— Я не знаю, виноват ли в этом вирус, — ответил Дерек.
— Но как вы можете видеть их? — продолжала Дженни.
— Я могу видеть ну, так как много тренировался, чтобы достичь этого. В его голосе прозвучала горечь, когда он вспомнил свои тренировки… — Шесть месяцев по восемь часов в день я проводил в полной темноте. Если этого было недостаточно, я надевал специальные очки, отфильтровывающие обычный диапазон излучения, к которому чувствителен глаз. Очки пропускали только те частоты, которые используют вирусы. Главной задачей этих тренировок было заставить видеть глаза ш диапазоне частот, обычно невидимых.
— Это, наверное, было чрезвычайно трудно?
— Мои глаза очень пострадали. Несколько раз случалось так, что я вообще ничего не видел.
— И вы почти становились слепым?
— Я был слепым в течение нескольких недель. Постепенно мое нормальное зрение восстановилось. Одновременно появилась возможность видеть частоты, на которых работают вирусы. — Его голос изменился. — Я не знаю как случилось, что вы тоже видите их. Я предполагаю, что некоторые люди способны видеть на таких высоких частотах. Для них это нормальное явление. Но большинство из нас… — Он покачал головой, но при виде ее бледного лица понизил голос. — Мне жаль, если я испугал вас.
— Меня испугало совсем не то, что вы рассказали, — прошептала Дженни.
— А что же?
— Прямо за вами я вижу мерцание голубого света. Именно оно испугало меня.
Дерек медленно повернулся и увидел крошечный танец голубых огоньков.
У него перехватило дыхание.
ГЛАВА II
Человека, которому Дерек отдал маленький стеклянный шарик, звали Джерри Фалькон. Его имя ни для кого не имело значения. Он так редко слышал его, что почти забыл. Он был известен всем как Р-133, что являлось номером сложной бухгалтерской машины, на которой он работал.
В 2470 году человека называли по имени машины, а не наоборот.
Р-133 был женат четыре раза. Каждый брак заканчивался разводом до самой простой причине — несовместимости характеров. Каждая неудача в браке делала его все более несчастным, а внутри скапливались страх и ненависть. Р-133 каждый день приходил на работу со смутной надеждой, что сегодня наступит его смерть.
Эту надежду лелеяли многие, работающие в этом здании. Вся их жизнь была предопределена — как на работе, так и дома. Все средства рекламы сообщали им, что они очень счастливы. Если они не подвергались штрафам, у них было все — безопасность на работе, медицинская помощь и пенсия. Вопрос, который часто задавали руководители, состоял в том, чего еще они пожелают? Ответ, который, однако, никто из них никогда четко не сформулировал, мог быть один — человек должен знать степень свободы в своей жизни. Не имеет никакого значения, какую опасность приносит свобода, пока человек жив. Без этого, как бы не была велика его безопасность, он чувствует, что ему лучше умереть. Транквилизаторы могут создать ложное ощущение благосостояния, но они не могут принести свободу, а тонизирующие таблетки создают ощущение нереальной эйфории. Единственный смысл благосостояния возникает только от надежды и появления свободы.
Р-133 снял пальто и повесил его позади бухгалтерской машины с огромным банком клавиш. До начала работы оставалось еще две минуты. Вспомнив про маленький стеклянный шарик, он вытащил его из кармана пальто и положил перед собой. Он осмотрел сферу. Ему показалось, что она была пустой. Очевидно, человек, давший ему шарик, был лунатиком, Он подумал с некоторым беспокойством, что количество лунатиков все больше увеличивается. Топот ног вокруг говорил о том, что другие рабочие торопятся к своим машинам. В огромном помещении находилось 150 машин, которые обслуживали 160 операторов. 10 резервных операторов всегда были готовы заменить тех, кто из-за болезни не мог справиться со своей клавиатурой. Эксперты компании по производительности труда решили, что лучше держать на дежурстве лишних десять человек, чем допустить, чтобы какая-то одна важная машина вышла из строя хотя бы на один час.
Люди стоили дешево, а машины так дорого!
— Что ты принес? — спросил сосед Р-133. — Что это за маленький стеклянный шарик?
— Он ничего не значит, — ответил Р-133. — Какой-то псих дал его мне по дороге на работу. Он сказал, что шарик сделает меня свободным.
— Тогда он действительно псих, — проворчал его сосед.
Р-133 открыл свой шкафчик и положил в него стеклянный шарик. Каждая машина была снабжена таким личным шкафчиком шириной в шесть дюймов и глубиной в один дюйм. О нем разрешалось хранить свои личные вещи. Кто-то сказал, что жизнь оператора машины зависит от глубины и ширины его персонального шкафчика. В шкафчике лежала поломанная шариковая авторучка, три упаковки жевательной резинки, содержащей слабительное средство, одна небольшая бутылочка с транквилизирующими таблетками и три маленьких бутылочки с тонизирующими. Р-133 подумал, что ему следует принять одну из тонизирующих таблеток, чтобы закрепить действие той, которую он принял раньше, но затем решил подождать пятнадцать минут.
Прозвучал предупредительный звонок. Это означало, что машина начнет выполнять операции через тридцать секунд. Р-133 закрыл шкафчик, расслабился, посмотрел на стопку бумаг с символами, которые он должен передать машине, и подготовился к утренней разборке. Снова прозвучал звонок, на бухгалтерской машине зажглись огни, и тут же включились в работу машины запахов и музыки. Утренняя музыка была в темпе марша. Эксперты по производительности труда считали, что люди работают быстрее, если работа сопровождается тихим звуком марша. Позднее музыка изменится, но темп марша сохранится.
Машина запаха распространяла аромат хвойных лесов, благоухание весенних цветов и острый запах соли, рассеиваемой ветром. В эту машину запахов были также включены другие тонкие эссенции, включая лекарства, которые создавали транквилизирующий гипнотический эффект. Благодаря этим тонким наркотикам, распыленным в воздухе, люди мечтали во время работы, сосредотачивались на ней.
Большая комната была заполнена звуками марша. Беззвучное замыкание тысяч клавиш на счетных бухгалтерских машинах только слегка сопровождало его. Длинные ряды молчаливых людей напоминали роботов, которые были глазами и руками машины.
Символы, которые они вводили в машину, ничего не означали. Данные, отсортированные и упорядоченные мастерами, они преобразовывали в базу данных для другой машины, а результаты, в свою очередь, поступали на какую-то другую машину, может быть, на машины отдельных корпораций.
Р-133 мог только мечтать о космическом полете, настоящем запахе хвойного леса и цветении весны. Он никогда их не видел. Он принадлежал своей бухгалтерской машине и был прикован к ней невидимыми цепями.
Пальцы Р-133 механически перемещались по клавиатуре. Мастера с перечнями итоговых данных ходили от машины к машине. За стеклянной перегородкой в комнате готовности ожидали резервные операторы. Для того, чтобы их пальцы сохранили гибкость, они тренировались на имитированных бухгалтерских машинах.
Мелодия марша только началась, когда Р-133 совершил свою первую ошибку. Он не знал, когда и как это случилось. Он думал о чем-то — о чем, он не мог вспомнить — когда палец пропустил клавишу.
Машина издала звук возмущения. Р-133 удивился. Красная лампа, которая указывала на ошибку, мигала. К нему поспешил мастер.
— Ошибка Р-133! — Голос мастера был холодным, как северный ветер.
— Прошу прощения, — поспешил ответить Р-133.
— Извинение не исправляет ошибок. Это будет стоить тебе одного штрафа.
— Это больше не повторится, — взволнованно пообещал Р-133. В его голове пронеслись видения, что он потеряет работу и нище больше не сможет устроиться. Если он не найдет работу оператора бухгалтерской машины, единственную, которую он знал, ему придется спуститься на нижние этажи Корпорейшн Билдинг, в подземелья и подвалы, и распрощаться с цивилизацией. Они там даже не получают транквилизаторов!