– Я и в самом деле очень благодарна. Извини, что у меня не было возможности отблагодарить тебя, как следует.

Улыбка озарила личико Гъйокуйо.

– Тебе было больно? – спросила она.

– Больно?

– Ты была такой злой потому, что тебе было больно?

– Ах, да. Прости.

– Больше не болит?

– Нет, всё уже зажило. – Она показала ей заживший шрам на руке, подивившись, заметят ли они, что рана зажила намного быстрее обычного.

Гъйокуйо посмотрела на мать.

– Она говорит, что всё уже зажило, – сказала она.

Глаза женщины явно посветлели.

– Замечательно. Когда мы добрались до Бакуро, то хотели вернуться и найти тебя. Но к тому времени ворота уже закрывались и никто из стражников не осмелился выйти из города с наступлением темноты. Ты кого-то ищешь?

Йоко кивнула.

– Мы тоже идём в Горъйо. Хочешь присоединиться?

Йоко лишь покачала головой, нет.

– Ну что ж, – произнесла женщина, беря дочь за руку. – Гъйокуйо, пойдем в трактир. – Затем она вновь посмотрела на Йоко.

– Кого же ты ищешь? Ханджю, верно?

Йоко уставилась на неё в ответ.

– Он, наверное, в одном из правительственных зданий, или же позади городских стен. Как его имя?

– Его зовут Ракушун.

Женщина приладила заново большую поклажу на спине и сказала, словно мимоходом:

– Подожди здесь, мы сходим, проверим.

Йоко низко поклонилась.

– Спасибо.

Солнце уже клонилось к закату, когда женщина вернулась, на этот раз одна. Сообщив, что не нашла никого по имени Ракушун среди живых или мёртвых, она поспешила обратно в город, даже видом не показав, насколько понимает, кто такая Йоко и в какой затруднительной ситуации она находится.

Глава 46

Йоко оставила дальнейшие попытки разузнать ещё что либо. Может, Ракушун покинул город без её ведома, а, может, женщина просто недоглядела и не заметила его. Удостовериться в этом она всё равно не могла.

Остановившись на дороге за городом, Йоко повернулась к Горъйо и поклонилась. Она лишь понимала, что это было своего рода карой свыше и что наконец-то, именно в этом месте, она подошла к черте, которую не смогла переступить.

По ночам она продолжала путь, днём она отсыпалась. Возобновился её прежний образ жизни. Путешествуя таким образом, всё, что Йоко успела узнать об этой стране, была лишь ночь.

Поскольку кошелёк остался у Ракушуна, денег у неё не было. Она проводила ночи, сражаясь с йома, а дни – спя голодной в окружающих зарослях. Дни пролетали один за другим, но у неё не было времени жалеть себя. На этот раз у неё была цель, она знала, куда идти. Она шла в Аган, откуда затем собиралась отплыть в Царство Эн. Всё на чём она могла сейчас позволить себе сосредоточиться, это как раздобыть деньги на корабль.

После того, как тот старик кайкъяку обобрал её в Таккъюу, по расчётам Йоко, она странствовала больше месяца. Без еды и питья, полагаясь лишь на чудесные силы камня, это был её предел. Зная это, на этот раз она была куда более уверена, чем в предыдущее путешествие.

Голубая обезьяна больше не появлялась, а после того, как к ней вернулись ножны, видения тоже притихли. Продолжали звучать падающие капли воды, и свет пробивался сквозь узкую щель между ножнами и лезвием возле рукояти, но она не осмеливалась вытащить меч и взглянуть на уготованное ей видениями. Она лишь продолжала идти всё время вперёд, продолжая путь без передышки.

Как отвратительно! Неужели ты и в самом деле так ценишь свою жизнь?

Пока она шла, в её сердце отдавались эхом обезьяньи слова. Поскольку на самом деле он являлся всего лишь голосом её собственной совести, она могла, и, не видя, прекрасно слышать его.

– Да, ценю.

Она так ценна, что можно ради неё бросить своего доброго спасителя волкам в пасть?

– Ну, может она и немногого стоит, но это всё, что у меня есть. Такие дела.

            Тебе нужно было сдаться властям. Тогда бы ты хоть заплатила за всё сполна, разве нет?

– Может я так и сделаю, как только доберусь до Эн.

Казалось, она даже могла слышать издевательский обезьяний смешок. Иными словами, всё, что имеет сейчас значение, это лишь твоя жизнь?

– Угадал. Пока меня будут преследовать, я буду делать всё, чтобы выжить. Когда же мне не придётся больше заботиться об этом, когда я смогу вернуться к настоящейжизни, на своих условиях, тогда я подумаю о том, как жить дальше. Тогда у меня будет время всё обдумать и заплатить по счетам.

Сейчас, важнее всего было выжить.

Убивая йома и приставляя людям меч к горлу.

– На данный момент, у меня нет выхода. Всё о чём мне нужно думать сейчас, это как добраться до Эн как можно быстрее, без задержек. Как только я смогу попасть в Эн, то, по крайней мере, смогу встретиться с врагами и решить свои проблемы не используя меч.

Так ты думаешь, что как только попадёшь в Эн, все твои проблемы улетучатся сами собой?

– Вряд ли, но я должна найти Кейки, я должна найти дорогу домой. Ну а там у меня уже будет, о чём подумать на досуге.

Ты и в самом деле всё ещё думаешь, что Кейки твой друг?

– Это я решу, когда мы встретимся. Не собираюсь раздумывать об этом сейчас.

Даже если ты сумеешь найти Кейки, то всё равно не сможешь вернуться домой.

– Пока я не буду знать этого наверняка, я не отступлюсь.

Ты так хочешь вернуться домой? Да ведь тебя там никто не ждёт.

– А мне плевать. Я иду домой.     

Там, в другом мире Йоко вела жизнь согласно тому, что видела на лицах окружающих, в стремлении нравиться всем и не вызывать неудовольствия ни у кого. Конфронтация ужасала её, а сама мысль о возможном порицании пугала её до смерти. Но после всего, что ей довелось пережить, она сомневалась, что есть вещи страшнее.

А может, дело было вовсе не в трусости. Может быть, ей было просто лень. Ведь было намного легче делать так, как велят другие, чем думать самой, а соглашаться и избегать споров – намного легче, чем отстаивать свою точку зрения. Быть хорошей девочкой, как этого хотелось окружающим, было легче, чем иметь собственное мнение и воспринимать вещи такими, какими они есть. Она жила как последняя лентяйка и трусиха и именно поэтому она хотела вернуться назад. Если только она сможет вернуться домой, она будет жить совсем по-другому. По крайней мере, она хотела хотя бы попытаться это сделать.

Так она и продолжала путь, потихоньку размышляя обо всём этом по ходу дела.

Зачастили дожди. Скорее всего, наступило дождливое время года в этих местах. Ночевать под открытым небом стало невыносимым и Йоко приходилось проситься на ночлег в одиноких деревушках, разбросанных вдоль дороги.

Были такие, кто позволял ей заночевать в углу сарая, были и такие, кто хотел за это деньги. Кто-то сразу начинал звать полицейских, а кто-то явно собирался устроить ей хорошую взбучку и выбросить её на улицу. Но были и такие, которые, несмотря на всю свою бедность, ещё и давали ей поесть.

Постепенно она сообразила, что может заработать на ночлег и еду, предлагая взамен приютившим её свои услуги. Работа попадалась самая разная; ей довелось работать в поле и убирать в домах, смотреть за скотом, чистить хлева, копать могилы и, в общем, делать всё, что только подворачивалось под руку.

Благодаря таким заработкам, она заполучала место для ночлега и заодно откладывала немного денег про запас.

Так она и бродила от деревушки к деревушке, подрабатывая по пути. Если возникали проблемы, она вытаскивала меч и уносила оттуда ноги, а если, вдобавок, на месте объявлялись полицейские, и все вокруг сразу вставали на уши, то ей приходилось скитаться по окрестностям, пока шумиха не уляжется. Йома продолжали нападать на неё всё больше и всё чаще, но ей уже было не привыкать сражаться с ними.

Она путешествовала таким образом в течение месяца, пока, однажды, не обнаружила нечто вроде группы жандармов, идущих вслед за ней по пятам. Остановись она где-либо на ночлег, и вслед за ней потянется след, по которому её можно было выследить. Нельзя было разбрасываться визитными карточками, в то время как за ней следуют по пятам, ведь в итоге они могут её настигнуть. Но, зная об этом, Йоко была предусмотрительна.