- Но каким образом древние видящие пришли к тому, что занялись составлением описания Орла? - поинтересовался я.
- Для обучения им нужен был некоторый минимальный набор основных понятий о непознаваемом, - ответил дон Хуан. - Они решили эту проблему, создав общее примерное описание силы, которая правит всем. Но они не описали эманации, поскольку последние вообще не поддаются описанию языком сравнений. Возможно, иногда у кого-нибудь из видящих возникает потребность как-то объяснить или описать отдельные эманации, но такие случаи всегда останутся делом сугубо личным. Короче, удачного варианта описания эманаций, подобного описанию Орла, не существует.
- Похоже, новые видящие весьма склонны к абстракциям, - прокомментировал я. - Совсем как современные философы.
- Ничего подобного. Новые видящие - народ жутко практичный, - возразил дон Хуан. - Смотри: они не стали даже пытаться состряпать какую-нибудь рациональную теорию.
Абстрактными мыслителями, как объяснил далее дон Хуан, были как раз древние видящие. Они соорудили воистину исполинские нагромождения абстрактных трактовок, вполне соответствовавших их собственному духу и духу того времени. И совсем так же, как современные философы, древние видящие совершенно не были в состоянии хоть как-то управлять каскадами ситуаций, в которые попадали сами. Новые же видящие занялись лишь практической стороной дела, научившись видеть поток эманаций, а также то, как человек и другие существа используют их для создания воспринимаемого ими мира.
- И как же их использует человек, дон Хуан?
- До идиотизма просто. Для видящего все люди - светящиеся существа. Светимость наша составлена эманациями Орла, заключенными в яйцеобразный кокон. И та мизерная часть всех эманаций, которая находится внутри кокона, и есть то, что делает нас людьми. Воспринимать же - значит устанавливать соответствие между эманациями внутри нашего кокона и эманациями вне его.
Видящий, к примеру, может увидеть эманации внутри любого живого существа и сказать, с какими из внешних эманаций они могут прийти в соответствие.
Я спросил, похожи ли эманации на лучи света.
- Нет. Ни капельки. Так было бы чересчур просто. Они не похожи ни на что, их невозможно описать. И в то же время лично я сказал бы, что они напоминают светящиеся нити. Непостижимо же в них то, что эти нити обладают самоосознанием. Нормальный разум обычного человека справиться с этим не в состоянии. Я не сумею объяснить тебе, что имеется в виду под самоосознанием эманаций. Поскольку я сам не знаю того, о чем говорю. Все, что лично мне известно, - и лишь об этом я могу тебе рассказать, - это то, что нити эманаций осознают себя, они пульсируют собственной жизнью, и их такое множество, что числа теряют всякий смысл. И каждая из них - сама вечность.
Глава 4. Светимость осознания
Мы с доном Хуаном и доном Хенаро сидели за столом в доме дона Хенаро. Мы только что вернулись с окрестных гор, где собирали растения. Неожиданно дон Хуан сдвинул уровень моего осознания. Дон Хенаро, посмеиваясь, разглядывал меня. Он отметил, что две стороны моего осознания выглядят с его точки зрения довольно занятно. Вот наглядный пример: мое к нему отношение. Для правой стороны моего осознания он - уважаемый и внушающий страх маг дон Хенаро, человек, чьи непостижимые действия восхищают меня и в то же время наполняют совершенно диким ужасом. Для левой же стороны моего осознания - он просто Хенаро, а иногда - даже Хенарито, безо всяких донов - мягкий и добрый видящий. И все, что он делает, так понятно и так соответствует тому, что делаю или пытаюсь сделать я сам.
Я согласился с ним, добавив, что человеком, одно только присутствие которого заставляет меня дрожать подобно осиновому листу, для левой стороны моего осознания является Сильвио Мануэль - самый таинственный из видящих команды дона Хуана. И еще я сказал, что сам дон Хуан, как истинный нагваль, для меня стоит вне каких бы то ни было условностей, и я одинаково восхищаюсь и уважаю его, независимо от того, в каком состоянии осознания нахожусь.
- Но и боишься тоже, а? - спросил Хенаро дрожащим голосом.
- И еще как боится, - фальцетом вставил дон Хуан. Все рассмеялись. Однако дон Хуан и Хенаро хохотали как-то очень уж самозабвенно. Я мгновенно заподозрил неладное. Было похоже на то, что они знают кое-что, о чем не договаривают.
Дон Хуан же видел меня насквозь. Он объяснил, что на промежуточной стадии, прежде чем окончательно перейти в состояние левостороннего осознания, человек становится способным на огромнейшую концентрацию, но в то же время подвержен любому влиянию. И в данный момент я попал под влияние подозрительности.
- Между прочим, Ла Горда все время находится в таком состоянии, - сказал дон Хуан. - Поэтому она - изумительный ученик и вместе с тем - просто потрясающая зануда. Она не может не цепляться за все, что встречается на ее пути. В том числе, конечно, и за вещи весьма полезные. Например - за высшую степень концентрации.
Далее дон Хуан объяснил, что новые видящие обнаружили: переходный период является тем временем, в течение которого процесс обучения становится наиболее эффективным, а само обучение - самым глубоким. Но это также тот период, когда воин должен постоянно находиться под присмотром учителя, получая все необходимые объяснения. Иначе у него возникнут проблемы с самооценкой. Если он вовремя не получит соответствующих объяснений, то, окончательно перейдя в состояние левостороннего осознания, он станет великим магом, но никчемным видящим. Именно это произошло в свое время с древними толтеками.
В частности, жертвами соблазнов левостороннего осознания легко становятся женщины-воины. Они настолько подвижны, что могут сдвигаться влево практически без усилий. И зачастую это происходит слишком быстро, чтобы пойти на пользу.
Мы долго молчали. Хенаро заснул. А дон Хуан снова заговорил. Он сказал, что новым видящим пришлось разработать определенный набор терминов, без чего невозможно, было сформулировать объяснение второй истины, касающейся осознания. Бенефактор дона Хуана внес изменения, приспособив терминологию к своему подходу.
Дон Хуан сделал то же самое. Он счел, что не имеет значения, какой терминологией пользоваться, если истины проверяются с помощью видения.
Мне было любопытно, какие именно термины изменил дон Хуан, однако я не знал, как сформулировать вопрос. Дон Хуан, видимо, истолковал мою заминку как признак сомнения в его праве и способности изменять терминологию, и пояснил, что если за предлагаемым термином стоит только рациональный рассудок, то термин этот может соответствовать лишь рутинным соглашениям обычной жизни. Если же термин предложен видящим, он никогда не будет просто фигуральной словесной формулой, поскольку за ним стоит непосредственное видение внутренней сути вещей. В свою терминологию видящий вкладывает все, чего ему удалось достичь.
Я поинтересовался, почему он внес изменения в терминологию.
- Поиск новых, лучших способов объяснения - долг нагваля, - ответил дон Хуан. - Ведь время вносит свои изменения во все. Поэтому каждый новый нагваль должен вводить новые слова и новые понятия, чтобы описывать то, что видит.
- Ты имеешь в виду, что новые понятия нагваль черпает из мира обычной жизни? - спросил я.
- Нет. Я имею в виду, что нагваль по-новому говорит о видении. Тебе, например, как новому нагвалю, предстоит говорить о том, что восприятие расширяется осознанием. Ты будешь говорить о том же самом, о чем говорил, скажем, мой бенефактор. Но совсем иначе, чем это делал он.
- Чем, по словам новых видящих, является восприятие, дон Хуан?
- Они говорят, что восприятие - это настройка. Восприятие имеет место при условии, когда эманации внутри кокона настроены на соответствующие им внешние эманации. Настройка - вот то, что позволяет любому живому существу культивировать его осознание. Это утверждение видящих основано на том, что они видят любое живое существо в его истинном облике - в виде пузыря белесого цвета.