Надеясь, что всё уже кончено, что он может просто лечь и умереть, обретя таким образом долгожданный покой, ученик наперекор всем своим убеждениям наконец-то входит в единственное состояние разума, гарантирующее успех. И лишь объём

личной

силы,

который он сумел накопить к этому моменту, определяет, добьётся ли он успеха или потерпит неудачу. Если ученик имеет достаточно

личной силы,

он

приходит к ужасающему пониманию, что, дойдя уже до грани, он всё-таки страстно желает знать, зачем же дан ему дар жизни, и испытать ну хоть одно исполненное смысла озарение, проливающее свет истины. Попавшись в сети этого парадоксального ощущения, он внезапно, по каким-то таинственным причинам, начинает испытывать переполняющее ощущение грусти - ностальгию по жизни, которая, как ему кажется, ускользает сквозь пальцы секунда за секундой. И грусть эта вызвана осознанием всей глупости, которую несёт в себе незнание ни замысла, ни смысла жизни и смерти. В этот момент ясности ученик и становится настоящим воином.

ПРИКОСНОВЕНИЕ СМЕРТИ ВСЕГДА ВЫЗЫВАЕТ ОЩУЩЕНИЕ ГЛУБОКОЙ ГРУСТИ, НО, ОБНЯВ СМЕРТЬ В ЭТОТ МОМЕНТ, МЫ КАКИМ-ТО НЕИМОВЕРНЫМ ОБРАЗОМ СТАНОВИМСЯ ПРЕОБРАЗОВАНЫ СИЛОЙ.

Обретя такую степень ясности, воин внезапно ощущает идущее из глубины чувство, что он ещё не готов умереть, что он ещё не готов сдаться. Жизнь воина приобретает для него ценность, которую раньше он никогда в ней не замечал. И в результате, он внезапно обнаруживает внутри себя искреннее стремление полностью проживать каждое мгновение своей жизни. Формально говоря, это смерть прикоснулась к нему, передав своим прикосновением смысл того, что значит быть

живым [4].

Отныне воин стремится смаковать каждое мгновение каждого шага. Ведь в глубине сердца он знает, что его время в этой жизни ограничено, а потому каждым мгновением - счастливым или печальным, радостным или полным сожалений, лёгким или тяжёлым - следует насладиться до дна. В результате он обнаруживает, что ни одно из его прежних устремлений более не имеет для него значимости. Теперь лишь в путешествии по Пути Воина есть для него сердце. На этом пути познание становится более важным, чем материализация желаний, и хотя воин продолжает мечтать, все его мечты посвящены жизни текучего воина и обретению знания себя. Наконец ему становится ясно, что каждый аспект его путешествия является не тем, чего следует жаждать или что следует презирать, но лишь инструментом познания и раскрытия судьбы. В этом смысле мы все имеем общую судьбу - родиться, совершить сравнительно короткое путешествие сквозь жизнь, а затем умереть.

Каждый воин приходит к постижению всем своим существом того факта, что если уж ему суждено умереть завтра, или на следующей неделе, или в следующем году, то имеет смысл наслаждаться каждым мгновением каждого шага, приближающего его к смерти. Воин не может избежать смерти, как не может он избежать и своей судьбы. Однако то, как он умрет, определяется тем, как он идёт к смерти, а то, как будет раскрываться его судьба, определяется его подходом к жизни. Есть ли в нём искреннее стремление открыто и свободно принять всё в жизни - и хорошее, и плохое? Или же он держится за веру, что может иметь жизнь на своих условиях? Обладает ли он смирением, которое позволяет ему излучать теплоту своего сердца, свою радость, или попросту говоря -своё всё, каждое мгновение каждого шага? Или же им правит высокомерие, которое заставляет его потакать себе и дуться, подобно избалованному ребёнку? Всё зависит от того, какой выбор сделает воин. Он может принять решение отправиться на поиски замысла своей жизни или же попытаться пойти наперекор ему, в погоне за воплощением собственного восприятия. Точно так же он может начать придавать смысл замыслу жизни или же предпочесть чувствовать себя принуждаемым и обиженным миром. Он может сделать выбор в пользу подлинных изменений и, претерпев тотальное преобразование, обрести свободу, или же изменить только внешнее поведение, увязнув навсегда в своей картине мира.

ИСПЫТАТЬ ПРИКОСНОВЕНИЕ СМЕРТИ - ЗНАЧИТ ВОЙТИ В НАСТРОЕНИЕ ВОИНА.

Как только ученик вошёл в настроение воина, он, формально говоря, вошёл в то, что Толтеки именуют

царством сердца,

и ступил на верный путь к разрешению

загадки

сердца.

Но войти в царство сердца вовсе не легко, поэтому давайте рассмотрим эту стратегию настолько тщательно, насколько только возможно на данном этапе. Ведь именно такое наивысшее не-делание должен совершить каждый ученик, чтобы преуспеть на Пути Воина.

Причина, по которой проникнуть в царство сердца неимоверно сложно, опять же коренится в страхе. Поймите, что, хотя глубоко внутри себя все мы стремимся любить и быть любимыми, на своём жизненном пути мы вновь и вновь сталкиваемся с вызовами, которые якобы показывают нам, что мы отвратительны, а потому любви не достойны. В результате мы мгновенно устремляемся в свой разум, пытаясь рационально истолковать не только собственное поведение, но также и поведение других по отношению к нам. Со временем подобное бегство от жизни становится фундаментом, на котором выстраивается всё наше восприятие. Таким образом, даже не осознавая этого, мы попадаем в ловушку, непрерывно определяя и переопределяя своё восприятие, делая его ещё более избирательным для того, чтобы втиснуть его в свою картину мира. В действительности никто из нас не хочет страдать, никто из нас не хочет чувствовать себя отвергнутым, или недостойным, или нежеланным, и потому мы выбираем видеть лишь то, что хотим увидеть, и слышать только то, что хотим услышать. Со временем такая привычка укореняется столь прочно, что мы начинаем верить в то, что наше избирательное восприятие истинно. Более того, поскольку окружающие делают то же самое, все мы поддерживаем друг друга в общей глупости, и так участвуем в постройке и сохранении этой самой глупости, именуемой социальной обусловленностью.

Но можем ли мы честно сказать, что именно обусловленность является плохой? Нет, не совсем, поскольку, как и в случае со всем остальным во вселенной, ничто не бывает хорошим или плохим. Лишь то, что мы делаем с чем-то, превращает его в плохое или хорошее. Так, мы можем использовать социальную обусловленность, чтобы заставлять окружающих чувствовать себя плохими, недостойными или отвратительными. Или же мы можем использовать ту же социальную обусловленность, чтобы показывать друг другу, как находить ценность в жизни, как становиться более открытыми и искренними, как давать и принимать любовь и теплоту. Ключ в том, стремимся ли мы к познанию, поскольку, если такое стремление есть, тогда даже социальная обусловленность представляется в истинном свете. И в результате, вместо того, чтобы удерживать нас в оковах, она помогает нам понять, каким образом мы развили своё избирательное восприятие.

В качестве вспомогательного упражнения для более полного понимания сказанного, я хотел бы порекомендовать вам сделать перерыв и написать себе письмо. Прежде чем приступить к выполнению упражнения, проведите некоторое время наедине с собой, а затем напишите письмо так, как написали бы его своему другу, которого любите всем сердцем. Поведайте своему «другу», что вы на самом деле чувствуете к нему, что он значит для вас, что делает его особенным в ваших глазах. Расскажите ему обо всём, что вы всегда хотели сказать, но, вероятно, чувствовали себя неловко сделать это по причине социальной обусловленности. Более того, сделайте письмо выражением вашей безусловной любви к своему «другу». И так, как если бы это было ваше последнее действие на земле, сделайте его выражением вашей безупречности и вашего сердца. Отдайтесь этой битве полностью, позволяя своему духу течь легко и свободно, как и следует действовать всегда. Несмотря на то, что упражнение выглядит простым, вы всё же найдёте его могущественным и глубоким переживанием.