— Тогда в чём же дело? — Лемар смотрел на неё с такой грустью и непониманием, что Кэтрин невольно стало жаль его. Ну, как объяснить ему, что её сердце осталось далеко отсюда, в старом замке среди поросших лесом холмов? Что она очень старается забыть о том, кто отказался от неё, но, видимо, для этого нужно время, и намного больше, чем полгода.

— Андре, я не могу рассказать Вам всего. Просто, поверьте, когда я буду готова думать о браке, и, если Вы к тому моменту всё ещё будете желать того же, что и сейчас, я обязательно подумаю о Вас в первую очередь.

— Это значит, что Вы не даёте мне окончательный отказ? — уточнил Лемар, и в его глазах снова загорелась надежда.

— Это значит, что Вы мне очень симпатичны, капитан, — кокетливо улыбаясь и отводя глаза ответила Кэтрин.

Лемар, кажется, удовлетворился её ответом. Но Кэтрин не особенно надеялась, что этого хватит надолго. Лемар скоро собирался в плавание — его посылали в Италию, он рассказывал ей об этом уже несколько раз. И, само собой разумеется, он не преминёт снова сделать ей предложение перед отъездом. Он очень напористый.

6

— Элисон, обещай мне, что будешь хорошей девочкой, и будешь вести себя, как следует, — ласково говорила Кэтрин дочери, прижимая её к себе и целуя в выпуклый лобик, вокруг которого курчавились непослушные тёмные локоны.

— Обещаю, мамуля. А ты привезёшь мне что-нибудь из Ореана? — Элисон никак не удавалось правильно выговорить сложное французское название.

— Конечно, милая. Слушайся Тильду, хорошо, — Кэтрин снова поцеловала Элисон, на этот раз в щёчку.

— Конечно, мамочка.

— Ладно, беги, золотко. Я позову тебя, когда буду уезжать, чтобы поцеловать на прощание.

Элисон убежала — к ней пришла подружка, и девочке хотелось похвастаться, что её мама едет в далёкий и интересный город — Орлеан.

Кэтрин вздохнула, глядя вслед дочери, поднялась и осмотрела свою комнату уже в сотый, наверное, раз, вспоминая, всё ли взяла с собой. Она набрала два сундука вещей, ожидавших её в прихожей, и целую сумку, которую собиралась взять с собой в экипаж, но всё время вспоминала, что забыла что-то. Она так давно не ездила куда-то самостоятельно. Прошлый раз — полгода назад, когда она переехала, а точнее, её перевезли, сюда — был не в счёт, так как тогда она была в состоянии полной прострации, всё время плакала и заводила бессмысленные споры с непреклонной Оливией, и, конечно, сама ничего не собирала для переезда.

Другое дело сейчас. Никто, кроме неё, не позаботится о том, чтобы у неё было всё необходимое. Кэтрин не была заядлой путешественницей, и предстоящая поездка и пугала и радовала её.

Клаво приезжал вчера, чтобы убедиться, что она не передумала. Увидев, что Кэтрин носится по дому, собирая вещи, он сразу стал вести себя, как опытный путешественник, надавал кучу советов, и ей едва удалось выдворить его из дома в полночь, заявив, что он испортит её репутацию, если и дальше останется у неё. Впрочем, зная Клаво, она понимала, что такое понятие, как "репутация" его мало волнует.

Его мысли читались на его самодовольном лице так ясно, что это было даже смешно. Он был абсолютно уверен, что она едет с ним потому, что, как и многие другие дамочки, не смогла устоять перед его обаянием и наглостью, граничившей с неприличием. Его знаки и намёки на то, как они хорошо проведут время, были настолько прозрачны, что Кэтрин едва удерживалась, чтобы не рассмеяться. Павлин, вот он кто. Правда, надо признать, очень смазливый павлин.

Кэтрин уселась на кровать, морща лоб и припоминая, что могла забыть. Вот наверняка, только они отъедут, и она тут же вспомнит о чём-нибудь важном. Хотя… Ну, подумаешь. Купит это в ближайшем же городе. Она до сих пор не могла привыкнуть, что не надо экономить каждый пенни.

Услышав, как кто-то подъехал к дому, Кэтрин поморщилась, как от зубной боли. Для Клаво ещё слишком рано, так что это, разумеется, Лемар. У неё был очень неприятный разговор с капитаном вчера днём. Узнав, что она собирается ехать куда-то с соперником, в то время как сам капитан будет отсутствовать, уйдя в долгое плавание, Лемар просто взбесился. Он кричал на неё, словно она уже дала согласие быть его женой. Кэтрин даже сейчас возмущённо выдохнула, вспомнив, что он наговорил ей вчера в пылу гнева, пытаясь убедить не ехать с Клаво. И, поняв, что она ни в какую не намерена отказываться от поездки, так разозлился, что вспылил и заявил, что берёт свои слова обратно и не желает больше жениться на ней. Так что, не удивительно, что Лемар снова приехал к ней сегодня. Сейчас устроит ей бурное прощание.

В дверях возникла Изабо, и Кэтрин кивнула ей, велев:

— Не пускай его в дом, пусть подождёт на веранде.

Изабо присела в реверансе и ушла выполнять поручение. Кэтрин подошла к зеркалу и придирчиво себя осмотрела. Возможно, это последняя её встреча с симпатичным капитаном, ведь если он и дальше будет себя так вести, словно она принадлежит ему по какому-то странному и непонятному ей праву, она не собирается больше терпеть его общество, как бы он ни был мил. Удовлетворённая своим отражением, Кэтрин распрямила плечи, набрала в грудь побольше воздуха и направилась на веранду.

— Андре, я не желаю снова выслушивать Ваши необоснованные упрёки, — заявила она с ходу. — Так что, если Вы снова пришли оскорблять меня…

Застыв в дверях, она вцепилась онемевшими пальцами в косяк, чувствуя, как подкашиваются ноги. Нет, это был не Лемар. Совсем не Лемар.

Знакомая высокая фигура античного божества, по какому-то недоразумению облачённая в сюртук и брюки, замерла на её веранде под яркими лучами солнца. Мраморно-белое лицо, застывшее в напряжении, пронзительные синие глаза, с одного взгляда проникшие в самую потаённую часть её души… Кэтрин дышала короткими прерывистыми вдохами, чувствуя головокружение и ужасный шум в ушах. А затем, повинуясь странному, неконтролируемому порыву, рывком захлопнула перед ним дверь.

Её трясло в беззвучном рыдании без слёз. Она опустилась на пол, закрыв глаза, обхватив голову руками, шепча "нет!". Что это? Зачем он здесь? Что он вдруг решил ей сказать? Зачем вновь появился? Чтобы что?! Посмотреть, как её дела? Не надо! Она не хочет! Пусть уйдёт! Она не переживёт, если он снова бросит её. Просто не переживёт.

Она услышала тихий стук в стеклянную дверь, прислонившись к которой сидела. Вздрогнув, как от выстрела, Кэтрин замотала головой. Что ему надо от неё?

— Уходи! — громко крикнула она, чувствуя, как предательски дрожит её голос.

— Кэтрин, — он тоже говорил очень громко, чтобы она могла расслышать его через прозрачную преграду двери между ними. — Прошу тебя, позволь мне поговорить с тобой.

— Я не хочу!.. — Кэтрин всхлипнула, пытаясь удержаться от слёз и привести себя в порядок. Но нет, она не будет даже смотреть на него. Он скажет ей какую-нибудь очень важную с его точки зрения вещь, которая на самом деле совершенно лишена для неё смысла, и снова исчезнет. А она останется, разбитая, уничтоженная. Нет, лучше пусть уйдёт сразу. Обойдётся она без его предостережений.

— Кэтрин, умоляю, я должен тебя увидеть, — в его голосе было столько мольбы, что её сердце на миг дрогнуло. Нет! Пусть уходит! Что бы он ни сказал ей, она не желает этого слышать! Потому что только одну вещь она бы хотела услышать из этих прекрасных уст, и именно её-то он никогда ей больше не скажет.

— Я не желаю тебя видеть! Уходи!

Роберт замолчал, и Кэтрин решила, что он ушёл. Она замерла, перестав трястись, зажав рукой рот, застыв. Не слышно ни звука. Он ушёл…

Сколько она просидела так? Минуту или час? Она не знала, и не могла бы сказать этого даже под страхом смерти. Ей было плохо, ужасно, мучительно плохо. Один взгляд на него, и она мгновенно вернулась в то состояние, в котором полгода назад её привезла сюда неумолимая Оливия. Как она старалась! Как собирала себя по кусочкам, уверяя, что жизнь не кончена! Как цеплялась за мысль о дочери, которая единственная что-то значила для неё после того, как он ушёл. И всё это пошло прахом за одну секунду, в которую она увидела его. Как он мог?!