— Ну что здесь особенного! — отвечал верный себе Валя. — Вот ты бы посмотрел, что делают юные водники и подводники у нас в Ленинграде! Разве там такое? — Он даже плюнул для большей убедительности. — Да там прямо чудеса творят по сравнению со всем этим! Ведь наши юные подводники каждый день опускаются на дно Невы, а по воскресеньям для них устраивают экскурсии на подводной лодке. Я сам с ними ездил.

Это было уже слишком! Честное сердце Мишки Гольфштрема не смогло выдержать такого чудовищного бахвальства, и он сказал едко:

— Действительно. Жаль только, что эта лодка, перегруженная юными подводниками, утонула и никому не удалось спастись.

— Она не утонула… — был несколько озадачен Валя.

— Как же не утонула? Разве ты не читал? Это было во всех газетах. Ужасное несчастье! Ленинградские юные подводники погибли все до одного! Удивительно, как ты жив остался! Так что смотри на этот аквариум — в Ленинграде уже такого не увидишь.

Четвертая комната была посвящена механике и электротехнике, а пятая, и последняя — радио, фотографии, метеорологии, химии и всем прочим отраслям работы юных техников. У входа в эти две комнаты стоял большой механический заяц с настоящим пионерским барабаном в руках. Он приветствовал громким барабанным боем каждого переступавшего порог, а так как народ все время входил и выходил, то здесь стоял непрерывный грохот.

В этой комнате на столах и полках стояли маленькие, но исправно действующие паровозики, электрические моторы, ветряные двигатели, на полу по рельсам мчался пассажирский поезд, за которым гонялся красный товарный, а вслед за ним по тем же рельсам бежал трамвай с куклами, изображавшими вагоновожатого и кондуктора.

Посреди этой большой комнаты на почетном месте стояла машина для боронования Раи Горской. Машина помещалась на отдельном столе и была снабжена надписью:

Кроме того, к машине была прикреплена на шнурке тетрадь Раи с сочинением на свободную тему, под заголовком «Моя мечта», и с красной отметкой учительницы «отлично».

Это было сделано по предложению бородатого инструктора Макарова, который уже выздоровел и теперь удовлетворенно расхаживал по комнате, рассматривая работы своих учеников, начиная с электрического зайца-барабанщика десятилетней Люды Новак.

Покончив со своими кораблями, Мишка Гольфштрем привел сюда Валю и Эдуарда Кондитера, чтобы показать им машину Раи. Валя уже оправился от конфуза и хотел было снова начать свое «вот у нас в Ленинграде», но заметил, что на него никто не обращает внимания. Все внимание его спутников было поглощено новыми гостями, только что появившимися на выставке. Их было четверо. Это были уже немолодые мужчины с орденами и видом своим сразу внушавшие уважение. Среди них был и дед Вали — профессор Кранцев, дружески разговаривавший с плотным человеком в сером костюме.

Валя был здесь единственным, кто не знал этого человека в сером костюме.

Это был секретарь областного партийного комитета и старый приятель всех пионеров и октябрят, называвших его не товарищем Федоровым, а, как доброго знакомого, по имени и отчеству — Александром Ивановичем.

Кроме профессора Кранцева, вместе с Александром Ивановичем пришли проведать юных техников директор тракторного завода и помощник Александра Ивановича — высокий человек в военном костюме.

Гости осматривали выставку, и машина Раи Горской сразу привлекла их внимание.

— А это что? — спросил Александр Иванович, останавливаясь у стола с моделью.

— Машина для боронования, — пробасил подошедший к гостям Макаров. — Вот видите, надпись. Если хотите, могу вам рассказать об этой машине подробно. Она сделана у нас на технической станции при тракторном заводе.

— А что это значит? — снова спросил секретарь, взявшись за тетрадь с сочинением.

— Это то, с чем пришла к нам девочка захотевшая сделать свою машину к тридцатой годовщине Октября. Это ее школьное сочинение.

Гости обступили модель и стали ее осматривать со всех сторон. Один из них читал вслух сочинение, другие поднимали машину вертели колеса, от которых тянулись цепочки к боронам, и смотрели, как поднимаются и встряхиваются эти маленькие бороны, рассматривали, как сделаны отдельные детали машины, в частности те самые зубцы для борон, над которыми столько мучилась Рая.

— Вот смотрите сами, вряд ли мне нужно что-нибудь добавить, — заявил инструктор. — Скажу только, что все это она сделала самостоятельно, без моей помощи, а самую трудную часть машины — передаточный механизм — даже во время моего отсутствия.

— Здо́рово! — сказал заметно заинтересованный секретарь.

— Да, весьма возможно, что девочка талантлива, — согласился директор. — Скажите а сколько ей лет? — обратился он к инструктору.

— Четырнадцать, — ответил торжественным басом Макаров.

Тогда директор обернулся к Кранцеву и сказал не без иронии:

— Смотрите, профессор, четырнадцатилетняя девочка сделала такое, до чего не додумались даже конструкторы вашего института.

Профессор был задет: он не допускал насмешек ни над собой, ни над Институтом сельскохозяйственного машиностроения, которым руководил. Однако на этот раз директор был прав, спорить с ним не приходилось, и профессор только нахмурил брови.

— Ну что ж, значит, ей повезло. Открытия и изобретения — вещь прихотливая. Вспомните, что сделал юрист Коперник для астрономии или другой юрист, Авогадро — для химии.

— Какой там! Коперник! — засмеялся директор. — Взгляните, как все это просто и остроумно.

— Тем более. Простота — это достоинство, и очень важное, — уже явно рассердился профессор.

— Подождите, а где же изобретательница? — прервал Александр Иванович разговор, принимавший явно неприятный оборот. — Где же она? Я обязательно хочу с ней познакомиться. Давайте ее сюда!

— Что-то ее не видно, — ответил инструктор и подозвал Мишку, стоявшего неподалеку со своими приятелями.

— Где Рая Горская? — спросил он у навигатора. — Ты ее не видел?

— В школе была, а сейчас, наверное, дома. Скорей всего шьет что-нибудь или моет — вы же знаете этих девчонок! — насмешливо хмыкнул носом Мишка.

— Шьет, говоришь? — спросил секретарь. — А ты что делаешь?

— Корабли, пароходы, яхты… В соседней комнате стоит мой электроход «Ленинград» и флагман броненосец «Гольфштрем», — быстро ответил Мишка, польщенный вниманием Александра Ивановича.

— Это в честь теплого течения он так называется? — улыбнулся секретарь.

— Нет, по прозвищу, данному мне в школе. Меня зовут Мишка Гольфштрем, — гордо заявил рыжий навигатор.

— Хорошо. Давай полюбуемся твоим броненосцем, раз уж он носит такое хорошей имя, — продолжал секретарь. — А пока что, будь любезен, расскажи Николаю Петровичу, — указал он на своего помощника в военном, — как разыскать эту самую девочку Раю Горскую. Мы попросим Николая Петровича быстренько съездить за ней и привезти ее сюда.

— Я могу показать, где она живет, — вызвался Эдуард Кондитер, стоявший около. — Мы с ней соседи по даче.

— Хорошо. Поезжайте за ней вдвоем и возвращайтесь как можно скорее, — легонько подтолкнул Эдуарда к военному Александр Иванович.

2. С корабля на бал

Ночные похождения не прошли для Жени даром. Она простудилась и теперь сидела в кровати с завязанным горлом и играла со своими куклами, бархатными курами и медвежатами. Чувствовала она себя совсем не так плохо и, конечно, охотно отправилась бы гулять, если бы ее только пустили.

Рядом с Женей сидела бледная Рая и с тоской и недоумением смотрела на учебник геометрии.

Рае пришлось слишком много пережить за последние сутки, и она все еще не могла притти в себя.

Вчера вечером она была на технической станции и, воспользовавшись сделанными раньше частями, а также цепочкой и зубчатым колесом, найденными случайно в мастерской, сделала передаточный механизм и установила его на машине.