— Работаем по моей команде, — прошептал слившийся с ночной тьмой Куликов. — Всем разобрать цели и отметить их. Работаем по колдунам. После уничтожения абатагати, Дава идет со мной вниз, кажется, я знаю, где местный божок лежит. Остальным нас прикрывать. Пока ждем.

Ему никто не ответил, и только еле заметный ветерок прошел слева и справа, это скрытые своими доспехами Меченые, не видимые и неслышимые, занимали позиции вокруг него и готовились к бою. Сам же Куликов в этот момент наблюдал за ритуалом и дал команду своему элементалю в шлеме, запоминать все, что он видит.

Тем временем страх и восторг среди людей на площади достиг такого накала, что казалось, его можно было потрогать ладонями и помять словно пластилин. А истинные абатагати, издали одновременный свист, тихий и какой-то ползучий, сильно напоминающий змеиный. И моментально, на площадь вышли еще полсотни человек, которые на своих плечах вынесли из здания храма белоснежную мраморную плиту с небольшим алтарем и желобком кровостока, узором извивающегося по нему. Негры-носильщики вытащили плиту на площадку между кострами, нашли среди камней под своими ногами один булыжник, который подняли, и люди смогли увидеть, что вниз уходит дыра, в которую должна литься пролитая на алтаре кровь.

Плита опускается поверх трубы, носильщики убегают в здание, а к алтарю, выходит один из абатагати, который вскидывает над головой ритуальный стеклянный нож и кричит:

— Воины племени "Новые Нгуни", слушайте меня, своего жреца Мдлаку! Вы хорошо потрудились во славу нашего бога Дламбедлу-и-Гвала-Гвала, и он доволен! Однако сегодня необычная ночь, и Дикий Красный Бананоед, спящий в своей золотой постели, не может быть удовлетворен кровью врагов! Сегодня ночь Почтения, и сотня добровольцев должна сама подставить грудь под нож! Вы готовы к этому!?

Радостным ревом, который не смог перевести автопереводчик Куликова, "новые нгуни" поддержали чернокожего Одаренного. И тот, проведя ножом по своей мощной груди, пустил первую на сегодня кровь, набрал ее в ладонь, и сбрызнул на алтарь. После чего он схватил обмотанный вокруг своего тела хвост антилопы гну, и длинным красивым прыжком спрыгнул с плиты в толпу. Его напарники и братья в это время сделали то же самое и что и он. Они пустили себе кровь, но не стали, подобно старшему, прыгать к людям, а встали полукругом вокруг алтаря, на который сбрызнули по пригоршне своей живительной красной руды.

— Я выберу самых достойных, и лучших из лучших! — выкрикнул скачущий между воинами "новых нгуни" Мдлака. При этом хвост гну вертелся в его руках, подобно змеиному телу, и через несколько секунд он коснулся плеча первой жертвы. — Ты достоин напоить нашего бога!

Крепкий губастый мужик, которому предстояло стать первой ритуальной жертвой, покорно, с какой-то обреченностью в каждом движении, двинулся к алтарю, перед ним, скинул на камни площади автомат и разгрузку с боеприпасами, встал над желобом, и подставил свою грудь под удар абатагати. Одаренные зулусов не медлили, один из них ножом вскрыл грудную клетку воина, после чего засунул в рану правую ладонь и резко дернув, вскинул над головой сердце добровольца, отдавшего жизнь во имя возрождения бога.

— Ху-ху! — Вскидывая над собой оружие и потрясая им, вновь начали пританцовывать "новые нгуни". А абатагати Мдлака, подпрыгивая вверх, перемещался между ними, припадал к земле, кувыркался, и наносил удары по людям своим импровизированным кнутом. Вторая жертва. Третья. Четвертая и пятая. Воины мятежников шли на смерть, а братья Мдлаки резали их как скот, направляли человеческую кровь в желоб, который спускал ее куда-то вниз, а сердца горкой складывали на грязный побуревший алтарь.

Исступление толпы росло с каждой минутой, погруженные ритмичными криками и движениями в транс негры не обращали совершенно никакого внимания на то, что творится вокруг них. А снизу, из-под земли, как ответ и отклик всем действиям на поверхности, шло какое-то необъяснимое движение, эманации удовольствия и удовлетворения, которые подстегивали танец негров. И подобно другим "акинакам", чувствуя это, Куликов решил, что наступил благоприятный момент для уничтожения целей и после того, как Мдлака перешел к седьмому десятку "добровольцев", он отдал команды:

— Внимание! Приготовиться! Работаем!

Треск выстрелов вклинился в шум толпы. Вспышки озарили крышу здания, на котором находились Меченые, а выпущенные из модернизированых АК-104 пули вынесли мозги так и не почуявших опасности истинных абатагати. Одаренные народа зулу, словно подкошенные, рухнули на древние камни. Воины "новых нгуни", не зная, что происходит с их лидерами и духовными наставниками, замерли в ступоре. А из подземного убежища выплеснулась концентрированная волна злости, которая, как заметили Меченые, даже сдвинула с места тяжелую алтарную плиту.

— Не останавливаемся! — подбодрил "акинаков" Куликов и первым, держа в руке меч, с семиметровой высоты, спрыгнул вниз.

За капитаном последовали остальные офицеры. И без промедления, пробиваясь к телам павших абатагати, которым следовало отсечь ладони с отпечатками пальцев, они врубились в толпу. Куликов и прикрывающий его Дава, наоборот, пошли по краю площади. Их дополнительная задача уничтожить тело того, кому поклонялись негры. Удары мечей расшвыривали и кромсали тела мятежников, и они, видя перед собой мимикрирующие и быстро перемещающиеся тени, в ужасе разбегались кто куда. Над массой человеческих голов разнеслись истошные крики, и наэлектризованная толпа "новых нгуни" впала в дикую панику. И словно стадо лесных животных, бегущих от пожара, они рванулись в джунгли, хотя были такие, кто пытался оказать Меченым сопротивление, вскидывал свое оружие и пытался выстрелить. Но все было бесполезно, против учеников генерал-лейтенанта Некрасова мятежники были словно трехлетние детишки, которые хотели голыми кулаками остановить танки. Таких людей, особо храбрых сердцем, убивали сразу же и без всякого промедления, потому что вокруг них могли собраться остальные мятежники.

Капитана Куликова и старшего лейтенанта Давыдова это не волновало. Они проникли в храмовое строение, откуда на площадь выходили абатагати и, держа направление на эманации ненависти и злобы, идущие снизу, по новым каменным лестницам, по всей видимости, сделанным совсем недавно, срубая всех, кто попадался им на пути, двигались вниз. Всего, Меченые прошли шесть этажей и, перебив до полусотни священнослужителей, оказались в подземном храме, первой его половине. Здесь, у дальней стены, возле четырехметровой статуи, изображающей человека в античных латах, с вытянутым лицом бабуина, их ждало очередное препятствие, десяток местных воинов в темно-сером камуфляже с парой ручных пулеметов и одним станковым, который они не успели поставить на треногу. К бою противник был не готов, негры не ожидали такого быстрого и наглого нападения, и за это они поплатились своими жизнями. Меченые, в пару прыжков, подскочили к ним, и перерезали их как баранов. После этого они на миг остановились и осмотрелись. Вокруг серые стены с потеками плесени, штабеля досок для ремонта, какая-то мебель, и помимо входа, лишь один выход, неровный проем в стене за статуей бабуинообразного существа.

— Он рядом, — произнес более опытный и сильный Куликов. — Ты чуешь его, Дава?

Василий прислушался к своим ощущениям и ощутил, что невдалеке, метрах в тридцати-пятидесяти, кто-то пытается рассмотреть его сквозь стены и толщу земли, и этот взгляд не сулит ему ничего хорошего, сплошная угроза и обещание неминуемой и злой смерти.

— Чую, — подтвердил лейтенант, которому на секунду, вдруг, стало очень страшно.

— Теперь идем осторожно. Если заметишь во мне какую-либо странность, останови меня или одерни. Та тварь, которой местные негры молились и жертвы приносили, вроде бы мертва, но не до конца. А недавно она крови хлебнула и страданий человеческих, и сейчас кое-что может, только непонятно что, на мозг надавить, или реальной силой нас остановить. Но ты не дрейфь лейтенант, нас доспехи прикрывают и элементали, и мы по любому сильнее этого божка. Правда, там еще кто-то есть, вроде бы живой, но это чепуха, уработаем паразита. Приготовь гранаты и термитные шашки! Спалим тут все нахрен и домой!