Разглядывая его, Брюс краем глаза зацепил движение слева и резко повернул голову, успев увидеть, как гривастая мраморная тварь, припавшая к постаменту, лениво выпрямляется, будто раздумав прыгать.

Брюс покосился на Никета. Тот, если и заметил неестественную для изваяния прыть, то никак не отреагировал.

Может, померещилось?.. Однако от ощутимо холодного, давящего затылок каменного взгляда удалось избавиться только свернув за угол.

От трав пахло знакомо и успокаивающе. Страшно захотелось зарыться в стог сена и выспаться, как раньше. Когда жизнь еще состояла из размеренного распорядка, включающего сборы трав и кормление вываранов и исключающего бесконечные пробежки и погони. И активные статуи.

Загадочная даже для малонаселенного города тишина действовала на нервы. Брюс решил разнообразить странствие познавательной беседой, ткнув пальцем в бечевки, хаотично опутывавшие коньки крыш, шпили и ставни:

— А это для чего?

На бечевках через равные промежутки болтались большие глиняные и жестяные колокольчики. Бечевки дрожали, колокольчики прыгали. Молча.

— Сигнализация, — небрежно пояснил Никет. — Городское собрание объявить или тревогу.

Присмотревшись, Брюс вдруг понял, что колокольчики без язычков. Все до единого.

— Так они же не звенят, — оторопело возразил Брюс.

— И слава богам! Нам еще только звону не хватало… Достаточно и того, что они трясутся, и все сразу понимают, что надо спешить на площадь.

— Я смотрю, вы тут помешаны на тишине.

Никет лишь пренебрежительно шевельнул плечом.

Еще одна гривастая тварь повернула голову. Глаза ее хоть и оставались тусклыми, смотрели внимательно. Нет, это определенно не мерещится!

Брюс перехватил взгляд Никета — живой и испытующий. На этот раз тот не стал делать вид, что ничего не происходит, и мрачно проворчал:

— А говорил, что не маг… Вот потому-то у нас магов сразу раскусывают. Их «страж-львы» вмиг вычисляют.

— Страж-львы?

— Вон те, с гривами. Это еще с землячных времен осталось. Они их ставили, чтобы соперников вычислять. От каменных стражей никому не укрыться, видят насквозь.

Гривастая тварь нейтрально помалкивала, таращась вслед.

— Для травника вы неплохо осведомлены об особенностях техники земляных магов, к тому же инструкции наизусть цитируете…

Никет заметно напрягся, сбившись с шага. Черты его лица затвердели, жестко обозначив все до единой морщины и угрюмую складку у рта. Но уже через мгновение, слегка смягчившись, он снизошел до пояснения:

— Я еще библиотекарь здешний. И архив городской веду, всяких гостей-путников в реестр заношу, — не без намека добавил травник.

Представляться Брюс не спешил, поэтому Никет сердито присовокупил:

— Ты если и вправду маг, так колдовать не вздумай! У нас тут нет строже запрета.

— И кто же это запретит магу делать то, что он захочет? Неужто местный городской совет? — притворно округлив глаза, предположил Брюс.

— Смейся, — вздохнул Никет. — Посмеялись тут уже… Последний, если не ошибаюсь, больше века назад. Звали его Гербор Листяной. Слыхал?

— Тот самый? Но ведь он сгинул на Краю?

— Здесь он сгинул. В городе.

— Не верю.

— Он тоже не верил… Я ж говорю, маги высокомерны. Всюду суют свой нос, думают, все им позволено. Что им какие-то провинциалы-горожане. А тут…

— Что тут?

— Тут их встречают не горожане… Видишь? — Никет ткнул пальцем, указывая на мостовую, где среди стертой чешуи булыжника лежала круглая каменная плита, диаметром в шагов пять. На плите еще сохранились очертания неясного знака.

— Это клеймо земляков. Осталось с довоенных времен. И таких меток по всему городу тысячи. Под печатями спит Зверь. — «Зверь» он произнес едва слышно, с почтительным придыханием.

Что еще за зверь? Брюс опустился на корточки, положив ладонь на лбы булыжников, вымостивших улицу. Камень был теплый и гладкий.

— Э! Ты чего? Перегрелся?

Под мощеной улицей, будто под каменной шкурой дракона, ощущалось мерное, едва различимое содрогание. Не дыхание — скорее ощущение пустоты, обширного, резонирующего пространства, В котором затаилось нечто.

— Не трогай! — Теперь в голосе Никета послышался искренний страх.

Да Брюс и сам отдернул ладонь, едва коснувшись печати. Холодная серая плита гранита обожгла раскаленным металлом. Едва очерченное клеймо, выбитое на ее поверхности, зажглось алым на обратной стороне век, стоило мигнуть от неожиданности.

— Сдурел?! — травник снова сипел, давясь эмоциями, но не решаясь повысить голос. Щеки побагровели от натуги. Шест танцевал, будто живой, в его руках.

Он ведь не мог ничего почувствовать, верно? Так чего так разволновался?..

— Зверь… — пораженно пробормотал Брюс. — Так с войны и спит? А что Гильдия?

— А кому он сдался, этот город на окраине? — Никет отдувался, стирая со лба крупные горошины пота. — Дешевле запечатать вход для случайных магов, чтобы не потревожили чего лишнего, и оставить все как есть.

— Понятно.

— Вот потому магов горожане и не любят. Особенно таких, как ты, — раздраженно буркнул он. — А вдруг разбудят Зверя? Мы-то и сами боимся лишний раз голос повысить. Лошадям тапки надеваем, чтобы копытами не стучали…

Брюс поднял голову, с любопытством глядя на возбужденного собеседника. За его спиной выгнулась над мостовой величавая, в строгой каменной резьбе, триумфальная арка. Изваяния суровых воителей с двух сторон от проема смотрели выжидающе и спокойно, сложив руки на крестовинах мечей. Драконы развели угловатые крылья, венчая свод. Солнце легкими мазками вызолотило изгибы гранита.

…И вот под этим суровым великолепием — лошади в тапках? И багровый с перепугу горожанин?

— Жить-то надо, — словно разгадав ход Брюсовых размышлений, ворчливо буркнул Никет, пряча глаза.

Тут не возразишь.

Гривастые твари, то ли по замыслу прежних обитателей города, то ли по собственной инициативе, таившиеся в самых неожиданных местах, передавали прохожих взглядами, как бусины по слишком свободной нити.

Брюс не сразу заметил странность этого внимания. А когда засек, решил проверить. Сделал вид, что оступился и ругнулся вполголоса.

— Тише, — вздохнул Никет. — Я же сказал, что у нас за громкие выкрики и оштрафовать могут… Ты чего там колупаешься?

— Камешек попал… Я сейчас.

— Догоняй. — Никет двинулся дальше, перехватив поудобнее травяную охапку. Он давно привык ходить здесь. И уже не замечал, что гривастые твари поворачиваются и ему вслед.

Как раз сейчас одна из них, притаившаяся под уступчатой крышей маленького строения на перекрестке, шевельнула головой, провожая взглядом сутулую фигуру. И лишь потом обернулась к Брюсу.

Понятно. То-то он так перепугался там, возле клейма…

— Вы ведь тоже маг? — Брюс нагнал Никета.

Тот вздрогнул и оглянулся. Лицо его выражало не испуг, а скорее досаду и неприязнь. Словно Брюс заметил у спутника признаки проказы и бесцеремонно ткнул пальцем.

— Ну и что? — с некоторым вызовом осведомился Никет. — Пока я не колдую, я — не маг.

— Впервые вижу человека, который стыдится того, что он маг.

Ох, не впервые! А сколько раз ты смотрелся в зеркало?

— Я живу, как привык. И никуда не хочу съезжать.

— А как же нелюбовь горожан к магам?

— Я им ничего не сделал. Живу себе и никого не трогаю. Все в городе знают, кто я, но я хороший травник и могу честно зарабатывать своим ремеслом. Так что меня не трогают.

Не трогают? Словно приживалку какую… Хотя… Тебе самому это ничего не напоминает?

Сочтя тему исчерпанной, Никет зашаркал прочь, покачивая шестом на плече, как знаменем. Стальной наточенный крюк на верхушке ловил солнечные отблески, пуская зайчики по шероховатым стенам. Кое-где особняки отзывались разноцветными искрами драгоценностей, вставленных в пазы. Впрочем, в основном в стенах зияли оспины от выковырянных камней. Разросшийся плющ стыдливо прикрывал язвы неожиданно сочными пятипалыми листьями.