Добин занимался только обороной ущелья, и все остальные проблемы его не касались. Он видел только свою обустроенную крепость, не замечая других слабо защищенных городов, раздробленных отрядов, не задумываясь о грядущем голоде. Комендант Грохбундера был поистине счастлив.

Со времени переправы Хамрака через Жоговенский залив прошло четыре дня. Об армии ничего слышно не было. Халхидорог и Осерта находились в странном, томительном ожидании. Он хотел услышать хорошие вести, как захвачен Жоговен или как пал Грохбундер. Она тоже надеялась на лучшее, но сама не могла объяснить на что. Осерта не понимала своего состояния. Она думала, что не опечалится и не обрадуется, если услышит о взятии Жоговена, но девушка чувствовала, что не сможет и остаться равнодушной к этой новости.

Чтобы убить время Халхидорог ходил на берег и наблюдал за строительством новых пристаней. Закладывали основные опорные столбы. Работать приходилось ночью, во время отлива. Маги светили строителям магическим огнем и помогали затаскивать заточенное с одного конца бревно на глубину. Потом с помощью канатов и магии его переворачивали, и оно в вертикальном положении вонзалось в дно. После строители тяжелыми молотами вбивали его глубже и наваливали у основания громадные булыжники. Стаи маленьких фосфоресцирующих рыбок волшебными искорками плавали на мелководье, освещая воду приятным зеленоватым светом, и как будто пытались помочь усердным рабочим. Халхидорог нередко сам принимал участие в строительстве и потому возвращался в крепость уставшим, перепачканным в мокром песке и водорослях.

Осерте было скучно в его отсутствие. Она лежала, глядя в холодный, мрачный потолок. В первые две ночи девушка пыталась заснуть, но потом решила, что, если сон не идет, надо заняться делом. И она садилась за пряжу.

Дверь открылась. Халхидорог стоял на пороге. Он уже умылся после работы. Руки его от долгого напряжения были слегка согнуты, плечи опущены. Взглянув на Осерту, он с трудом улыбнулся, как будто это причиняло ему боль:

– Еще не спишь? Нехорошо. Тебе надо спать.

– Жду тебя.

Девушка отложила веретено:

– Как дела на пристанях?

– Нормально. Сегодня установили последние несущие сваи. Завтра приступим к настилу.

Халхидорог зевнул и повалился на кровать.

– Устал? – спросила Осерта, хотя и так видела, что устал.

Она встала и приблизилась к Халхидорогу. Гхалхалтар лежал, закинув руки за голову и прикрыв глаза. Медленно поднималась и опускалась его грудь. В тусклом свете одиноко горящей свечи четко обозначались его сильные, натруженные мышцы, ребра, жилы на изогнутой шее. Девушке вдруг стало жалко воителя. Он изнурял себя тяжелой работой, хотя это было вовсе не нужно. Он пытался ускорить время, которого у них и без того было не так уж много.

– Поскорей бы пришли вести, – произнес Халхидорог.

– Хамрак, наверное, уже прошел четверть пути до Жоговена.

– Да. Я думаю, он возьмет город.

– Конечно возьмет, – прошептала Осерта, пристраиваясь рядом с Халхидорогом.

Она почувствовала его тепло и биение его сердца. Она прикоснулась к его волосам. Они были мокрыми и хранили запах моря. Прошло несколько минут. Было тихо. Осерта слышала лишь размеренное дыхание и сердцебиение Халхидорога. Он уснул.

Девушка лежала ещё час, пока сон наконец не сжалился над ней и не смежил ей веки. Но и во сне её неотступно преследовала мысль о том, кто же она и чью сторону принимает в этой бессмысленной войне.

По мере того, как войско неприятеля приближалось, обстановка накалялась и наконец дошла до той отметки, когда город начал бурлить. На улицах собирались толпы обеспокоенных людей. Добровольцам стали раздавать оружие из арсеналов лорда Карена, и в нескольких местах формировались дополнительные ополченческие отряды. Появилась и накипь: бродяги, ободранные беженцы, орки и прочая нечисть, согнанная со всех концов королевства и с трудом укомплектованная в корпуса. Жители ворчали, но были и такие, кому нравилось волнение военного времени. Кружась в водовороте событий, Мефиат Сплетник переживал лучшие дни в своей жизни. Он бередил своими вопросами все наболевшее, вызнавал, подслушивал, а после бежал по кабакам и тавернам разносить услышанное.

– Хамрак уже занял пограничные земли! Он преследует отряд графа Этельреда. Через три дня гхалхалтары будут у гор, а оттуда неделя до Жоговена! – прокричал Мефиат в лихорадочном возбуждении.

– Да что ж ты радуешься? Думаешь тебе за то, что ты – гном, бороду не укоротят? – зароптали люди в очереди.

Очередь змеей вытянулась на два десятка шагов, пока в смертельной схватке не сцепилась с толпой, осаждавшей торговые ряды. В очереди стояли желавшие вступить в армию лорда Карена. Одетый в темный балахон писец скользил быстрым, лукавым взглядом по предстающим перед ним людям.

– Как зовут?

– До этого сражался? – задавал он вопросы.

Имя каждого вписывалось в таблицу, и его посылали в места, где формировались различные отряды, в зависимости от того, имел ли он какой-никакой навык ведения боя и если да, то в каком роде войск.

Необычное оживление в торговых рядах было вызвано тем, что на прилавки выбросили много мяса. Обычно овцы паслись на равнине или на зеленых горных лугах, но держать их там стало опасно, ибо передовые гхалхалтарские части могли появиться неожиданно и отбить скот у пастухов. Тогда начался массовый забой. Жоговен наводнили мясом, и жители кинулись на него, ибо предчувствовали, что после этого им придется долго поститься.

– Да что ж ты кость-то кладешь! – раздался гневный женский крик.

– Где кость? Мякоть! Одна мякоть.

Мефиат встал неподалеку от писца, записывавшего добровольцев. Один из жоговенцев узнал его:

– Эй, Мефиат, плешивая твоя борода, что новенького?

Гном так хотел поделиться распиравшими его новостями, что даже пропустил мимо ушей грубое обращение.

– Говорят, лорд Карен выдвинул заслон в тысячу ратников. Они должны будут задержать гхалхалтаров на первых порах при спуске в Жоговенскую долину.

– А может все и обойдется, – неожиданно предположил старик, мявшийся уже в самом начале очереди. – Вдруг Хамрак к нам не пожалует, а, как три года назад, сразу по дороге из Парзи в Грохбундер направиться.

– Ага, тогда он Вертор возьмет, Форт-Брейден, а мы так и будем сидеть рты раззявя.

– Держи карман шире. Будет Хамрак у себя в тылу непокоренный город оставлять, – тут же загалдели люди.

Очередь продвинулась. Сгорбившийся старик оказался напротив писца. Тот обмакнул перо в деревянную чернильницу, покачал головой:

– Куда ж ты дед? На войну что ли?

Сзади засмеялись. Окончательно уничтоженный старик хотел было уже отступить, как вдруг ему на помощь пришел здоровый, толстый жоговенец, возвышавшийся над толпой:

– Записывай его! Авось стрелы таскать сгодится.

– Ладно. Как имя? – писец записал. – До того где-нибудь воевал? Направлю-ка я тебя во вспомогательный…

Отряд Этельреда подъехал к подножию гор. Было четыре часа пополудни, и солнце, уже теряя свою высоту, жадно цеплялось лучами за уступы скал.

Граф велел сделать короткую передышку, а потом начинать подъем. Только преодолев пики Жоговенских гор и спустившись в долину, он мог почувствовать, что отряд в безопасности, если это было вообще возможно в условиях военного времени.

Взбираясь, ратники горбились под бременем тяжелого вооружения и хрипло дышали. Капли пота облепили их красные, нахмуренные от усилия лбы. Лучники вели себя раскованней, перескакивая с уступа на уступ. Камни осыпались из-под их легких сандалий и с глухим урчанием скатывались вниз. Несколько раз Этельред замечал орков и мелких чешуйчатых тварей, которые были так напуганы, что предпочли исчезнуть при приближении отряда.

Незадолго до наступления сумерек послышался рев. По мере продвижения людей он нарастал, пока им не стало казаться, что звук льется из самых недр земли. Так мог кричать только один зверь в Жоговенских горах – пещерный дракон. Воины остановились. Надо было идти дальше, но страх прочными колодками сковал их ноги. Пещерные драконы были во много раз больше своих сородичей, которых люди использовали в своем войске. Они могли одним ударом хвоста смести сотню. Этельред не на шутку взволновался: если дракон проснулся и собирается выйти на охоту, он может уничтожить их всех. И это когда тридцатитысячная гхалхалтарская армия идет по пятам! Отступать было нельзя, и граф приказал продвигаться вперед. Собрав всю свою волю, чтобы подавить разбуженный ревом дракона страх, солдаты продолжали подъем.