Я спросил у дона Хуана, в значительной ли степени знания Ла Каталины отличаются от его собственных.

- Мы в точности одинаковы, - ответил он. - Она несколько больше похожа на Сильвио Мануэля или Хенаро. По сути она - их женский вариант. Но, разумеется, будучи женщиной, она неизмеримо более агрессивна и опасна, чем они оба.

Хенаро подтвердил это кивком головы.

- Неизмеримо более, - произнес он и снова подмигнул.

- Она связана с твоей командой? - спросил я у дона Хуана.

- Я же сказал: она приходится нам как бы двоюродной сестрой или теткой, - ответил он. - Я имею в виду то, что она относится к более старшему поколению видящих, хотя по годам она и моложе нас всех. Ла Каталина - последняя из той группы. И с нами она контактирует довольно редко. В общем-то, мы ей не очень нравимся. Мы слишком жесткие для нее. Она привыкла к обращению нагваля Хулиана. И поиску свободы она предпочитает фантастические приключения в неизвестном.

- А какая разница? - поинтересовался я.

- А вот в этом нам и предстоит не спеша и тщательно разобраться в ходе последней части моего рассказа об истинах, касающихся осознания, - ответил дон Хуан. - Сейчас тебе важно знать одно: в левосторонней части своего осознания ты ревностно хранишь странные тайны; в этом вы с Ла Каталиной похожи друг на друга.

- Я снова заявил, что дело не в том, что мне нравится сама Ла Каталина, а скорее в том, что меня восхищает ее огромная сила.

Дон Хуан и Хенаро расхохотались и потрепали меня по плечам, словно они знали что-то, о чем я не догадывался.

- Зато ты ей нравишься, потому что она знает, на кого ты похож, - сказал Хенаро и причмокнул губами. - Она очень хорошо знала нагваля Хулиана.

Они оба бросили на меня долгий взгляд от чего я почувствовал раздражение.

- На что ты намекаешь? - резко спросил я у Хенаро. Он ухмыльнулся и смешно повел бровями вверх - вниз. Но промолчал. Молчание прервал дон Хуан: - Есть некоторые странные моменты, в которых вы с нагвалем Хулианом очень похожи. Хенаро пытается вычислить, отдаешь ли ты себе в этом отчет.

Я спросил у них, каким это, интересно, образом, я могу отдавать себе отчет в чем-то настолько неопределенном.

- А вот Ла Каталина считает, что можешь. И отдаешь, - заявил Хенаро. - Она утверждает это, потому что знала нагваля Хулиана лучше, чем любой из нас.

Я заметил, что мне не верится в то, что она знала нагваля Хулиана, поскольку он ушел из мира почти сорок лет назад.

- Но и Ла Каталина не вчера родилась, - сказал Хенаро. - Она просто выглядит молодо, но это - часть ее знания. Ты видел ее только тогда, когда она выглядит молодой. Если бы ты встретил ее в образе старухи, ты бы испугался до умопомрачения.

- То, что делает Ла Каталина, может быть объяснено с точки зрения владения тремя искусствами, - вмешался дон Хуан, - искусством осознания, искусством сталкинга и искусством намерения.

- Но сегодня мы рассмотрим то, что она делает, только в свете последней истины об осознании, которая гласит: сдвинувшись с исходного места, точка сборки может собирать миры, отличные от нашего.

Дон Хуан знаком велел мне встать. Поднялся на ноги и Хенаро. Я автоматически схватил мешок с растениями. Хенаро с улыбкой остановил меня как раз перед тем, как я забросил мешок на плечо:

- Оставь мешок в покое. Нам предстоит прогуляться на холм и встретиться с Ла Каталиной.

- А где она?

- Там, наверху, - сказал Хенаро, указывая на вершину невысокого холма. - Если ты сведешь глаза и будешь смотреть туда внимательно, ты увидишь ее - очень темное пятно на фоне зеленой растительности.

Я напряг зрение, пытаясь высмотреть пятно, но ничего не заметил.

- Слушай, а почему бы тебе и правда туда не сходить? - предложил дон Хуан.

У меня закружилась голова и немного затошнило. Движением руки дон Хуан предложил мне отправиться наверх, но я не отваживался сдвинуться с места. В конце концов, Хенаро взял меня под руку и вдвоем с ним мы начали взбираться на холм. Когда мы добрались до вершины, я обнаружил, что дон Хуан идет вслед за нами. Все мы втроем достигли вершины одновременно.

Дон Хуан очень спокойно подошел к Хенаро. Он спросил, помнит ли тот, как нагваль Хулиан много раз был готов задушить их насмерть за то, что они шли на поводу у своего страха.

Хенаро повернулся ко мне и сообщил, что нагваль Хулиан был безжалостным учителем. Он и его учитель нагваль Элиас, который тогда еще находился в этом мире, имели обыкновение сдвигать точку сборки ученика за критическую черту, предоставляя его затем самому себе.

- Я как-то уже говорил тебе: нагваль Хулиан рекомендовал нам не растрачивать сексуальную энергию, - продолжал Хенаро. - Он имел в виду то, что энергия необходима для смещения точки сборки. Если у человека ее нет, то удар нагваля - это не удар свободы, а удар смерти.

- При недостатке энергии, - сказал дон Хуан, - разрушается сила настройки. Не обладая достаточной энергией, невозможно выдержать давление эманаций, выстроенных в порядке, который никогда не используется в обычных обстоятельствах.

Хенаро сказал, что в том, как учил нагваль Хулиан, всегда присутствовало вдохновение. Каждый раз он находил способ совместить обучение с развлечением для себя. Одним из его любимых приемов был неожиданный удар нагваля. Застав кого-либо из учеников врасплох, в нормальном состоянии осознания, он сдвигал его точку сборки. Одного-двух раз обычно оказывалось достаточно. После этого, если нагвалю Хулиану требовалась вся полнота внимания ученика, ему нужно было лишь пригрозить неожиданным ударом нагваля.

- Да, нагваль Хулиан был человеком воистину незабвенным, - сказал дон Хуан. - У него был дар обращения с людьми. Он мог сделать какую-нибудь гадость, и в его исполнении она выглядела просто великолепно. Если бы так поступил кто-то другой, это было бы грубо и бессердечно.

- А вот нагваль Элиас таким даром не обладал. Зато он был воистину великим, великим учителем.

- Нагваль Элиас был очень похож на нагваля Хуана Матуса, - вставил Хенаро. - Они прекрасно находили общий язык. И нагваль Элиас научил его всему, ни разу не повысив голоса и не сыграв ни одной злой шутки.

- Нагваль же Хулиан был совсем другим, - продолжал Хенаро, по-дружески меня толкнув. - Я бы сказал, что в левосторонней части своего осознания он ревностно хранил странные тайны. Совсем, как ты. Ты согласен? - спросил он, обращаясь к дону Хуану.

Тот не ответил, но утвердительно покачал головой. Казалось, он старается сдержать смех.

- Он был игрив от природы, - произнес дон Хуан, и оба они расхохотались.

Они явно намекали на что-то. Я почувствовал угрозу. Как ни в чем не бывало дон Хуан сообщил мне, что они намекают на весьма эксцентричные магические приемы, которые освоил нагваль Хулиан за свою жизнь. А Хенаро добавил, что, кроме, нагваля Элиаса, у нагваля Хулиана был еще один совершенно уникальный учитель - учитель, который любил его безмерно и обучил неизвестным и архисложным способам сдвига точки сборки. В результате поведение нагваля Хулиана всегда было исключительно эксцентричным. Я спросил:

- Что это был за учитель, дон Хуан?

Дон Хуан и Хенаро переглянулись и по-детски захихикали.

- Вопрос серьезный, - ответил дон Хуан. - Я могу сказать лишь одно: это был учитель, изменивший направление нашей линии. Он обучил нас множеству вещей - хороших и плохих - но наихудшим из всего, чему он нас научил, были практики древних видящих. И некоторые из нас на этом попались. В том числе - нагваль Хулиан и Ла Каталина. И мы можем лишь надеяться, что ты не последуешь за ними.

Я немедленно принялся возражать. Дон Хуан меня перебил, сказав, что я сам не знаю, против чего возражаю.

Пока дон Хуан говорил, я ужасно разозлился и на него, и на Хенаро. Ни с того, ни с сего я пришел в бешенство и принялся что было мочи на них орать. Несообразность моей собственной реакции испугала меня. Будто бы я был вовсе не я. Я замолчал и с мольбой о помощи во взгляде посмотрел на них.