее. Я не имел права и не должен был быть под вашими окнами в это злополучное утро. Кто-либо другой, но не я, беспечный прожигатель жизни. Я надеюсь, что вы позволите исправить содеянное мной и согласитесь претворить в жизнь разработанную стратегию. Вы мне нравитесь (тут сердце Марины готово было выскочить из груди), и я на все готов, чтобы вы смогли найти в свете того единственного, кто по достоинству оценит вашу красоту и ваш ум, чтобы вы нашли свое счастье. Поверьте мне, вы действительно достойны этого.

Я искренне желаю вам благополучия. Будьте счастливы»

Марина перевела взгляд в конец записки и увидела еле заметный постскриптум, написанный более мелким почерком.

«Душою предан низменным соблазнам,

Но чужд равно и чести, и стыду,

Он в мире возлюбил многообразном,

Увы! Лишь кратких связей череду

Да собутыльников веселую орду…»

Это был конец. Конец ее влюбленности. Конец ее мечте…

Глава 4

Как больно, когда умирает мечта. Разбивается, разлетается на куски. Вдребезги.

Марина молча, словно окаменев, опустилась на кровать. Она еще раз перечитала записку, и каждое слово дикой болью отдавалось в ее душе. Он не любит ее и никогда не полюбит. Никогда!

«Того единственного»! «Будьте счастливы»!

Эти слова привели Марину в бешенство. Она подскочила на ноги и быстро, чтобы не передумать, порвала записку на мелкие кусочки, истерически хохотнув. Он хочет спасти ее. И что за ирония судьбы — от самого себя!

Сколько раз ей твердили, что у Загорского нет и не может быть чувств к ней! Сколько раз повторяли, что совесть и честь не в почете у князя, что он бессовестный распутник! Боль железной рукой сдавила ей сердце. Как она верила в свою придуманную мечту! Как обманулась! Боже, как же, наверно, забавляла Загорского ее наивная влюбленность, ее слепое обожание…

Марина стиснули кулаки. Она сделает то, что от нее хотят. Но сделает не ради себя, ей было в эту минуту совершенно все равно, что от нее может отвернуться в Петербурге вся эта светская публика. Она заботилась только о своих сестрах, чье будущее в Петербурге она может осложнить своим настоящим поведением, о Юленьке, дружбой с которой она так дорожила. Только ради этого Марина поступит должным образом, а потом — прочь, прочь из этого лживого города, прочь от обманных глаз и пустых слов. Ей будет гораздо лучше в Ольховке, которую она хоть и смутно, но помнила, как помнила и тепло няниных объятий. Только это поможет ей излечиться от этой боли, терзавшей ее душу.

«Уеду, — решила Марина. — Сразу после Юленькиного венчания и уеду». Она поднялась с кровати и позвонила горничной. Та явилась незамедлительно:

— Что угодно барышне?

— Прибери здесь, а потом одеваться будем. Нынче вечером выезжаю.

Спустя некоторое время Марина сидела перед зеркалом и придирчиво вглядывалась в свое отражение. Ей казалось, что после сегодняшнего потрясения должна была измениться не только ее душа, но и внешность. Но нет: она выглядит так же, как и ранее, вот только глаза уже не горят тем огнем доверчивой юношеской влюбленности.

— Барышня не довольна, как ее причесали? — откуда-то из-за спины донесся голос горничной.

— Довольна, милая, очень красиво, — Марина повернула голову, словно рассматривая свое отражение. Пожалуй, она как никогда хороша в этот вечер. «Актриса готова к выходу на сцену», — усмехнулась девушка.

Как и предполагалось заранее, по прибытии на бал Марину с матерью и теткой встретили довольно холодно. Хозяйка дома не могла любезно не поприветствовать их, как того требовали приличия, но гости почти сразу же стали игнорировать их маленький кружок. Чуть позднее прибыл граф Арсеньев с двумя своими сослуживцами, и, как было условлено, поздоровавшись со своей невестой и ее родителями, неожиданно для собравшихся подошел к Марине и ее родственницам и представил им прибывших с ним офицеров. С ними она должна была станцевать пару танцев, пока на бал не прибудет другое главное действующее лицо — князь Загорский.

Понимая, что на нее сейчас направлены десятки любопытных глаз, Марина из всех сил старалась удержать на лице безмятежную улыбку, направленную к своим собеседникам, моля Бога, чтобы этот спектакль побыстрее закончился.

Почти одновременно с ними прибыл князь. Он приехал почти к началу бала, еще до первого танца, что было исключительным событием для него, и этот факт упрочил версию влюбленности Загорского. Марина поняла это по шепотку, прошелестевшему по залу, по участившимся взглядам, то и дело бросаемых в их сторону. Сергей вошел в залу, настолько привлекательный каким-то своим мужским обаянием, что у Марины (да и не только у нее одной) перехватило на миг дыхание. Он прошелся по залу, то и дело раскланиваясь с гостями, ослепительно им улыбаясь и бросая мимолетные взгляды в сторону Марины, которые сразу же были замечены присутствующими. Гости, заранее подготовленные слухами об их ночном рандеву, о безумной страсти Загорского к девушке, явно предвкушали невиданное зрелище, которое они смогут долгое время до начала следующего сезона смаковать, пересказывая друг другу во всех подробностях.

Хозяйка подала знак, и заиграл полонез, с которого по обычаю начинался бал. Пары встали в танец. Марину повел в полонезе один из товарищей Арсеньева. Загорский не стал танцевать, а встал в одной из ниш, якобы в намерении скрыться от любопытных глаз, и стал наблюдать за танцующими, изредка перебрасываясь фразами с подошедшими к нему знакомыми.

Марина нервничала под взглядом Сергея, что доводило ее просто до бешенства. Она пыталась улыбаться своему партнеру по танцу, но это плохо получалось. Ее глаза, словно самостоятельно, возвращались к высокой фигуре Загорского, и она никак не могла заставить себя прекратить это.

Наконец полонез закончился. Марина вздохнула с облегчением и позволила своему кавалеру проводить себя к тетушке и матери. От второго танца она отказалась, несмотря на возражения матери («Ты должна делать вид, что тебе абсолютно безразлично присутствие князя!») и попросила принести одного из ее собеседников оранжад.

Загорский второй танец тоже пропустил, послав ей «незаметно» для окружающих несмелую приветственную улыбку. Марина ее проигнорировала и повернулась к нему спиной. Она понимала, что поступает в разрез правилам приличия, но ничего не могла с собой поделать.

Третьим танцем был вальс, и сердце Марины сначала замерло, потом пустилось в бешеном ритме — с вальса и начиналась кульминация их пьесы. По напряженному лицу матери она поняла, что к ним направляется князь.

— Будь благоразумна, — шепотом взмолилась Анна Степановна. — Помни о своем положении…

Но Марина словно не слышала ее. Она повернулась к подошедшему князю и смотрела в его красивое лицо. «Почему? Почему ты отверг меня?» — кричала ее душа. — «Я ведь так любила тебя, ты был для меня всем…»

— Марина Александровна, — склонив голову в неглубоком поклоне, улыбнулся Загорский и протянул ей руку. — Позвольте ангажировать вас.

Марина чувствовала, как ее неумолимое сердце рвется навстречу ему, но мгновенно всплывшие в памяти холодные и вежливые слова его письма заморозили ее порыв. Она посмотрела ему в глаза и покачала головой, краем глаза отмечая ту волну перемолвок, что тотчас пронеслась по залу. Множество глаз наблюдало за их встречей, множество ушей пытались уловить хотя бы слово из их разговора, чтобы после обсудить произошедшее во всех мельчайших подробностях, смакуя каждую деталь. Для всех окружающих вся эта история с ее влюбленностью лишь интересная сплетня, для нее же — ужаснейшая возможность навсегда разрушить ее репутацию, ее жизнь, будущее ее и ее семьи…