- Началось, - прошептала Зина и откинулась на спинку.

   - Мужики, давайте пить и есть, Славик сам со своей бабой разберется, - прозвучал наиболее здравомыслящий голос. Жаль не увидел, из чьих уст он прозвучал.

   - Причем здесь Славик? Ты мне можешь сказать, Верес? - спросил третий голос. В ответ молчание, - мы сами должны постоять за честь наших женщин! Кто, если не мы? - раздался дружный хохот.

   - От нападков залетных гомиков! - сквозь смех простонал "мелкий". Хохот продолжился с новой силой.

   За время их шутливой перепалки, я успел успокаивающе подмигнуть Зине и прямо со стулом развернуться к ним. Смех стих.

   - Кто-нибудь из вас разбирается в шмотках от Дольче - Габбана? - спросил я у всей четверки и пока они молчали, вычленил лидера.

   Это не сложно, если сам имеешь опыт командования. Им оказался тот самый, который готов был за честь постоять. Показал на него пальцем и сказал:

   - Ты, петушок, в них точно разбираешься, пойдем, поможешь мне выбрать, - после этих слов встал и быстро направился к уличным туалетам, постепенно переходя на бег. За туалетами виднелась небольшая полянка перед лесом.

   Восприятие взвинтилось до предела. Если бы мне в спину полетел нож, я бы почувствовал и увернулся. Без всякой магии. Спасибо тебе, Рон, ты был хорошим учителем. Нож не полетел.

   После секундной паузы они все, с криком: "Ты совсем оборзел, педрило!?", - бросились за мной, совершенно не обращая внимания на окрики Зины:

   - Козлы! Вас Славик за это уроет! Егор, беги! Шавки подзаборные, вам только под забором тявкать! Гомики!

   На это и был расчет: оскорбишь главного - кинутся все, ни один не отвлечется на второстепенную цель - Зину, а мне не хотелось буянить в кафе. Столики рушить, посуду бить. Зачем?

   Меня догнали сразу за туалетами, перед самой полянкой:

   - Стоять, пидор! Все равно догоню и на шнурки порежу! - голос главного, Толяна.

   Я сделал еще три прыжка и резко развернулся. Они бежали гуськом с лидером впереди. Толян, с ножом в руке, затормозил в двух метрах от меня. Ему в спину врезался второй, подтолкнув его вперед. Я чуть отошел. Толян ругнулся на толкнувшего и вот я окружен всеми четырьмя. Не бегать же за всеми!

   - Ты откуда такой шустрый, педик? - задал Толян риторический вопрос.

   Хотел было еще что-то добавить, но я, увидев бегущую за туалетами Зину, начал бой.

   "Только не убивай", - прошептал сам себе, проваливаясь в "роновское" ускорение.

   Ударом ноги выбил у главаря нож и услышал хруст ломающейся кости. Ударную ногу поставил на землю и, используя момент вращения, ударил другой ногой левого от меня братка в челюсть. "Хрясь!" - порвались новые джинсы. Вовремя падаю на спину, смотрю на пролетевшую надо мной руку со сверкнувшим лезвием и все еще по инерции подсекаю заднего бойца. Поднимаюсь и резко бью правого братка открытой ладонью в подбородок, придержав левой рукой запястье с тем самым быстрым ножом. Намек на уклонение - почти успевает, но почти - не считается. Поворот налево и передо мной главарь. Стоит, открыв рот, придерживает левой рукой болтающуюся кисть правой. Еще работая с задним, я слышал начало его фразы:

   - Что за х...

   Коротким прямым в челюсть не дал её закончить, развернулся и пнул по лицу почти поднявшегося заднего, самого "маленького". Огляделся - все живы, все без сознания. Слава богу. Аура правого, который самый быстрый, была чуть растянута синим ручейком. Интересно. И тут на меня налетела Зина.

   Она не бросилась обниматься и радоваться тому, что я жив. Она встала как вкопанная и спросила со страхом:

   - Егор, ты кто?

Глава 3

   Обратно мы ехали не так быстро. Сквозняк из полуоткрытых окон охлаждал разгоряченные Зинины нервы. Меня сквозняк спасал лишь от усилившейся жары, мои нервы были спокойными. Я "отвел душу" и теперь неторопливо вспоминал события.

   Тот живчик с задатками мага жизни меня чуть не достал! Его звали Верес, вернее Верещагин Александр Сергеевич двадцати лет от роду - подсмотрел в правах. Он и был тем единственным здравомыслящим в четверке. Фанатично занимался различными единоборствами пока не связался с Толяном, боксером и сыном того пресловутого "председателя совета районных депутатов", а по совместительству "авторитета" одной из криминальных группировок. Отец сына до "больших" дел не допускал - сынок умом не вышел. Зина просветила меня не только в этом, но и во многих других вопросах.

   Я не стал отвечать на вопрос кто же я, а крикнул:

   - Ты медсестра или нет? Быстро проверяй, все ли живы.

   Она очнулась и бросилась к пострадавшим. Я принялся за мародерство. Аккуратно, что бы Зина не видела. Она смотрит одного, я шарю другого. Забирал только деньги и оружие - ножи и кастеты. У всех были солидные кожаные портмоне, я их протирал от пальцев и клал обратно.

   - Все живы просто без сознания, - облегченно сказала Зина, - даже крови нет. Так кто ты, все-таки? - спросила уже спокойней.

   - Не помню! Тело само вспомнило, как те тренировки во дворе. Не хочется думать, что был убийцей. Нет, это решительно невозможно!

   - Слушай, - произнесла она медленно, садясь на траву, - я слышала, что бывают такие амнезии, когда человек хочет что-то забыть и забывает, а стресс ему только помогает в этом. Тебя отравили, и ты подсознательно воспользовался этой причиной. Значит, ты давно хотел забыть что-то... тягостное для тебя. Может, захотел завязать и отравление тебе в этом помогло. Точно! - девушка снова засветилась.

   Мы все обманываться рады! Она совершенно упустила, что я мог хотеть забыть убийство родного отца или изнасилование собственной матери или... да мало ли мерзкого творят маньяки!

   - Не знаю, Зина, - пожал я плечами.

   Обида на собственную тупость во время вынужденного "признания" в амнезии свернулась в маленький жалкий клочочек в дальних уголках совести. Мир снова стал не таким уж и несовершенным, злость прошла.

   - Да ты сам подумай: они все живы и даже не покалечены. Кроме этого, - показала на распухшую кисть главаря, - перелом, но так ему и надо, а ты мог бы их всех убить, я видела.

   - И что это значит?

   - А то, что я снова права! Ты не хочешь убивать! - выкрикнула, победно вскакивая. От торжественного выражения лица, мне стало неудобно.

   Её логика меня и обрадовала и удручила. Я действительно не хотел убивать, но я и не "завязавший" убийца, а она похоже уверилась в этом. Бог ей судья. Вернее мне, что не признался, когда была возможность. Почувствовал легкий укор совести и отмахнулся. Надо жить, как живется, назад ходу нет! Здорово подлечила меня эта скоротечная схватка, депрессию как рукой сняло.

   - Ты же говорила в психологии ни бельмеса?

   - Можно подумать ты про такое не слышал! Все сходится: у тебя сохранились знания и навыки, ты не помнишь исключительно свою жизнь, я права?

   - В общих чертах да. Ладно, хватит психоанализа, пора убираться отсюда, я прав? - передразнил Зину.

   - Точно! Пойдем быстрее, рассчитаемся в кафе и уедем.

   - Они милицию случайно не вызвали? - спросил я уже на ходу.

   - Туда позвонят в самую последнюю очередь.

   - Почему?

   - Расскажу в машине.

   Кафе принадлежало отцу Толяна, "авторитету" Седому иначе Седулину Виктору Леонидовичу председателю законодательного собрания района. Он полностью седой, не такой как я, от этого и погоняло, не только от фамилии. Кафе и ночной клуб - не основной его "бизнес".

   Вторая группировка, "Сельские" или попросту "деревня", возглавлялась натуральным "вором в законе" Семой - Паровозиком. Хотя каким натуральным - давно семьей и хозяйством обзавелся. Славик, её бывший, был "бригадиром" одной из бригад "Сельских". Собственно, поэтому Зина и знала всю эту подноготную. Отношения между "Седовскими" и "Сельскими" были мирно - натянуто - конкурентными. На мой резонный вопрос, откуда в таком задрипаном, не в обиду будет сказано, городке столько организованной преступности, последовал резонный ответ: "Так на золоте сидят и на лесе, да зоны рядом, многие здесь оседают".