Ему нужна торжественность парада. Вместо того чтобы покончить со всем одним ударом, он, чтобы привлечь всеобщее внимание, ведет правильную осаду уже смирившихся городов, тогда как эшевены [99]готовы в любую минуту сдать ему городские ключи; он воображает, что это увеличит его славу, и не понимает, что на самом деле всё это отдает фиглярством.

Двадцатого июня доведенные до отчаяния голландцы открывают шлюзы. Огромное пространство заливает вода, и грандиозное наступление захлебывается. Французы не имеют ни малейшего представления об устройстве шлюзов; когда они пытаются что-то делать, то лишь усугубляют свое положение. Маршал де Люксембург, разрушив дамбы на Леке, в окрестностях Утрехта, оказывается отрезанным от собственных тылов.

Голландцы предлагают начать переговоры. Они готовы отдать Маастрихт, уже завоеванные прирейнские крепости и выплатить 16 миллионов репараций. Эти предложения отвергаются; говорят, что воинственный Лувуа тут ни при чем. Голландцы готовы к первоначальному предложению добавить Брабант, голландскую Фландрию и еще четыре миллиона флоринов. Начиная войну, Людовик XIV на такое даже не рассчитывал; но Лувуа убеждает его, что этого недостаточно, и король ему верит. Он отвергает второе предложение и выставляет в качестве условия вывода войск столь непомерные претензии, что в стране вспыхивает сопротивление.

Представители голландской стороны, которые, по мнению французов, должны были немедленно явиться с мольбой о мире, так больше и не появляются, и король возвращается во Францию, предоставив Люксембургу выпутываться из создавшегося положения.

Амстердам отныне представляет собой неприступный остров. Голландцы продолжают разрушать свои дамбы. Французские войска, живущие за счет местного населения, отбирают у людей последние крохи. Людовика это тревожит, и Лувуа вынужден написать герцогу Люксембургскому: «Король был весьма удивлен, что страна всё еще подвергается грабежам и страдает от бесчинства солдат. <…> Его величество приказал мне уведомить вас о том, что он просит вас любыми средствами положить этому конец, чтобы крестьяне в деревнях могли жить совершенно спокойно и платили такие же подати, как и при голландцах».

Торговая буржуазия Соединенных провинций, представляемая Великим пенсионарием Яном де Виттом, в чьих руках всё еще находится власть, вполне удовлетворилась бы заключением почетного мира. Но народ, возбуждаемый кальвинистскими проповедниками, требует войны до победного конца. Он возлагает все свои надежды на Вильгельма III Оранского-Нассау [100], непреклонного протестанта. В июле этот столь же угрюмый, сколь и упорный в достижении цели принц назначается штатгальтером [101], иначе говоря, верховным главнокомандующим. В течение тридцати лет, то есть до самой своей смерти он будет непримиримым врагом Людовика XIV.

Двадцатого августа 1672 года в Гааге ненавидимый за свою умеренность Ян де Витт, представитель буржуазного клана Амстердама, уже две недели назад ушедший со своего поста, был убит вместе со своим братом Корнелием мятежными сторонниками штатгальтера. Их обоих сначала закололи кинжалами, затем протащили по улицам, после чего повесили и изрубили в куски! Европа не остается равнодушной к происходящему. Регентша Испании и курфюрст Бранденбургский Фридрих Вильгельм Гогенцоллерн приходят на помощь голландцам.

Когда эйфория проходит, Людовик становится более благоразумным. Он соглашается на посредничество шведов, которым удается договориться о том, что переговоры состоятся летом в Кёльне. Но до лета еще далеко, а зима оказывается гибельной для престижа короля и Франции.

Люксембург без особого труда сдерживает испано-голландские войска Вильгельма Оранского, но, желая внушить «спасительный ужас», он позволяет устроить резню в Сваммердаме и Бодеграве, где у Вильгельма имеется небольшой замок. Ужас и ненависть следуют за ним по пятам: одно лишь слово француз долгое время будет приводить батавов в содрогание. Франция выставлена к позорному столбу в Германии и в других странах. Еще недавно считавшаяся покровительницей малых наций, она внезапно стала для них кошмаром, а король — чудовищем, которое следует уничтожить.

Наступает лето. Людовик вновь отправляется в поход. Кёльнский конгресс открывается в июне 1673 года. В июле Людовик лично начинает осаду Маастрихта, мощной крепости на Маасе (Мёзе), которую защищает многочисленный гарнизон. Король попросил Кольбера прислать ему художника, так как полагал, что «там можно будет увидеть нечто прекрасное». Крепость была взята за 12 дней, что потрясло Европу, так как Маастрихт считался неприступным.

Но Кёльнский конгресс пока что не дает результатов. Людовик XIV отказывается от части своих претензий, однако его противники находят это недостаточным. Император, регентша Испании, герцог Лотарингский и принц Оранский объединяются против него в «великий Гаагский союз». Проходит лето. Европа настроена против короля Франции. В октябре Испания объявляет ему войну. Всем заправляет Вильгельм Оранский.

Людовик сокращает свою группировку, чтобы сконцентрировать войска во Фландрии и среднем течении Рейна.

На этом год и заканчивается. А тем временем в Версале большие апартаменты короля наконец становятся пригодными для жилья.

Превратности и апогей

В начале 1674 года король Англии уведомляет своего французского покровителя, что будет искать возможность заключить сепаратный мир с голландцами, каковой и был подписан 19 февраля. Немецкие союзники Франции один за другим изменяют ей, чтобы присоединиться к императору. 28 мая регенсбургский сейм объявляет войну Франции. А Людовик тем временем во второй раз захватывает Франш-Конте. В июне Тюренн, занимавший правый берег Рейна, вынужден переправиться на другую сторону.

Одиннадцатого августа, под вечер, близ Шарлеруа Великий Конде, несмотря на мучительный приступ подагры, перекрывает дорогу на Париж принцу Оранскому и разбивает его в кровавом сражении, во время которого под ним было убито три лошади. 30 ноября Тюренн начинает удивительную Эльзасскую кампанию, которой будет восхищаться Наполеон, и одерживает над имперцами ряд блистательных побед в Альткирше, Мюлузе и Тюркгейме… Остатки их армий счастливы уже тем, что могут возвратиться в Германию.

Возвращение ко двору Анри де ла Тур д'Овернь, виконта де Тюренна, главного маршала французской армии, превращается в неслыханное торжество. По пути его следования со всех сторон раздаются восторженные приветствия. Король на глазах у всех обнимает его. Но следующим летом, 27 июля 1675 года, он погибает близ Засбаха, сраженный вражеским ядром. Вся Франция в трауре. Людовик распорядился похоронить его в аббатстве Сен-Дени, где некогда Карл V произнес удивительную в его устах фразу: «Мы потеряли отца нации».

Конде, хотя и измученный болезнью, встает на место Тюренна в Эльзасе. Он вновь вынуждает имперцев отступить за Рейн, после чего окончательно удаляется в Шантийи [102]. Два замечательных полководца того времени одновременно сходят со сцены. Остается лишь гордиться их славой и сожалеть о их уходе.

Однако пора, наконец, вступить в переговоры, так как положение внутри страны хуже некуда. Дефицит, составлявший в 1672 году восемь миллионов, в 1676-м достиг 24 миллионов. Все существующие налоги выросли и введено множество новых. Кольбер, всегда мечтавший ликвидировать продажу должностей, вынужден скрепя сердце увеличивать число продаваемых должностей. Нужно как-то выкручиваться.

В 1673 году получено восемь миллионов от продажи освобождений от тальи. Приходится брать в долг: 5,5 миллиона в 1672 году, 6,25 — в 1674-м, 7,15 — в 1676 году. В счет будущих доходов сделан заем у генуэзцев под неслыханные ранее десять процентов. В 1674 году создана заемная касса, которую два года спустя, из-за угрозы банкротства, пришлось закрыть, поскольку казна, чтобы свести концы с концами, регулярно изымала оттуда огромные суммы, в результате чего долг в конечном счете достиг 34 миллионов. Прибегают также к порче монет, так что в конце концов разражается скандал, в котором замешан племянник Кольбера Никола Демаре, обвиненный в получении взяток (впоследствии он сумеет доказать свою к этому непричастность и в конце концов станет преемником Кольбера на посту генерального контролера финансов).