— Тебя, — тихо шепнула Линн. — Я хочу тебя! Давай поженимся! Прямо сейчас!

— Пожениться прямо сейчас немного сложно, но я знаю кое-что другое, чего не нужно долго ждать…

Линн казалось, что она видит сон. Она была уверена, что утром проснется и только посмеется над этим бредом о любви и замужестве.

Но когда на следующее утро оказалось, что и при дневном свете и в ясном сознании каждый взгляд, каждый жест Дэвида наполняют ее счастьем и любовью, она взяла в агентстве свободный день и начала вместе с таким же «прогульщиком» Дэвидом планировать свадьбу.

И впервые за все время они сразу согласились друг с другом в одном пункте.

— Если наши семьи встретятся, катастрофа гарантирована, — заявил Дэвид, и Линн на это грустно кивнула.

Дядя Карл оттянул слишком сдавливающую шею бабочку, окинул взглядом толпу друзей и родственников новобрачных и прислушался к звукам оркестра, обеспечивающего музыкальное сопровождение торжественного приема в нью-йоркском отеле «Хилтон».

— Я люблю свадебную музыку. Люблю также концерты в Линкольн-центре, пластинки Давида Ойстраха и компакт-диски Ростроповича, но больше всего — свадебную музыку!

Мадлен Уильямс, благодаря искусным подтяжкам выглядевшая лет на сорок, хотя ей уже исполнился пятьдесят один год, печально пригубила шампанское.

— Ужасно, что не пришел ни один журналист из журнала «Ярмарка тщеславия»!

— Что в этом ужасного? — спросил Карл Корнблум и потянулся за холодным пивом.

— Ну что ты! — Мать невесты вскинула тонко выщипанные брови. — Игнорирование со стороны «Ярмарки тщеславия» равносильно ссылке в Сибирь!

— Разве не красивая пара? — порхая мимо, прощебетала какая-то гостья, взглянув на Дэвида и Линн, которые честно старались не показать, что им больше всего хотелось быть сейчас где-нибудь совсем в другом месте.

— Да, красивая, очень красивая, — подтвердила Мадлен Уильямс и ободряюще кивнула дочери.

Дядя Карл незаметно осматривался по сторонам в поисках возможности подобраться поближе к своему пиву и не подвергнуться при этом насмешкам за типично немецкое поведение.

— Но что меня раздражает на свадебных приемах, так это огромное количество гостей. Девять десятых можно было бы вышвырнуть, потому что от них одно беспокойство.

Мадлен Уильямс закатила глаза.

— Раз ты считаешь этих гостей беспокойными, значит, ты не видел настоящих профессионалов. — Она скользнула взглядом по доброй сотне приглашенных. — Если бы ты позвал Габоров, они бы заменили тебе ураган.

Бен Бакли, чрезвычайно гордый отец Дэвида, с широкой ухмылкой пробрался сквозь толпу к Мадлен Уильямс.

— К счастью, Габоры никогда не приняли бы от меня приглашения.

Мадлен Уильямс с первого взгляда была очарована шармом журналиста, но вела себя сдержанно. Даже очень сдержанно.

— Как это? — с улыбкой спросила она.

Бен Бакли в свои пятьдесят три года буквально лучился юношеской беззаботностью.

— Габоры когда-то подали на меня в суд за статью, которую я о них написал. К счастью, моим адвокатом был Джозеф Райт.

— Этот одичавший неандерталец?! — воскликнул дядя Карл.

Бен Бакли пожал широкими спортивными плечами.

— О, если его держать под контролем, он — лучший адвокат, какого можно нанять. Никто не найдет в законе больше лазеек для экономии денег и не разделается с вашим противником лучше, чем он.

Мать Дэвида, Мэрджори Ремник, судья, во втором браке замужем за прокурором, понимающе и многострадально кивнула Мадлен Уильямс.

— Мы его один раз пригласили на омара… и его сразу вырвало.

— Из-за омара? — с интересом осведомилась Мадлен.

— Понятия не имею. — Мэрджори пожала плечами. — Я только помню, что при этом его челюсть упала в унитаз.

Мадлен Уильямс широко раскрыла глаза.

— Вы хотите сказать…

— И парик тоже! — воскликнула Мэрджори.

Мадлен больше не могла сдерживаться и весело рассмеялась, дядя Карл и Бен Бакли по очереди прыснули, и Мэрджори от души присоединилась наконец к общему хохоту.

Мимо просеменила чья-то пожилая родственница.

— Разве не прекрасная пара? — сияя улыбкой, спросила она, но, услышав в ответ дружный хохот, обиженно удалилась.

Дэвид и Линн с явным недоумением наблюдали за общим весельем своей ближайшей родни, а когда еще и Артур Уильямс, отец Линн, а также Джесси Ремник, по профессии прокурор и второй муж матери Дэвида, присоединились к группе и, перекинувшись парой слов, тоже захохотали, новобрачные совсем были сбиты с толку.

— Ты что-нибудь понимаешь? — шепнул Дэвид. — Над чем это они смеются?

— Это не важно, лишь бы не ссорились, — тоже шепотом ответила Линн.

Он покачал головой.

— Вообще-то, я никогда не заботился чрезмерно о своей семье…

— Зато я очень семейная по натуре, — гордо вставила Линн.

— …но я не прочь был бы узнать, что моя семья делает у меня за спиной.

Линн удивленно взглянула на новоиспеченного супруга.

— Во-первых, делает не у тебя за спиной, а у тебя перед глазами…

Вид у Дэвида был крайне недовольный.

— В таком случае я бы очень хотел знать, что моя семья делает у меня перед глазами.

— … а во-вторых, я не понимаю, что в этом плохого, если твои родственники нашли общий язык с моими, — закончила Линн.

Дэвид нахмурился.

— Ах, так тебе вдруг стало безразлично, что они все там делают, хотя минуту назад лицо у тебя было довольно расстроенное.

— А я еще тогда не знала, что тебе не понравится, если твои родственники поладят с моими, — уколола его Линн.

Дэвид предостерегающе поднял указательный палец.

— Я ни слова не сказал о том, что мне это не нравится! Я только сказал, что хотел бы знать, каким образом им удалось поладить.

Щеки Линн покрылись красными пятнами, соперничающими по яркости с губной помадой.

— Ты что-то имеешь против своих родителей или против второго мужа своей матери? — поинтересовалась она с нарочитым равнодушием.

Дэвид энергично тряхнул головой.

— С чего бы это?

— Следовательно, ты что-то имеешь против моей семьи! — вспылила она и подбоченилась, что совершенно не шло к свадебному платью из белоснежных кружев. — Если бы ты ничего не имел против обеих семей, тебя бы не раздражало, что они нашли общий язык. А так…

— А так ты снова выступаешь в роли королевы предрассудков и преждевременных выводов! — Дэвид возмущенно наклонился к ней и уставился прямо в глаза. — У меня в голове не укладывается, как ты можешь устраивать со мной такое в день нашей свадьбы.

— А кто начал? — прошипела Линн и тоже придвинулась к нему так близко, что они чуть не стукнулись носами.

— Ты, — раздалось шипение в ответ.

— Нет, ты! Ты сказал…

Яркая вспышка и ликующий возглас фотографа «Какая красивая пара!» прервали дискуссию. Линн и Дэвид озадаченно посмотрели друг на друга, с трудом различая окружающих сквозь красную пелену, ослепленные вспышкой, а потом подмигнули фотографу и родственникам, которые наградили их стихийными аплодисментами.

Дэвид покаянно улыбнулся.

— По крайней мере, в день нашей свадьбы мы не должны ссориться, — пробормотал он, бережно поправляя складочку на фате Линн.

— Я полностью с тобой согласна, — заверила она и сняла несуществующую пылинку с его лацкана.

Дэвид еще успел нежно поцеловать ее, и тут их окружили родственники.

— Одно ты должна запомнить, Линн. — Мэрджори Ремник, мать Дэвида, взяла невестку под руку и отвела чуть в сторону. — Никогда не позволяй Дэвиду почувствовать, что он — главный в вашем браке. Ты всегда должна крепко держать его в узде.

Отец Дэвида похлопал Линн по плечу.

— Рецепт, который для нас с Мэрджори оказался абсолютно непригодным. — Бен Бакли послал своей бывшей супруге воздушный поцелуй. — Не принимай это близко к сердцу, Мэрджори, но в браке ты оказалась настоящей скотиной.

Мэрджори сладко улыбнулась.

— Комплимент, который я могу лишь переадресовать тебе. До чего же он был неряшливым парнем! — пожаловалась она Линн. — На десять лет старше, а мне все казалось, что в доме большой ребенок, за которым постоянно приходится убирать.